Шарлотта села на кровати. Занятая своими проблемами, она не обратила внимание, что Марта чем-то сильно опечалена, и по ее лицу текут слезы.
- Сочувствую. Но нравы у вас…
- А что? Вы, например Ваша светлость, недавно потеряли мужа, и я бы не сказала, что Вас это сильно печалит.
- Откуда ты знаешь?
- Я же хожу на базар, - теперь настала очередь Марты удивляться, - а откуда ещё берутся новости? Раз уж Вы были замужем, неужели Ваш муж никогда не наказывал Вас, Ваша светлость?
- Что ты себе позволяешь! Покойный граф был негодяем, каких поискать надо, но он ни разу не поднял руку на благородную даму!
- Могу поспорить, что он умер не своей смертью, - невозмутимо ответила кампфрау.
Её светлость подавилась собственным возмущением и закашлялась. Марта невозмутимо протянула руку и от души хлопнула графиню по спине.
Откашлявшись, Шарлотта предпочла поговорить не о своей личной жизни.
- Покажи-ка ещё раз. О-ой. Чем это он тебя?
- Вот этим, - Марта кивнула на свою шейную цепь, свободно лежащую на груди.
- Этим?! - сегодня у графини де Круа был день, полный новых знаний о жизни. Вообще-то она частенько приказывала выпороть кого-нибудь из нерасторопных слуг как мужского, так и женского пола, но никогда не интересовалась, как это выглядит в процессе и какие оставляет следы. Кроме того, взглянув на цепь, Шарлотта с ещё большим удивлением обнаружила, что у какой-то кампфрау только на шее золота столько, сколько у небедной графини в сумме не набирается по всем украшениям, даже одетым одновременно.
- Тебе, наверное, было больно? - передернула плечами вдова графа.
- Мне и сейчас кое-где больно, - спокойно ответила вдова профоса.
- И часто он тебя так?
- Регулярно, Ваша светлость, но вы не думайте, что я плохая. Я старалась быть хорошей женой, просто Маркус меня очень ревновал.
- Маркус? Ты жена профоса? Человека-с-половиной-лица? Он же на вид страшнее дьявола и руки у него по локоть в крови.
- Ничего Вы не понимаете, Ваша светлость. Он любил меня, - Марта промокнула слезы рукавом.
- А откуда у тебя такая цепь? Военный трофей? И почему на ней якорь?
- Муж подарил. А якорь раньше был кинжальчиком, но он никак не лежал спокойно на груди, а постоянно проваливался вот сюда и очень мешал. Поэтому Маркус приказал ювелиру переделать кинжал в якорь.
Познавательная беседа была прервана шумом во дворе. Среди общего фона раздался уже знакомый всему городу командный голос, изрядно приправленный яростью и злобой.
- Думали, меня убили? Празднуете, бездельники, в карауле вино пьете? Не дождетесь! Я ещё вас всех переживу!
Марта взлетела с кресла с таким ускорением, как будто случайно села на большого ежа, в долю секунды подскочила к окну и высунулась наружу, как была, в прозрачной нижней рубашке.
- Маркус, милый, ты жив?!
Одним прыжком она преодолела расстояние до выхода из комнаты, почти выбежала наружу, но, не успев отпустить ручку двери, вернулась, схватила упавшее на пол почти дошитое платье, мгновенно влезла в него и вылетела навстречу законному супругу, оставив собеседницу в полном недоумении.
Защитники города отбили первую атаку, но к вечеру ожидался подход остальной вражеской армии. Продолжение военных действий стало почти неизбежным. Оставалось только рассчитывать получить мир в обмен на ценного заложника. Доктор сказал, что герцог уже пришел в себя после удара по голове, а остальные его раны не представляют опасности. В ответ на доклад о здоровии герцога де Водемона, Йорг, как обычно, сказал, что ничем хорошим это всё не кончится, и воевать в итоге придется. Поэтому он решил подкинуть противнику через герцога хитрую дезинформацию, а именно, неверный план города. Но нельзя же просто пойти и предложить карту... Решение придумалось быстро.
У Гертруды, как и следовало ожидать, нашлось "немножко свободного времени, чтобы поговорить о любви". Поговорили, действительно, немножко. Йорг в очередной раз убедился, что совершенно не затратное предложение руки и сердца действует на женщин определенного рода занятий ничуть не менее эффективно, чем золото, заработанное потом и кровью. Девчонку не пришлось долго уговаривать оказать командованию платную услугу. Но нарисованный Йоргом на скорую руку почти правильный план города ей показался очень красивым, поэтому художнику пришлось уступить многочисленным просьбам поклонницы и нарисовать что-нибудь ещё более красивое, например, "портрет Гертруды, миленькой девочки".
Мэтр взял бумагу и карандаш и принялся за работу. Работа живописца - тяжкий труд, особенно когда пишешь портрет с натуры, тем более, с очень живой и подвижной натуры. Выглядело это примерно так:
- Во-первых, натурщица должна молчать и не двигаться, пока работа не закончена.
- Садись вот так, сделай умное лицо и не двигайся. И убери эту развратную улыбку, а то получится такой портрет, который ты не сможешь никому показать.
- Поддерживать грудь руками вовсе не обязательно, не беспокойся, я все нарисую как надо.
- Ноги, пожалуйста, поставь как-нибудь по-другому, а то я так и не закончу картину.
- Не вертись, я знаю, что ты и сзади красивая, но я же не могу рисовать тебя сразу со всех сторон.
- У тебя одно на уме. Давай я потом доделаю.
Читатель легко может догадаться, почему портрет так и не был закончен, и во что была одета натурщица. Через час утомленный Йорг ещё раз проинструктировал Гертруду, заставив её выучить ответы на наиболее предсказуемые вопросы и покинул её комнатку, с трудом переставляя ноги.
- Веди себя естественно, чтобы он ничего не заподозрил, - была последняя инструкция.
Вскоре после ухода Йорга, Гертруда отправилась осведомиться про здоровье Его светлости. Надо было сменить повязку на левой руке, а заодно предложить раненому подкрепить силы кувшинчиком горячего глинтвейна и замечательным пирогом. Точнее, тремя четвертями кувшинчика и половиной пирога, потому что остальное незаметно съелось и выпилось по пути из кухни.
Герцог уже считал, что он вполне здоров, несмотря на то, что хромал на левую ногу, а левая рука была приговорена ещё не меньше недели держаться на перевязи. Принято считать, что если рыцарь может стоять на ногах, то он достаточно здоров для пешего поединка, а если может сидеть верхом, то для конного. Если рыцарь не может ни стоять, ни сидеть, но находится несколько часов подряд в здравом уме и трезвой памяти, то он достаточно здоров для того, чтобы командовать битвой или вести переговоры. Как и следовало ожидать, герцог завязал беседу, в которой между комплиментами и ответами на стандартные вопросы о самочувствии аккуратно пытался выведать что-нибудь о численности городского гарнизона и других тактических подробностях. Но Гертруда добросовестно выучила ответы на все вопросы, так что вопрошавший узнал одновременно все и ничего.
- А ещё я могла бы достать для Вас план города. Но это потребует некоторых затрат.
- Я подарю тебе вот этот кинжал.
Кинжал был очень красив, лезвие украшала золотая насечка, на перекрестии и навершии красовался сложный орнамент, а рукоять была обвита по спирали золотой цепочкой. Если бы девушка разбиралась в оружии, то поняла бы, что само лезвие дамасской стали стоит не меньше, чем все украшения.
- Я прямо чувствовала, что Вам он понадобится. Вот. Я перерисовала эту картинку с плана, который висит в ратуше, - юная контрразведчица расшнуровала платье спереди, развязала ворот нижней рубашки, и слегка наклонилась к недоуменно смотрящему на нее мужчине.
- Я не могу его вытащить. Достаньте, пожалуйста, сами, - жалобно попросила Гертруда.
Герцог с удивлением приподнял бровь, но запустил руку в декольте и через некоторое время извлек оттуда свернутый в трубочку пергамент.
- Похоже на план города. А где мы сейчас находимся?
- Не знаю. Я не умею читать карты.
- Как называется этот дом?
- Резиденция покойного графа де Круа.
- А что написано здесь?
- Не знаю. То есть буквы каждая сама по себе мне знакомы, а эти слова я понять не могу. Я умею читать только по-французски.
- Надо ещё проверить, насколько верна твоя карта.
Герцог подошел к окну. Так-так-так, мы в гостях у де Круа, солнце во второй половине дня идёт к западу, то есть это окно выходит на юг, тогда та высокая крыша - ратуша, рядом церковь, по расстоянию между ратушей и церковью на карте и за окном можно прикинуть масштаб. Моста из окна не видно, правильно, его и не должно быть видно. Водной поверхности в пределах видимости нет, но видны крыши домов, расположенных у реки и другой берег за этими крышами. Сравним, сколько раз расстояние от церкви до ратуши укладывается в расстояние от ратуши до нижних домов на карте и за окном. Надо же, почти совпало. Так, а отсюда до ратуши сколько будет? А до церкви? Пропорции треугольника совпадают с теми, что на карте. Девчонка не смогла бы сама придумать настолько точный план. Да она бы никакой план не смогла придумать. А где здесь может быть подвох? Если только в мелочах. В конце концов, когда придется брать этот город штурмом, вполне может случиться, что за карту не пожалеешь и двух таких кинжалов, только у кого её потом взять?
- Держи. Только никому не показывай и не порежься.
- Благодарю Вас, Ваша светлость.