8. МАТЬ И СЫН
Рауль выбежал на палубу. Шевретта протянула к нему руки.
- Рауль, - проговорила она, - Иди сюда, сынок!
- Мама… - прошептал Рауль и бросился к ее ногам. Шевретта обняла его и прижала к себе изо всех сил. В последний раз она, наверно, так крепко обнимала его, когда он был совсем крошкой и не мог помнить рук герцогини.
Даже Бофор, не считавший себя сентиментальным человеком, почувствовал комок в горле. К герцогу подошел капитан, и они договорились уменьшить скорость не то до пяти, не то и вовсе до трех узлов. По команде капитана Шевретта и Рауль догадались, что ради такой посетительницы 'Корона' замедляет ход. Яхта 'Виктория' сопровождала флагман адмирала. Вдали белели паруса линейных кораблей конвоя и транспортных судов.
- Мадам, - почтительно обратился к Шевретте капитан, - Прошу прощения, что я осмелюсь прервать беседу с виконтом, вашим сыном. Мое имя - граф Ришар де Вентадорн, я капитан 'Короны' . Я хочу довести до вашего сведения, что 'Корона' перешла на минимальную скорость, и вы можете находиться здесь, сколько пожелаете. Я только попросил бы вас, прежде чем вы выразите желание покинуть наш флагман, окажите честь экипажу и посетите нас в кают-компании, чтобы поднять тост за успех экспедиции.
И Ришар де Вентадорн почтительно поклонился Шевретте.
- Благодарю вас, капитан, - улыбнулась Шевретта, - Я уже поняла, что`'Корона' перешла `'с рыси на шаг' .
Капитан обратился к людям герцога.
- Господа! - объявил капитан, - Прошу в кают-компанию! Мадам, мы уходим и ждем, что вы присоединитесь к нам. Виконт, вы проводите госпожу?
- Да, - все так же тихо сказал виконт.
- Еще раз простите, что помешал вам, мадам, виконт, - кивнул капитан и удалился, а с ним и все присутствующие на палубе приближенные герцога.
Остались только матросы, занятые своей повседневной работой. Рауль оценил деликатность капитана `'Короны' , герцога и своих товарищей, которые под предлогом подготовки к торжественному обеду отправились в кают-компанию, чтобы не мешать их беседе. Он знал, что никакой банкет не намечался, герцог и капитан сговорились внезапно. Но он знал также и то, что по приказу адмирала все будет организовано за считанные минуты.
Хотя капитан и упомянул слово `'беседа' , это не совсем верно характеризовало первые минуты встречи Рауля и Шевретты. Он просто потерял дар речи, жадно глядел на мать, словно не веря, что это происходит наяву, а не во сне. Смотрел на нее - и слезы катились по его щекам. Теперь, когда все ушли, он престал сдерживаться.
В кают-компании уже вовсю шла подготовка к банкету - расстилали скатерти, расставляли приборы, музыканты настраивали инструменты. Бофор, войдя, пробормотал, обращаясь к капитану:
- Да здравствуют мелодрамы, черт возьми! Вас, смотрю, тоже едва слеза не прошибла, морской волк?
- Моряки не менее сентиментальны, чем придворные дамы, - улыбнулся капитан.
- Более, капитан! Много более! - промолвил Бофор, - Придворные дамы, как правило - жестокие кокетки, а я не знаю людей более чувствительных и добрых, чем моряки, призываю в свидетели Посейдона с его сиренами. Только моряки эти качества, как правило, не показывают. Ну, скоро вы там? - последняя реплика герцога относилась к персоналу.
Капитан `'Короны' , высокий красивый молодой человек лет тридцати, спокойно наблюдал за действиями своих людей. Он был уверен в своем экипаже.
- Да, - ответил капитан герцогу, - Да здравствуют мелодрамы, герцог! Мы, моряки, имеем право быть чувствительными и проливать слезы, расставаясь с теми, кто остается на 'французском берегу' , как пел ваш бард де Фуа. Но нас должна поддерживать надежда, что нас любят и ждут, и тогда при встрече прольются сладкие слезы радости.
- А у вас есть семья, капитан? - спросил Бофор.
- Да, монсеньор герцог. Жена, сын, родители.
- Жена, полагаю, красавица? - продолжал расспрашивать герцог.
Капитан улыбнулся, что, конечно, означало 'да' .
- А сын большой?
- Четыре года, - ответил капитан.
- И, наверно, мечтает о море?
Капитан кивнул, улыбаясь. Он не отличался особой разговорчивостью и не считал себя очень общительным человеком. Застенчивый по натуре, он немного стеснялся и робел в присутствии блистательного герцога. Не сразу он сходился с людьми, не каждому спешил открыть душу. Только когда дело касалось его профессиональной деятельности, он становился смелым и уверенным в себе. И высказывал свои чувства капитан 'Короны' редко, только когда был сильно взволнован.
- А я не видел, чтобы вас провожали в Тулоне, - заметил Бофор.
- Моя семья осталась в Париже, - объяснил капитан, - Я не хотел затягивать прощание.
Здесь я должен быть в полном порядке. Жена хотела сопровождать меня, но я запретил ей. Да и ребенок слишком мал, чтобы путешествовать до Тулона. Еще успеет попутешествовать.
- Вы сильный человек, капитан, - заметил Бофор.
- Стараюсь быть сильным, - сказал капитан.
- А давно вы на `'Короне' ?
- Пятнадцать лет, монсеньор.
- А капитаном вас назначили четыре года назад. Помню, мне встречалось ваше имя. И в Морском Министерстве мне предложили вас и ваш галеон. Вас - как самого талантливого командира корабля, и 'Корону' - как лучший корабль.
- Благодарю за добрые слова, герцог, постараюсь их оправдать. 'Корона' - действительно наш лучший корабль! Вы правы, меня назначили капитаном четыре года назад. Это совпало с рождением сына.
Бофор улыбнулся. Доброжелательный и открытый, как говорят, `'душа нараспашку' , герцог интересовался делами своих людей, принимая их радости и беды так же близко к сердцу, как за десять лет до этих событий радости и беды парижан, что сделало его `'Королем Парижа' .
- А как вам мой адъютант? - спросил Бофор.
Капитан пожал плечами. Бофор по недавней истории с Шевалье де Сен-Дени знал, на что способен Бражелон, и такая сдержанность капитана вызвала его недоумение.
- Бражелон отличный малый, капитан. И очень способный. Надеюсь, вы подружитесь.
- Я дикарь, - сказал капитан, - Я морской волк. Такому утонченному и изящному молодому человеку, как виконт де Бражелон, будет скучно в обществе скромного моряка.
- Понял, - усмехнулся Бофор, - Вы, похоже, считаете моего адъютанта слишком изнеженным! Впечатление обманчиво, в эту игру он более десяти лет играет. Конде мне рассказывал преинтересные вещи о нашем молодом друге. Уверен, виконт заставит вас в скором времени изменить мнение. Вот увидите!
- Возможно, герцог, первое впечатление обманчиво. Возможно, повторяю, да я еще в Париже от жены слышал какую-то историю… меня все эти интриги Двора мало интересуют, но женщины… Моя супруга все возмущалась коварством мадемуазель… как ее? Лавальер, что ли? Девчонка-фрейлина, если не ошибаюсь.
- Именно так. Но ваша жена сдержала данное вам слово, а эта девчонка нарушила. И ваша жена вас любит.
- Повторяю, герцог, вашу фразу: да здравствуют мелодрамы! Ваш виконт избалованный мальчишка, и я уверен, что серьезное чувство у него еще впереди. А так, конечно, все это вызывает сочувствие…
И капитан вздохнул.
- Избалованный? - удивился Бофор, - Вы его совсем не знаете.
- Конечно, герцог, я совсем не знаю виконта. Я сужу по тому, что видел своими глазами. По таким проводам, которые ему закатили родители.
Бофор вздохнул.
- Тот красивый дворянин, что остался на берегу, когда ваш адъютант прыгнул в шлюпку, это ведь его отец?
- Да, - сказал герцог с теплотой в голосе, - Мой старинный друг.
- Вот! Отец мне понравился. В нем чувствуется сила и благородство. Хотя, герцог, это первое впечатление.
- Говорите, - сказал Бофор, - Я слушаю вас.
- Ну, а маменька прилетела сюда на собственной яхте. Не успел мальчик помахать ручкой папе, как врывается графиня и вызывает такой переполох… Н-да… Избалованный мальчик. Хотя видите - я сам смотрел на все со слезами. Такой уж я человек.
- А все-таки, - заметил Бофор, - Вы что-то не договариваете.
- Монсеньор, мне показалось по меньшей мере странным, когда вчера во втором часу пополудни на мой корабль явились эти мальчики из Фонтенбло, все в кружевах, надушенные - ваш начальник охраны и командир разведки, я уточнил потом по спискам пассажиров - Оливье де Невиль, Анж де Монваллан и с ними солдаты. Они предъявили приказ, подписанный вашим очаровательным адъютантом, где говорилось о необходимости проверить весь флагман в связи с опасностью теракта. Как прикажете это понимать? Разумеется, взрывчатку не обнаружили, но я был вне себя. Не много ли себе позволяют эти молодые люди?
- Вот где собака зарыта! - сказал Бофор, - Дорогой граф, на французском берегу остались не только друзья, которые нас любят и ждут нашего возвращения, но и враги, которые нас ненавидят и ждут нашей погибели. Это привет от них. Решили напакостить напоследок.
- Я так и понял, - сказал капитан, - Но сейчас, герцог, я командир корабля, и я несу ответственность за экипаж и за пассажиров. Поэтому я отбрасываю всякие эмоции, когда выполняю свои профессиональные обязанности.
Бофор понимающе кивнул. Капитан `'Короны' оставил семью в Париже и к моменту отплытия 'Короны' уже был в полном порядке. И не хотел травмировать красавицу-жену, которая наверняка ужаснулась бы, увидев все военные приготовления.
- А ваш красавчик Бражелон… Герцог, я очень сомневаюсь, что такой чувствительный и эмоциональный молодой человек, из высшего света, из золотой молодежи - в войне с арабами…