Те, вышеназванные отношения, отличные от мотивационного отношения также отличаются друг от друга. При этом не исключено, что точно то же, что в одном отношении, например, в отношении повиновения относится к воле, также может относиться к ней в другом, например, в мотивационном отношении.
Глава пятая. Возможность и необходимость мотивации
1. Возможность мотивации
Поскольку вышеохарактеризованное мотивационное отношение заключает в себе, что волевое решение осуществляется и также сознательно основывается на духовно услышанном требовании, то возможность мотивации исключена во всех тех случаях, когда отсутствует только один из этих моментов. Если, например, у животных действительно не происходит того, что мы назвали осуществлением волевого акта, то никогда в психологии животных нельзя говорить о том, что какое-то животное сделало что-то, исходя из мотивов. Это, возможно, нельзя уже потому, что, вероятно, у зверей отсутствует тот самый "духовный слух" на требования. Но, во всяком случае, и у человека нет мотивации, если он не осуществляет волевого решения, или если, хотя волевое решение и имеет место, но оно реально не основывается на том, что можно было бы назвать мотивом, практическое требование которого также духовно услышано, или, наконец, если практическое требование того, что можно было бы назвать мотивом, вовсе духовно не было услышано.
Этим выводам, по-видимому, противоречит то, что в некоторых случаях волевой индивид не может указать, посредством каких мотивов он руководствовался в своей воле, и тогда говорят о "неосознанных" мотивах воли. Фактически можно сделать многое, но не суметь потом объяснить, что и как сделано, и даже вообще потом не знать, что сделано. Знание и восприятие того, что сделано, совершенно не должно сопровождать само действие. Но, кроме того, существует непроизвольное перед самим собой вытеснение или сокрытие действительных мотивов и непроизвольное проталкивание или подмена мнимых мотивов, которыми перед самим собой обосновывают волевой акт. Не только забытые и незамеченные, но также внутренне сокрытые мотивы называют "неосознанными" мотивами, несмотря на то, что они, естественно, не являются "неосознанными" в любом смысле слова. То, что в подлинном смысле слова "неосознанно", вообще никогда не может быть мотивом.
2. Необходимость мотивации
Путаница и смешение мотивов и причин воли привели к утверждению, будто каждая воля с необходимостью имеет мотив, из которого она исходит. О первой части этого утверждения, что именно всякая воля с необходимостью имеет волевую причину, я пока не могу получить окончательного результата. Во всяком случае, это утверждение не может означать, что всякая воля с необходимостью имеет такую волевую причину, которая находится за пределами проектированной сущности фактов. Все-таки часто, если вообще можно отыскать мотив, то только внутри самого представляющегося проекта. Ради самого себя можно нечто хотеть, но руководствоваться при этом посредством каких-либо вненаходимых мотивов.
Вторую часть вышеприведенного утверждения, что именно мотивы с необходимостью вызывают волю, нужно в любом отношении оспорить как ложную, если здесь говорят действительно о мотивах, а не о причинах воли. Прежде всего, существуют, как это уже было показано, случаи, в которых осознаются возможные мотивы, духовно выслушиваются также практические требования, но волевое решение либо вообще не происходит, либо волевое решение происходит в столкновении с возможным мотивом, либо же, наконец, хотя волевое решение осуществляется в согласии с практическим требованием этого мотива, оно опирается не на него, а на совсем другие мотивы. Если же, в конечном итоге, осуществленный волевой акт действительно опирается на соответствующий мотив, то возможны еще два различных случая. Мотив может быть полностью достаточным или же в большей или меньшей мере недостаточным. Само существование недостаточно мотивированных волевых решений уже достаточно показывает, что мотивы не являются причинами воли. Ведь если бы мотивирование было причинной связью, то недостаточно мотивированные волевые акты вообще реально не могли бы осуществляться.
Значит, если для осуществленного акта имелся лишь недостаточный мотив, то сразу несомненно, что этот мотив причинно не вызвал волю. Но даже если существовал достаточный мотив для воли, и воля действительно осуществилась, то в этом случае мотив все же вызвал волю не с необходимостью, поскольку мотивы вообще служат не причиной, а обоснованием. Конечно, обоснование посредством достаточного мотива имеет другой характер, чем в случае с недостаточным мотивом. Требование, проникающее от достаточного мотива в духовное вслушивание и принимающееся Я-центром, является определенным и решающим, и оно может совершенно одно нести соответствующий ему и основанный на нем волевой акт, т. е. именно достаточно обосновывать. Недостаточный мотив, наоборот, не выдвигает определенного или решающего требования и не является сам по себе достаточно способным нести соответствующий ему волевой акт, когда волевой акт на нем основывается. Кроме того, принятое решающее и определенное требование переживается Я-центром как обязательная духовная связь. Но эта духовная связь не есть действующее принуждение. Если же Я подчиняется духовной связи, осуществляя требуемый волевой акт на основе требования, то этот процесс феноменально имеет совершенно другой вид, чем если Я подчиняется воздействующему принуждению. Необходимость, основанная на требовании, есть нечто иное, чем необходимость, основанная на причинном действии. При достаточном мотиве требуемый волевой акт является необходимым в смысле бытия-долженствования, но не необходимым в смысле, что его осуществление вызывалось бы посредством мотива.
Конечно, достаточный мотив превращает определенный волевой акт в "необходимый", но не превращает осуществление волевого акта в необходимо наступающее. Ведь даже достаточный мотив мотивирует осуществление волевого акта лишь тогда, когда Я-центр становится основанием его воли. Действительными являются только те возможные мотивы, какими Я-центр позволяет себе руководствоваться. В этом смысле Я также в свободной воле противостоит полностью достаточным мотивам. Даже достаточные мотивы, требования которых Я принимает, оно может исключать из мотивации и основывать и осуществлять требуемые ими волевые акты на совершенно других мотивах. Если же, напротив, Я позволяет себе руководствоваться достаточным мотивом для осуществления требуемого волевого акта, то это позволение-себе-руководствоваться является совершенно особым и существенно отличным от всевозможных причинных и необходимых действий.
3. Воля необходимо следует из соответствующих мотивов и характера
Тезис, что хотя и не одни мотивы, но именно мотивы вместе с характером изволенного с необходимостью вызывают волю, пользуется широким признанием, но в то же время имеет и столь же широко распространенное ложное истолкование. Поскольку мотивы не действуют как мотивы, то этот тезис никак нельзя понимать причинно. Своей убедительной силе он совершенно не обязан эмпирической причинной индукции, но, в сущности, является аналитическим тезисом, и необходимость, о которой он говорит, есть аналитическая необходимость, с которой металл с определенной температурой плавления также действительно плавится при этой температуре. Ведь характер, о котором идет речь в данном тезисе, нельзя понимать лишь как свойство, каким просто наделено волевое Я. Но он есть, либо, по меньшей мере, содержит в себе как существенный момент, способ, при помощи которого Я намеренно решает, когда существуют определенные мотивы. В этом смысле характером могут обладать только существа, способные к проявлению воли. То, что из этого характера, т. е. из определенного способа, каким Я осуществляет решение при определенных мотивах, если эти определенные мотивы действительно в нем имеются, также необходимо следует определенная воля, есть, конечно, само собой разумеющийся факт, каковой все же не является самым ничтожным в отношении реальной причины волевого решения. Напротив, в понятии характера предполагается, что наделенный свободой воли Я-центр есть последняя причина отдельных волевых решений. Ведь характер все-таки не является вещью с определенными свойствами, с которой на основе ее свойств при определенных воздействиях происходили бы определенные действия; напротив, средоточием характера является вызывающий волю из самого себя Я-центр, который есть свободный деятель, а не претерпеватель воли.
Приложение
Поскольку существуют мотивы и мотивация в выше охарактеризованном смысле и поскольку обоснование практических проектов есть нечто иное, нежели обоснование суждений, то открывается перспектива аналогичной логике науки о практических проектах, или волюнтариях. Она должна была бы определять в себя сущность и структуру волюнтарий вообще, затем – возможные разновидности волюнтарий, а, кроме того, разновидности мотивации волюнтарий и вытекающие взаимосвязи между различными волюнтариями.
Особую разновидность волюнтарий образуют императивы. Учение об императивах, еще неопубликованный эскиз которого набросал я, могло бы, по-моему, образовывать последнюю науку, лежащую в основе этики, философии права и педагогики. Однако же здесь я не могу прояснять эту идею, но должен довольствоваться одним указанием на нее.