Глава одиннадцатая
Согнанные в трюм испанского фрегата, кэтлинцы стояли группой, окруженной испанскими моряками и солдатами, вооруженными мушкетами. Маленькая пушка была переставлена и нацелена через люк на них, и стоящие возле нее два испанских моряка держали по тлеющему фитилю на случай, если кремневый замок орудия даст осечку.
- Они не хотят рисковать, - пробормотал Джексон.
- Я не обвиняю их: мы не сделали… - начал было Рэймидж, но оставил предложение незаконченным, поскольку два испанских охранника погрозили ему мушкетами.
Было жарко, и все судно воняло: сточные воды, пот, чеснок, несвежее оливковое масло, гниющие овощи и грязь от животных, содержавшихся на баке - все добавляло свою долю к зловонию. Наконец, они услышали знакомые звуки: реи были развернуты, судно пошло полным ходом, и испанские охранники дали знак, что они могут сесть.
Несколько минут спустя они должны были встать снова, поскольку по трапу спустился испанский офицер с судовой ролью "Кэтлин" в руке. Рэймидж задался вопросом на мгновение, смог ли Саутвик рассказать достаточно убедительную историю, и тут же рассердился на себя: он возложил неподъемное бремя на плечи старого штурмана. Если испанцы узнают, то Саутвик тоже пострадает, и Рэймиджу было стыдно, что он так легко согласился на обман, предложенный Джексоном. Однако Саутвик, казалось, принял все со своей обычной жизнерадостностью; похоже, думал Рэймидж, что они с Джексоном все обсудили заранее.
Испанские моряки стали по стойке "смирно", насколько им это удалось, опустив плечи и склонив шеи, поскольку высота помещения была чуть больше пяти футов. У подножья трапа испанский офицер повернул судовую роль так, чтобы на нее падал свет, и прочитал вслух имя одного из матросов. Матрос смотрел с испугом.
- Туда, - сказал офицер, указывая в сторону. Он назвал еще несколько имен, каждый раз указывая названному человеку жестом, чтобы тот оставил группу. Внезапно Рэймидж понял, что офицер отделяет иностранцев - генуэзец, два американца (по крайней мере, они так числились в судовой роли, но Рэймидж знал, что оба были англичанами), португалец, житель Вест-Индии и датчанин. Потом он назвал Джексона и Рэймиджа, и как только они присоединились к другим, велел им следовать за ним по трапу.
Палуба была залита солнцем, и, глядя вокруг, Рэймидж был поражен, увидев, что они находятся посреди большого флота - шесть больших трехпалубных кораблей, больше двух дюжин двухпалубных, один из которых буксировал лишенный мачт фрегат, и пять или шесть фрегатов - один из них вел на буксире "Кэтлин" под испанским флагом. Видя ее в качестве приза, воображая испанского офицера в его каюте - каюте Джанны, - Рэймидж, чувствовал, что почти лишился сил от тревоги и гнева.
Когда они выстроились в шеренгу вдоль мостика под руководством испанского офицера, он понял, что был единственным, кто брился в течение последних двадцати четырех часов, и быстро потер лицо, чтобы размазать по нему грязь и пот.
Когда офицер пошел к каюте капитана, Джексон прошептал:
- Думаю так: теперь мы просто поклянемся, что нас захватили на нейтральных судах и заставили служить.
- И что в этом хорошего? - спросил Рэймидж. - Они просто заставят нас служить им.
- Не обязательно. И если даже так, то легче сбежать с испанского судна в порту чем из испанской тюрьмы. Но мы для начала потребуем, чтобы нас освободили как нейтралов.
- Ага, - сказал один из матросов, Билл Стаффорда, чей акцент кокни явно противоречил записи "Америка" в графе "Где родился". Запись была, вероятно, сделана из уважения к факту, что он купил Протекцию. - Ага, - пробормотал Стаффорд себе под нос, - мы должны иметь наши права: нас не должны были мобилизовывать, говорю я. Мы - свободные люди! - Он цыкнул зубом, как бы утверждая собственную Декларацию Независимости, и добавил: - И это и про нашего Ника тоже.
Остальные матросы захихикали осторожно, но Джексон зашипел на них:
- Ради Бога не забывайте, парни: он теперь для нас Ник!
Испанский офицер возвратился с капитаном - высоким, худым молодым человеком с черными, тщательно уложенными вьющиеся волосы. Рэймидж предположил, что в то время, как его друзья называют его черты орлиными, его враги говорят, что у него лицо вырублено топором.
Капитан остановился в нескольких шагах, посмотрел на них свысока, как если бы они были рогатым скотом на рынке, и сказал на прекрасном английском языке:
- Вот люди, которые предали пять разных стран!
Джексон быстро спросил:
- Как так, сэр?
- Ни один из вас не англичанин?
- Нет, сэр.
- Тогда, сражаясь за англичан, вы предаете свою собственную страну.
- У нас не было никакого выбора, сэр! - сказал Джексон с таким негодованием, что ему нельзя было не поверить.
- Почему?
- Мы были просто похищены с наших собственных судов англичанами. Мы должны были служить - они повесили бы нас, если бы мы отказались.
- Это правда? - спросил капитан Рэймиджа.
- Да, сэр. Эти англичане как только взойдут на борт, снимают матросов, каких они хотят - обычно лучших, - и это все.
- Вы американцы?
- Да, сэр.
- Но у вас есть Протекция или нет?
- Да, и я показал ее офицерам, но они не обратили внимания.
- Но вы могли настаивать.
- Без толку, сэр: мы пытались не один раз. Единственный способ получить свободу - сойти на берег и найти американского консула, который направит ноту. Тогда они должны освободить нас.
- Почему вы не сделали этого?
Рэймидж изобразил то, что он надеялся, сойдет за уважительный, но циничный смех.
- Никаких шансов сойти на берег в порту, сэр. Мне разрешали сойти на сушу только дважды за два года - дрова и вода.
- Дрова и вода?
- Да, сэр: нарубить дров для котлов кока и заполнить бочки пресной водой. Всегда в пустынных местах.
- Конечно, я понимаю. Хорошо, теперь я уверен, что все вы хотите пойти на службу Его Католическому Величеству?
- Кому? - спросил Джексон с таким удивлением в голосе, что оно, очевидно, не было притворным.
- Моему хозяину, королю Испании.
- Ну, большое спасибо, сэр, - сказал Джексон, - но нам всем хотелось бы поскорее получить разрешение пойти по домам.
- Очень хорошо, - отрезал испанец, раздраженный тем, что упустил шанс заполучить восемь опытных моряков. - Вы будете переданы на флагман. В конечном счете вы, возможно, пожалеете, что отказались служить у меня.
С этим он спустился к себе в каюту, оставив Рэймиджа задаваться вопросом: было ли это праздным замечанием, сделанным в припадке враждебности, или за этими словами что-то кроется.
Испанский адмирал сидел за своим столом в большой каюте и пристально смотрел на Рэймиджа и Джексона. Он повернулся и быстро заговорил с переводчиком, который перевел:
- Его Превосходительство хочет знать, как давно вы видели британские военные корабли?
- Две недели назад, - сказал Рэймидж.
- Где?
- У мыса Корсика - фрегат.
Переговариваясь с адмиралом, переводчик задал еще несколько вопросов, направленных на то, чтобы узнать, где находится британский флот; иногда он спрашивал Рэймиджа, а иногда Джексона.
Внезапно адмирал спросил Рэймиджа на плохом английском языке:
- Вы, кажется, человек поумнее: сколько линейных кораблей и фрегатов, по-вашему, англичане имеют в Средиземноморье?
Рэймидж притворился, что считает на пальцах, в то время как соображал, что ответить. Должен он преувеличить, чтобы напугать испанского адмирала и заставить вернуться в порт, или преуменьшить - чтобы испанцы искали британский флот и таким образом дали сэру Джону Джервису шанс показать им что почем? Вспомнив, что эвакуация Корсики - что означает охрану больших конвоев торговых судов - была сейчас главной заботой сэра Джона, он решил преувеличить.
- Считайте приблизительно пятнадцать линейных, сэр. Фрегаты - я могу только предполагать. Примерно тридцать.
На лице адмирала читалось: это дурные вести.
- Пятнадцать? Назовите их!
Рэймидж перечислил все те, что, он знал, были в Средиземноморье и в Тахо за прошлые несколько месяцев, хотя многие впоследствии ушли.
- Это дает двенадцать, - сказал адмирал.
Джексон быстро добавил еще три названия, сказав, что он видел один у Бастии и два у Ливорно меньше чем месяц назад.
- Почему вы не знали о них? - спросили Рэймиджа.
- Я был на другом судне; меня перевели на куттер, - он не мог заставить себя сказать "Кэтлин", - две недели назад.
- Очень хорошо. Ваш куттер - он принимал участие в эвакуации Корсики?
Рэймидж не хотел попасть в новую ловушку и ответил прежде, чем Джексон мог заговорить:
- Нет, сэр, мы шли в Гибралтар за приказами - я слышал болтовню у лагуна, но я никогда не слышал разговоров об эвакуации Корсики. Зачем им делать это?
Джексон покачал головой, как будто тоже озадаченный.
- Вы можете идти, - сказал адмирал резко.
Рэймидж повернулся, но Джексон спросил:
- Сэр, ни один из нас - то есть те, что присланы с фрегата, - не англичанин, значит, мы будем освобождены, когда войдем в порт?
Адмирал сказал напыщенно:
- Мы не похитители, как англичане. Если вы не хотите служить королю, моему хозяину, - а мне сказали, что вы не хотите, что является черной неблагодарностью, так как его слуги были вашими спасателями, - то я рассмотрю ваши заявления.
- Спасибо, сэр, - сказал Рэймидж. - Мы вам очень благодарны. Когда ваши корабли приблизились к нам, все мы поверили, что нас освободят.