Этот выпуск посвящен 40-летию Победы советского народа над фашистской Германией.
В сборник вошли произведения, рассказывающие о мужестве и героизме советских моряков в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.
Содержание:
ПРИХОДИ К НАМ НА МОРЕ! 1
Н. Ильин - ОКЕАНСКИЕ НИВЫ 1
МЫ ТАК ПРИШЛИ НА ФЛОТ… 1
ФЛОТ ВЕДЕТ БОЙ 6
Ю. Адрианов - БАЛЛАДА О КОРАБЛЯХ РУССКОГО ФЛОТА 6
И. Подколзин - СВЕТ НАД ГОРИЗОНТОМ - Повесть 6
А. Баюров - * * * 17
Д. Кулинич - СУТКИ ИЗ ЖИЗНИ ГЛАВСТАРШИНЫ - Рассказ 17
И. Олейников - РЕЙСЫ 1942 ГОДА 19
С. Чумаков - ВОСТОЧНЕЕ ХОККАЙДО - Повесть 19
В. Матвеев - ГОВОРЯЩАЯ ТИШИНА 34
Е. Баренбойм - ОПЕРАЦИЯ "ВУНДЕРЛАНД" - Повесть 34
Е. Цыганко - РАССКАЗ ДЕСАНТНИКА 64
Г. Старостин, Ю. Федоров - С КЕМ ВЫ, КАПИТАН? - Документальная повесть 64
П. Явтысый - ПОМНИМ! 72
Ю. Дудников - ТАК БЫЛА РАСКРЫТА ТАЙНА "ЦАУНКЁНИГА" - Документальная повесть 72
А. Осин - СТОЯТ ОБЕЛИСКИ 77
ПАМЯТИ КОНСТАНТИНА СЕРГЕЕВИЧА БАДИГИНА 78
СЛОВАРЬ МОРСКИХ ТЕРМИНОВ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В СБОРНИКЕ 78
Примечания 81
Океан. Выпуск одиннадцатый
ПРИХОДИ К НАМ НА МОРЕ!
Н. Ильин
ОКЕАНСКИЕ НИВЫ
По натуре и помыслам мы хлеборобы.
Труд наш древний, державный и длительный труд.
Только хлеб не такой, как у всех, а особый.
И его по-особому сеют и жнут.
Вот и нынче уходим в поля на полгода,
Океанские нивы - на тысячи миль.
Над планетой стоит грозовая погода,
И с трудом вызревает под-грозами мир.
МЫ ТАК ПРИШЛИ НА ФЛОТ…
Юнги мечтали о флоте и готовили себя к службе на кораблях. А когда враг был разгромлен, когда пришла долгожданная Победа, они не изменили мечте и на всю жизнь связали свою судьбу с флотом. До сих пор служат в Военно-Морском Флоте доктор технических наук капитан первого ранга инженер А. И. Баранов и капитан первого ранга Ю. Д. Ворожилов. А. И. Портенко вернулся на реку своего детства и по сей день работает капитаном одного из судов на Волге.
Алексей Баранов,
юнга торпедного катера
ТОРПЕДНАЯ АТАКА
Во время учебы в Школе связи я мечтал о службе на малых кораблях, и при распределении мне повезло: в бригаду торпедных катеров нужны были три радиста.
И вот в сопровождении старшины мы шагаем в сторону базы "Литке". Пришли и сразу от проходной направились в строевой отдел.
- Юнга Баранов, назначаешься на торпедный катер к старшему лейтенанту Михайловскому. Сейчас он на Лавенсари , стало быть, ждать тебе оказии, - объявил принимавший нас старшина.
Ждать пришлось двое суток. До Лавенсари шел пассажиром на торпедном катере. Пришвартовались к катеру, на рубке которого был четко и крупно написан номер "66".
- Михайловский! - крикнул командир, который доставил меня. - Принимай пополнение. Радист к тебе.
- Какой он радист? Половина: подзаморенный… - Слова эти были сказаны густым басом.
Я обернулся.
На палубе "ТКА-66" стоял старшина первой статьи, высокий, широкоплечий, с могучей шеей, с мускулами, играющими под голландкой. "Конечно, - подумалось мне, - для такого любой будет подзаморенным".
А старшина уже басил:
- Чего ждешь, давай сюда имущество!
И не успел я взять в руки вещевой мешок и шинель, как почувствовал, что его руки отрывают меня от палубы.
Через мгновение я вместе со своим имуществом уже стоял перед старшиной.
- Представляйся по случаю прибытия к новому месту службы, - пророкотал его голос.
- Товарищ старшина первой статьи!..
- Не мне. Командиру! Вот он идет.
Я сделал три шага вперед.
- Товарищ старший лейтенант! Юнга Баранов прибыл для дальнейшего прохождения службы!
- Хорошо… Не укачался, пока прибывал?
- Никак нет!
- Хорошо. - Старший лейтенант посмотрел на старшину и сказал: - Пирогов! Устройте юнгу в носовом кубрике. И накормите.
А я стоял и почему-то думал о том, какая несозвучная внешности фамилия у старшины.
Старшину первой статьи Пирогова, который устраивал меня в носовом кубрике, а потом кормил, звали Степаном Антоновичем.
После обеда он повел меня знакомиться с катером. Торпедные аппараты оказались вовсе не такими, как я представлял, - не желоба, а каретки с направляющими, так называемые бугельные. Торпеда с них сбрасывалась в воду параллельно борту. На самой корме я увидал бомбосбрасыватели, в них лежали большие черные бочонки - глубинные бомбы. А между сбрасывателями располагалась дымовая аппаратура.
- Ну, пулемет ДШК на баке ты видел, когда из кубрика выходили. Сейчас - в машину.
В моторном отсеке стояло три больших двигателя.
- Почти по тысяче сил каждый, - объяснил Пирогов. - Скорость под сорок узлов. Знакомься: командир отделения мотористов старшина первой статьи Кожевников Борис, на все руки мастер.
Старшина мотористов оказался ростом невысок, черноволос и имел густые пышные брови.
- А я юнгу привел… - пробасил Степан Антонович.
- Еще одного, Толя? - Из-за двигателя высунулся смуглый худощавый парень.
- Нет, это радист. Принимай, Токмачев, пополнение.
- С Соловков? - спросил парень, который вылез из-за мотора. - Я оттуда.
- С Кронштадта. А в юнги - из Ленинграда.
- Фью! - И засмеялся. - Здорово, земляк!
Я полагал, что торпедные катера занимаются лишь тем, что стоят в засадах, чтобы потом, набрав самый полный ход, прорываться к транспортам, идущим в центре конвоя, выстрелить одну, а то и две торпеды… Действительность была не такой: уже и лето наступило, а самые крупные боевые действия, в которых мы принимали участие, были связаны с охраной тральщиков.
Небо чистое, солнце яркое. Я, как обычно, сижу в рубке. Жарко. Катер хоть и деревянный, но за день, да еще на малом ходу, нагревается здорово. Хорошо тем, кто наверху! Ветерок обдувает. Загорают. А меня Толя Токмачев прозвал бледнолицым братом…
Сигнал боевой тревоги.
Застучали наши пулеметы. Ударили по воде взрывы.
- Юнга, на пулемет! - по переговорной трубе приказал командир.
По трапу взлетел одним махом и поднял глаза. Прямо на нас шел "юнкерс". Точно на него мы направили стволы, и наш ДШК задергался! Пошли, оставляя в небе след, трассы. Фашист не выдержал, повернул. Бомбы упали в воду в стороне от конвоя…
После боя старший лейтенант Михайловский похвалил меня за выдержку. А я стоял перед строем, краснел от смущения. На ленинградских крышах, откуда я и мои товарищи сбрасывали зажигалки, было страшнее, чем сегодня.
В середине июня наш "ТКА-66" вернулся на Лавенсари. Пополнились топливом, боезапасами. Продукты приняли. Погуляли по твердой земле… Вечерами Пирогов вытаскивал наверх баян, и над катерами, причалом, над рейдом плыли песни: "Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил", "На позицию девушка провожала бойца"… Ребята постарше танцевали. Мы, юнги, сидели у рубки и наблюдали.
В одну из ночей торпедные катера ушли в Выборгский залив. Здесь, у острова Пийсари, стали на якорь, каждый на своем месте. Ждали сигнала. Корабли противника могли появиться в любой момент. Время тянулось нескончаемо медленно. Экипаж находился в готовности - у пулеметов, двигателей… В радиорубке я вслушивался в эфир. Но час за часом на нашей волне было молчание.
- Юнга, вылезай обедать! - позвал меня сверху Пирогов.
Я размотал провод, влез в рубку с наушниками на голове. Взял миску, размочил сухарь в густом гороховом супе, взялся за ложку… Но доесть суп не пришлось.
- Три транспорта водоизмещением три-четыре тысячи тонн, курс… скорость… координаты… - Я тут же доложил текст радиодонесения командиру - старший лейтенант Михайловский обедал вместе с нами.
- Боевая тревога! С якоря сниматься!