- Пока еще мы этого не знаем, но, во всяком случае, через Ишим, а уж там будем действовать по обстоятельствам.
- Ну что ж, господа, - решил Михаил Строгов, - едем до Ишима вместе.
Разумеется, Михаил Строгов предпочел бы путешествовать один, но не мог - без риска показаться по меньшей мере странным - отказать в компании двум путникам, которые собирались следовать той же дорогой, что и он сам. К тому же, раз уж Альсид Жоливэ и его спутник намеревались не сразу проследовать в Омск, а остановиться в Ишиме, проделать вместе с ними столь небольшой отрезок пути не представляло особых неудобств.
- Стало быть, господа, в этом мы договорились, - сказал он. - Едем вместе.
Затем самым равнодушным тоном спросил:
- Вам что-нибудь известно о продвижении татар?
- Увы, сударь, только то, что говорили об этом жители в Перми, - ответил Альсид Жоливэ. - Татары Феофар-хана захватили всю Семипалатинскую область и вот уже несколько дней ускоренно продвигаются вниз по Иртышу. Так что если вы хотите оказаться в Омске раньше них, - вам надо поспешить.
- И в самом деле, - согласился Михаил Строгов.
- Там говорили также, что полковнику Огареву удалось переодетым перейти границу, и в ближайшее время он присоединится к татарскому военачальнику в самом центре мятежного края.
- Но как об этом могли узнать? - спросил Михаил Строгов, кого эти более или менее достоверные новости задевали непосредственно.
- Э, да как о таких вещах узнают, - ответил Альсид Жоливэ. - Они носятся в воздухе.
- И v вас есть серьезные основания полагать, что полковник Огарев уже в Сибири?
- Я даже слышал, что он выбрал дорогу от Казани на Екатеринбург.
- А, так вы и об этом прознали, господин Жоливэ? - вмешался Гарри Блаунт, выведенный из немоты осведомленностью французского корреспондента.
- Да, - ответил Альсид Жоливэ.
- А вы знали, что он был переодет цыганом?
- Цыганом? - невольно вырвалось у Михаила Строгова, который вспомнил о встрече со старым цыганом в Нижнем Новгороде, о его присутствии на борту "Кавказа" и о том, как тот высаживался с парохода в Казани.
- Я знал достаточно, чтобы посвятить этому целое послание моей кузине, - заявил, улыбаясь, Альсид Жоливэ.
- В Казани вы времени не теряли! - сухо отметил англичанин.
- Разумеется, не терял, дорогой собрат, и, пока "Кавказ" пополнял свои запасы, я пополнял мои!
Михаил Строгов уже не слушал колкостей, которыми принялись обмениваться Гарри Блаунт и Альсид Жоливэ. Он думал об этой бродячей труппе, о старике цыгане, чье лицо так и не смог разглядеть, о сопровождавшей его странной женщине, о необычном взгляде, которым она окинула его. Он пытался собрать в уме все частности этой встречи, как вдруг неподалеку грохнул выстрел.
- Поспешим, господа! - воскликнул Михаил Строгов.
"Вот тебе на! Для почтенного негоцианта, который не любит выстрелов, этот человек слишком быстро поспешает туда, где они гремят!" - подумал Альсид Жоливэ.
И вместе с Гарри Блаунтом - человеком, никогда не отстававшим от других, - он бросился вслед за Михаилом Строговым.
Несколько мгновений спустя все трое добежали до выступа у поворота дороги, за которым был укрыт тарантас.
Купа сосен, вспыхнувших от молнии, все еще полыхала огнем. Дорога была пустынна. Но ошибиться Строгов не мог. Звук выстрела все еще стоял у него в ушах.
Неожиданно послышался страшный рев, и из-за горы прогремел второй выстрел.
- Это медведь! - вскричал Михаил Строгов, кого этот рев не мог обмануть. - Надя! Надя!
И, выхватив из-за пояса клинок. Михаил Строгов огромным прыжком достиг скалы и обогнул выступ, за которым девушка обещала его ждать.
Сосны, от корней до макушки охваченные огнем, освещали всю сцену.
В тот самый момент, когда Михаил Строгов подбежал к тарантасу, оттуда в его сторону прянула огромная туша.
Это был невероятных размеров медведь. Буря выгнала его из лесов, которыми щетинился здешний склон уральского хребта, и он решил спрятаться в этой выбоине - своем, надо думать, привычном убежище, где теперь укрывалась Надя.
Две из трех лошадей, перепуганные появлением огромного зверя, умчались прочь, и ямщик, пекшийся только о своей животине, бросился за ними вдогонку, не подумав, что девушка остается с медведем одна.
Смелая Надя не растерялась. Зверь, который поначалу ее не заметил, накинулся на лошадь, оставшуюся в упряжке. Оставив углубление, где пряталась, Надя подбежала к повозке, схватила один из револьверов Михаила Строгова и, решительно шагнув к медведю, выстрелила в упор.
Зверь, легко раненный в плечо, обернулся к девушке; та попыталась было спастись от него за тарантасом, из постромок которого рвался прочь коренник. Но если бы все лошади пропали в горах, путешествие было бы обречено. Поэтому Надя снова пошла прямо на медведя и с поразительным хладнокровием, когда лапы зверя уже вскинулись над ее головой, выстрелила второй раз.
Этот-то второй выстрел и прогремел в нескольких шагах от Михаила Строгова. Но он успел вовремя. В один прыжок очутился между медведем и девушкой. Взмах руки снизу вверх - и исполинский зверь, распоротый от брюха до горла, безжизненной массой рухнул на землю.
То был великолепный образец знаменитого удара охотников-сибиряков, который позволяет им не повредить ценный медвежий мех, за который они получают изрядные деньги.
- Ты не ранена, сестричка? - спросил Михаил Строгов, бросаясь к девушке.
- Нет, братец, - ответила Надя.
В этот момент подоспели оба журналиста.
Альсид Жоливэ подбежал к морде лошади и ударом, надо полагать, крепкого кулака сумел ее усмирить. Его спутник и он хорошо видели стремительный выпад Михаила Строгова.
- Черт побери! - вскричал Альсид Жоливэ. - Для простого купца, господин Корпанов, вы весьма недурно обращаетесь с охотничьим ножом!
- Даже очень недурно, - присоединился Гарри Блаунт.
- В Сибири, господа, - ответил Михаил Строгов, - мы вынуждены заниматься понемногу всем!
И тут Альсид Жоливэ поднял на молодого человека внимательный взгляд. В ярком свете Михаил Строгов - человек высокого роста и решительного вида, с окровавленным ножом в руке попиравший ногой тулово только что поваленного медведя, производил сильное впечатление.
"Могучий парень!" - сказал себе Альсид Жоливэ.
Потом, сняв шляпу, он почтительно приблизился к девушке и поклонился.
Надя в ответ слегка склонила голову. Альсид Жоливэ обернулся к своему спутнику:
- Сестрица стоит своего брата! Если бы медведем был я, то поостерегся бы задевать эту грозную и очаровательную пару!
Гарри Блаунт, прямой как жердь, сняв шляпу, держался поодаль. Непринужденность спутника только подчеркивала его обычную чопорность.
Тут появился и ямщик, которому удалось догнать лошадей. С сожалением взглянув на поверженное великолепное животное, которое приходилось оставлять добычей хищных птиц, он занялся упряжкой.
Михаил Строгов сообщил ему о положении, в котором оказались двое путников, и о своем намерении предоставить одну из лошадей тарантаса в их пользование.
- Делай как знаешь, - ответил ямщик. - Хотя две повозки вместо одной…
- Ладно, дружище, - вмешался Альсид Жоливэ, понявший намек, - тебе заплатят вдвойне.
- Тогда трогай, голубушки! - взревел ямщик.
Надя сидела в тарантасе, Михаил Строгов и оба его спутника пешком шли следом.
Было три часа ночи. Шквальный ветер, терявший силы, уже не столь свирепо дул поперек ущелья, и они быстро поднялись вверх по дороге.
При первых проблесках зари тарантас поравнялся с телегой, прочно увязшей в грязи по самые ступицы. Очень легко было представить себе, как от сильного рывка лошадей телега разломилась пополам.
Одну из пристяжных тарантаса припрягли веревками к кузову полутелеги. Оба журналиста вновь заняли места на скамье своего необычного экипажа, и повозки тотчас тронулись. Впрочем, им оставалось лишь спуститься по склонам Урала, что не представляло никаких трудностей.
Спустя шесть часов обе повозки, на этот раз без каких-либо неприятных происшествий, одна за другой подъезжали к Екатеринбургу. Первым, кого журналисты заметили на пороге почтовой станции, был ямщик, по всей видимости их поджидавший.
Лицо этого достойного россиянина изображало поистине хорошую мину; безо всякого смущения, улыбаясь во весь рот, он устремился навстречу своим пассажирам и, протянув руку, потребовал чаевые.
В интересах истины следует сказать, что ярость Гарри Блаунта вспыхнула с чисто британской силой, и если бы ямщик не отпрянул опасливо назад, то удар кулака, нанесенный по всем правилам бокса, выдал бы ему "на водку" прямо в челюсть.