* * *
- Лучше бы было наоборот, - вздохнула Жюльетта, - это все, Ролан?
- Это все, Жюль…етта, / я шепнул ее имя тихонько./
- Шляпа, лошадь… одни глупости в голове у этого мальчишки?
Я тихонько засмеялся и пропел вполголоса:
''Во что-то надо верить, о чем-то надо петь,
И на ноги примерить, и на голову надеть?
- Откуда это?
- Да так, старая песенка. Сочинил ее когда-то давно Шарль де Сен-Реми. Помню, там еще такие слова были:
''Интриг я не любитель, в политике профан,
Что делать дворянину, если он не Д'Артаньян?
Жюльетта вздохнула:
- А время идет!
- Подожди…Еще не вечер!
И тут нам неожиданно повезло! Мы сидели себе в уголке, для вида заказав кисленькое винцо и довольно съедобный обед, ели-пили потихоньку, поджидая кого-нибудь из друзей нашего фрондерского детства. Мы сравнивали себя с рыбаками, закинувшими удочки в ожидании, пока клюнет какая-нибудь рыбешка. Хоть мелкая, да наша…
''Ловись, рыбка, большая и маленькая' , - пробормотал я, чокаясь с Жюльеттой. Но Жюльетта недаром воспитывалась у монахинь. Она напомнила мне о Чудном Улове Рыбы и процитировала Иисуса:
`'Я сделаю вас ловцами человеков' .
- Ого! Кажется, нам повезло! Бог нас услышал!
- Что такое? - спросила Жюльетта - она сидела спиной к двери и не видела вошедших.
- Не оборачивайся! Какие к нам плывут… крупные рыбы…
Я развел руками как хвастун-рыбак.
- Кто?
- Не оборачивайся! Я говорю,…крупные рыбы… Есть вариант: прилетели птицы высокого полета. Нам повезло больше, чем мы ожидали!
- Да кто, не томи!
- Знаешь, кого занесло в эту харчевню?
- ?
- Сюда явились маршал де Граммон и граф де Ла Фер, и с ними целая компания каких-то лихих парней, судя по всему, ребята серьезные!
- Что они делают?
- Разговаривают.
- Но у них свои дела.
- Конечно. Пусть обсудят свои дела, а мы пока прикончим это винцо. А потом я, Ролан де Линьет… закину удочку. А наживкой будет…
- Что?
- Наша песня, Жюльетта, наша песня!
И я тихонько просвистел несколько тактов 'Фрондерского ветра' . Глаза Жюльетты вспыхнули.
- О да, Роланчик, ты умница, на такую наживку как "Фрондерский ветер' и граф и маршал наверняка клюнут! - восторженно сказала графиня де Фуа и, продолжая разыгрывать гвардейца, разлила остатки вина.
- За удачу, Роланчик!
- За удачу, Жюльетта! Ой - прошу прощения - Жюль!
9. СИЛА СОЛОМУ НЕ СЛОМИТ!
/Продолжение мемуаров/
Нам не пришлось долго ждать: беседа графа, маршала и их приближенных оказалась недолгой. Я находился в очень удобном положении: меня было незаметно, тогда как я прекрасно видел происходящее и не спускал глаз с их компании. Маршал Граммон, по всей вероятности, знакомил графа де Ла Фера с этими молодцами.
Поднялся рыжеволосый великан с пышными усами и бородой. Граф протянул ему руку, которую парнище почтительно пожал. Они еще о чем-то говорили минут пять, сблизив головы. После этого граф вручил великану какой-то мешок. Парень запустил руку в мешок и показал содержимое своим товарищам. Те пришли в восторг и хотели было закричать не то 'Ура! ', не то 'Да здравствует граф! ' - но граф сделал предостерегающий жест, парни притихли и начали прощаться.
Все свои наблюдения я тихонько пересказывал сестре, и мы пришли к единому мнению: это неспроста, затевается какое-то опасное предприятие, участниками которого будут рыжий великан и его отряд, а вдохновителями - граф де Ла Фер и де Граммон.
- Ну что же ты? - нетерпеливо спросила Жюльетта, - Иди же, Ролан! Иди, пока они не ушли!
А мне вдруг стало очень страшно. Нет, не мести де Фуа я испугался! Я боялся так запросто подойти к таким знаменитостям, я, маленький паж… А если они мне не поверят? Посмеются да прогонят, и я буду вынужден с позором удалиться.
- Мы же решили… Песня будет как пароль.
- А почему они должны поверить моей песне?
- Нашей песне, - поправила сестра, - Их тоже, Ролан. Это же наши!
- А если они мне не поверят? Нашу песню не только друзья знали. Боюсь я, ужасно боюсь, Жюльетта.
- Раньше ты никогда не произносил слово боюсь. В Доме де Линьетов не было трусов!
- Но я правда боюсь!
- Что ж, - сказала Жюльетта, этак презрительно сощурившись, - Тогда уходим. Пусть все остается на своих местах. Пусть Бофор воюет поврежденными пушками. Пусть все погибнут, потому что Ролан де Линьет струсил!
- А ты? Почему я? Почему бы тебе самой не обратиться к ним? - Жюльетта посмотрела на меня, и я понял, что она, удивленная и испуганная такой реакцией монахинь и придворных, предпочитает держаться в тени.
- Ты права, Жюльетта. В Доме де Линьетов не было трусов. Прости мне эту минутную слабость. Я просто очень разволновался, но это пройдет! Уже прошло!
- Вот и умница, Роланчик. Иди. С Богом, малыш!
- Позвать их сюда?
- Да, да! Я жду!
Ноги мои сделались как тряпочные, но я выбрался из-за столика и, стараясь держаться как можно непринужденнее, направился к Атосу и Граммону, которые продолжали свою беседу. Веселая компания рыжего парняги уже удалилась, хохоча и бряцая шпагами. Я подошел к столу, поклонился и вполголоса пропел: 'Фрондерский ветер веет над страной…" Граф и маршал переглянулись и удивленно взглянули на меня.
- И 'Фрондерский ветер' принес к нам такого малютку? - насмешливо спросил герцог де Граммон. А граф де Ла Фер ничего не сказал, но смотрел на меня с лукавой, но добродушной улыбкой.
Тогда я вспомнил, что мне рассказывали о захвате Города вояками генерала де Фуа.
Когда фрондеры вывесили белый флаг, и Генрих Д'Орвиль заявил роялистским послам, что сдает Город армии короля, защитники Города бросали оружие, а люди де Фуа срывали с их шляп соломенные жгуты и выдирали из-за лент пучки колосьев - фрондерские знаки отличия. Де Фуа наблюдал за этим, сидя на коне, и тогда произнес фразу, которую потом повторила вся страна - кто с ненавистью и отчаянием, кто со злорадным торжеством: 'Сила солому ломит!
А я сказал: 'Сила солому не сломит! ' Граф и маршал опять переглянулись.
- Господа, - тихо сказал я, - Простите за дерзость, что я, не имея чести быть представленным вам, осмеливаюсь отрывать ваше время, но, клянусь честью, только вещи чрезвычайной важности побудили меня обратиться к вам.
- Мы готовы вас выслушать… молодой человек, - сказал с улыбочкой граф де Ла Фер, но, кажется, смотрел на меня как на несмышленого малолетка.
- Но просим покороче, юноша, - проворчал маршал, - В одном предложении два раза слово 'честь' , ужасно, не правда ли, Атос?
- Такому ребенку можно простить, - усмехнулся Атос.
- Говорите, в чем дело, и поживее - мы спешим.
- Я буду краток. Вернее, мы будем кратки. Не угодно ли вам, господа, последовать за мной?
Опять переглядки! Ясно, господа подозревают, что я подослан, чтобы заманить их в ловушку.
- Может быть, вы сначала представитесь?
- Шевалье Ролан де Линьет, к вашим услугам!
У господ вытянулись лица - конечно, они знали нашу грустную историю.
- Этого достаточно, - сказал граф де Ла Фер и поднялся, - Я следую за вами, шевалье де Линьет.
Маршал пожал плечами и поднялся вслед за Атосом.
И, хотя Жюльетте не удалось выдать себя за виконта де Линьета, она рассказала Атосу и Граммону про подлый заговор генерала, но, в отличие от нас, фрондерские вожди встретили наше сообщение спокойно.
- Нечто подобное следовало ожидать, - сказал граф де Ла Фер, - Не знаю как насчет саботажа, но панику враги герцога пытаются посеять. Не беспокойтесь, сударь.
Хотя он назвал Жюльетту "сударь' , в глазах его блеснули лукавые огоньки, и мы поняли, что тайна разгадана.
- Вы предупредите герцога?
- Мы предупредим не герцога, мы предупредим катастрофу, - сказал Граммон, - Заглянем в Королевский Арсенал, дорогой Атос?
Атос кивнул.
- Вы сможете разобраться, в чем там дело? Ведь неисправность очень хитрая, мы не знали, к кому обратиться. Мы позвали вас на помощь наобум!
- И правильно сделали…молодые люди. Вы сделали то, что должны были сделать, а теперь наша очередь.
Так мы с Жюльеттой сорвали подлый заговор генерала де Фуа. Я, честно говоря, так и не понял, в чем была причина, что там напортачил де Фуа, чтобы пушки не стреляли. Но зато теперь я знал, где находятся бофоровские пушки, и решил забраться в одну из этих повозок и бежать на войну.
Так я и сделал!
10. О ТОМ, КАК Я ПОССОРИЛСЯ С АДЪЮТАНТОМ БОФОРА, ГОСПОДИНОМ ВИКОНТОМ ДЕ БРАЖЕЛОНОМ
/ Мемуары Ролана. /
Увы! В Тулоне меня ждал неприятный сюрприз: порт был закрыт! Часовые никого не пропускали, осматривали каждую повозку, и, честно говоря, я даже расплакался от досады! Забраться в такую даль, быть у самой цели - и внезапно потерпеть такое фиаско! А у меня не было ни лошади, ни еды, ни денег, даже если бы я решил вернуться. Но с какой миной я вернусь? Все откроется, надо мной будут потешаться все наши пажи, дразнить, издеваться, сочинять эпиграммы - я знал, на что способны эти ребята. Когда я представил ехидную физиономию Поля и как наяву услышал его голос: 'Героический рыцарь Ролан, победитель арабов, виват! ' - я застонал от отчаяния. 'Нет, Ролан, - сказал я себе, - Нет обратной дороги! Любой ценой надо пробраться в порт, а оттуда - на корабль!