Бой начался с очень активного и эффектного обмена ударами. Рыцари били друг друга с большого замаха и кололи верхним шипом и подтоком. Сразу обнаружилось, что сеньор Ди Кассано несравнимо сильнее рядовой турнирной молодежи, что неудивительно, поскольку имел за плечами добрый десяток лет военного опыта и поединков с лучшими бойцами. К тому же, его доспех был не только заметно красивее, но и несколько легче, чем старый отцовский, подогнанный под размеры Макса городским кузнецом. Зато на стороне юноши выступали молодость и адреналин, которые иногда значат больше, чем всякие объективные преимущества.
Удары ударами, но взять защиту поллэксом можно ничуть не хуже, чем мечом. До цели дошло меньше четверти ударов и уколов. Доспех от Миссалья почти не потерял вид, весь ущерб ограничился парой скромных вмятин. Зато доспех Макса уже был безнадежно испорчен - кираса пробита в двух местах, забрало перекошено, левая рукавица смята и не разгибается, левый набедренник пробит, и по ноге под доспехом течет кровь. Если бы герольд разглядел эту рану, он бы остановил бой, но кровь на красных чулках не бросалась в глаза, и герольд собирался остановить бой после ещё одного удара в мятое забрало.
Ди Кассано, хотя его доспех и оставался невредим, чувствовал себя ничуть не лучше, чем его молодой противник. Всего один удар, пришедшийся сбоку в голову, стал причиной кровавого тумана в глазах, а мысль о том, как бы не наблевать в шлем и тем самым потерять лицо, стала важнее, чем мысль о победе.
Через пару минут после начала поединка оба бойца по разным причинам пришли к выводу, что не стоит пытаться измотать противника, а лучше раскрыть его хитрым приемом и положить одним верным ударом. Попытка, вторая, третья - ничего. Один очень опытен, другой молод и быстр.
Максу пришлось тяжело - итальянец показал высочайший уровень мастерства, и только удачей можно было объяснить, что бой ещё продолжался. Руки устали, раненая левая нога еле слушалась, в голове уже гудело, не было никаких сил ни парировать удары, ни уворачиваться, ни уж, тем более, принимать удары на доспех. Оставалось только попробовать силы в борьбе, если, конечно, сеньор ди Кассано изволит подпустить на короткую дистанцию.
Повезло. Оппонент тоже был уверен в своих борцовских навыках. Глаза итальянца за узкими прорезями турнирного армета на долю секунды слегка расширились от удивления - самоуверенность юноши поражала. Но удивление сразу же сменилось торжеством и уверенностью в победе. Противники вновь сошлись, попытка зацепа крюком, захват древка, контрприем, удар древком в забрало, удар подтоком в бедро...
Исход боя решил один-единственный захват даже без броска (позаимствованного из многократно читаных учебников, упомянутых в первой главе). Большой и тяжелый человек в доспехе не может легко и просто перекрутиться, чтобы избежать травмы сустава при болевом удержании. А наплечник, сделанный со знанием эргономики, дающий максимальную степень свободы в плечевом суставе, не способен помешать выкручиванию руки. Ди Кассано провёл прием на обезоруживание, Макс, не стараясь удержать свой поллэкс, перехватил правую руку противника левой за локоть, правой за запястье и с силой повернул её против часовой стрелки. Прием уже удался, победа очевидна, герольд бросает жезл. Но Макс не видел герольда и не успел мгновенно остановиться, а, услышав команду, довёл начатое движение до конца. Противник упал с коротким криком боли.
Победа. Ничего более важного до вечера уже не будет. Неожиданно дала знать о себе левая нога под смятым набедренником. Победитель сразу после того, как герольд объявил, что бой окончен победой герра фон Нидерклаузиц, медленно осел на землю. Перед глазами поплыли цветные круги, шары, красные шары с вертикальными разрезами,... что? Зрение сфокусировалось на находившейся на расстоянии вытянутой руки объемной груди жены профоса.
Фон Хансберг легко поставил Макса на ноги одной рукой.
- Молодец. Отцу твоему я так и сказал, что Ди Кассано силен, но по сравнению с тобой он какой-то сонный. И что он тебя непременно ранит, я тоже угадал. Сейчас наш Густав тобой займется.
- Да-да, непременно, - суетливо залепетал медик с каким-то странным акцентом.
Доктор нетерпеливо присел, ощупывая раненую ногу победителя. Макс сначала одной, потом двумя руками попытался открыть забрало или сложить подбородник, но не смог, настолько были повреждены подвижные детали. Оберст тоже попытался и тоже не смог, потом повернулся к своим спутникам.
- Маркус, поможешь ему снять доспехи и проследишь, чтобы все было в порядке.
- Легко, герр оберст.
Профос не стал пытаться что-то починить прямо на месте. Вместо этого он левой рукой потянул за заднюю часть шлема вниз, а правой вытащил нож, просунул его между шлемом и подбородником и аккуратно разрезал ремешок, после чего спокойно снял шлем. Одновременно его жена присела рядом с доктором и аккуратно расстегнула все крепления набедренника на раненой ноге. Картина, которую увидел Макс, опустив глаза, произвела на него незабываемое впечатление. Марта подняла голову и увидела неприкрытое восхищение в его глазах. Оба одновременно перевели взгляды на Маркуса, державшего острый нож в дюйме от шеи победителя.
Доктор Густав перевязал рану и прописал пациенту полный покой хотя бы на день. Пациента хватило на пару часов, потом пришел Йорг и между делом сообщил, что война ожидается на следующее утро, а доспех уже лежит в походной кузнице у оружейника. Макс, стараясь не наступать на раненую ногу, сел на коня и поехал срочно подгонять новый доспех. Вопреки утверждениям некоторых "специалистов", далеких от истории материальной культуры, латные доспехи имели широкую возможность подгонки по фигуре.
- Я же говорил сеньору Доменико, что ему надо выбрать что-то одно, или миланский стиль, или аугсбургский, - нравоучительно изрек кузнец, увидев, что ему принесли.
- Разве разница велика? - спросил Макс, - Я до сих пор носил доспехи, собранные из чего придется.
- Разница чрезвычайно велика, особенно для хороших, дорогих доспехов, - ответил Йорг, - У ди Кассано этот доспех немецкий, а остальные миланские. Миланские все взаимозаменяемы по частям между собой, но не с немецким. Взять, например, кирасу. Немецкие надеваются на латное горже, а верх у них срезан по прямой. Итальянские надеваются сразу на дублет и у них вырез под шею. Или ноги. У немецких доспехов набедренники выше, а юбка кирасы короче.
Макс примерил латные ноги. Набедренники подошли, для них разница по высоте в дюйм-другой не была заметна. Наголенники не подошли совсем.
- Да, молодой человек, - покачал головой кузнец, - форма голени у всех разная, а наголенники должны ей как можно лучше соответствовать. Вы уж походите пока в старых своих, а я эти Вам со временем подгоню. Там надо на горячую выколачивать, потом остужать и примерять. И так раза два.
Не переставая говорить, мастер помог Максу надеть латное горже и кирасу.
- Так, очень хорошо. Главное, чтобы горже плотно легло на плечи, а не уперлось в ключицы или не повисло на верхней части трапеций. На него приходится почти полный вес доспеха. По ширине Вам замечательно подходит, а внутри я чуть добавлю подкладку.
С двумя слоями сукна горже село как влитое.
- Теперь кираса. Талия на месте, по нижним ребрам. Со стороны производителя было очень любезно сделать регулируемую застежку. Вы-то стройнее будете. Вот так. Повернитесь. Коснитесь руками пола. Замечательно.
Макс еще немного по всякому повертелся, но неудобств не почувствовал.
- Теперь руки. Итальянские сделаны на шарнирах в локте, а немецкие - на ремнях. Попробуйте сменить одну деталь, и, если у Вас нет запасного однотипного доспеха, окажется, что Вам придется менять всю руку до плеча. Потом окажется, что немецкая рука не стыкуется с итальянским наплечником, потом окажется, что немецкий наплечник крепится на горже, а итальянский - на дублет. Я ведь говорил герру Доменико. Зачем ему было возить с собой запасной доспех, который ни к чему не подходит?
Макс терпеливо ждал, пока разговорчивый мастер подгонит по длине соединительные ремни горже-наплечник, наплечник-верхний наруч, верхний наруч-налокотник, налокотник-нижний наруч. Мастер почти все оставил как было, но времени на проверку потратил очень много.
От нечего делать Макс задал вопрос Йоргу.
- Йорг, скажи, пожалуйста, а что такого важного в работе профоса, что его тут почитают как второго по важности после оберста?
- Что важного? - фыркнул Йорг, - Да в его работе ещё поискать надо, что может быть неважного. Во-первых, он поддерживает в полку дисциплину и вообще следит за порядком. Есть у профоса привычка раздавать за любые провинности максимально строгие наказания, но он всегда проводит расследование солдатских проступков, и наказывает виновных, а не тех, кто попадется под руку. Кроме того, Маркус оставляет за собой исключительное право накладывать взыскания на своих подчиненных и обычно принимает их сторону в случае конфликта с подчиненными других командиров и с мирным населением. За исключением совсем уж редкостных негодяев. Во-вторых, он присматривает за торговцами в лагере, чтобы они не драли с солдат по три шкуры, правда профос обычно вовсе не обязан сбивать цены до такого уровня, как это делает Маркус.
- Пасти торговцев - выгодная работенка! Он наверняка с них ещё имеет навар помимо жалованья.