Точно, не успел он выкурить папиросу, как уже пересекли ельник, и шагах в шестидесяти-семидесяти от окраинных хвойных деревьев взглядам предстал громадный дом с завалинкой и под железной крышей, со стенами, срубленными из толстенных лесин. Коровник, баня, вросшие в землю, осевшие дощатые сараи, между которыми тянулась, прихотливо изгибаясь, длинная поленница березовых и сосновых крупноколотых дров, были рядом. И колодец среди дворовых построек тоже был. Однако одного беглого взгляда на него хватило, чтобы определить: не первый год, конечно, служит хозяевам, однако явно не в начале века построен.
- Значит, сюда Тютрюмов приезжал? - остановившись рядом с Зиминым у колодца, спросил Нетесов.
- Сюда, - утвердительно кивнул Бражников. - От губернского тракта ночью подъехал, весь от дождя мокрый. Запасной жеребец с ним.
- Так говоришь, будто очевидцем был, - не без иронии заметил Сергей.
- Как мне рассказывали, так и передаю, - не обиделся на подковыристый тон Бражников.
Следы летних раскопок около дома не были заметны. Их и не пытались сохранить, напротив, постарались поскорее навести порядок.
- Так где копал рыжий этим летом? - спросил Нетесов.
- У самого крыльца, вдоль него сделал траншею метров в пять. И по всем углам - ямы. Брустверы выше окон намолотил. - Бражников пальцем указал, где приблизительно проходила траншея. - А в первый раз, когда по телеграмме к сыну уезжали, все по периметру дома разрыли. И шурфов больше десятка наделали, я говорил.
- Ясно. А сами вы? Тоже, наверное, лопатки не раз брали, а?
- Дед - да. Под полом все перерыл, доски сдирал. И на чердаке. А я - ни разу. В клады верю, как в машину по лотерейному билету.
- Выигрывают же… - заметил Нетесов. - А отец?
- Отец в этих местах никогда не жил. Из-под Бийска на фронт как призвали в сорок третьем - так вечная память…
Бражников закурил, позвал зайти в избу погреться, попить горячего чаю с травами. Сергей не спешил воспользоваться приглашением. Смотрел на Зимина выразительно. "Ну вот, мы на месте, что дальше?" - вопрошал его взгляд.
- Иван Артемьевич, колодец здесь один?
- Один. - Бражников кивнул. - А что?
- Сколько лет колодцу?
- Сорок почти.
- А самый первый, который одновременно с домом был построен, он где?
- Засыпали его, - ответил Бражников.
- Сгнил?
- Да ну. С чего бы он, лиственничный, да сгнил, - возразил Бражников. - Несчастливым оказался. Человек в нем погиб. - Бражников сделал паузу и после нескольких жадных затяжек продолжил: - В стволе того колодца бревнышко из клети выперло. Примерно на полпути до воды. Ну, а сестрин муж - тоже путевым обходчиком был - мастак по колодцам. Увидел это бревнышко торчащее, тут же решил его на место поставить. Это вроде году в шестьдесят третьем на Троицу было. Топор под ремень, сел в бадью, мне велел опускать. Один раз только тюкнуть по бревнышку успел - вся клеть на него рухнула сверху. Не ойкнул даже Трофим, землей и бревнами его завалило. Сутки потом откапывали. А уж после похорон сразу колодец тот засыпали. Новый вырыли.
- Место, где находился этот зарытый колодец, не забыли? - спросил Зимин.
- Забудешь такое…
- Покажите.
- Пожалуйста… - Бражников взял за черенок приткнутую к поленнице штыковую лопату, сделал несколько шагов и уверенным движением без колебаний воткнул лопату в землю метрах в десяти от дома, чуть правее крылечка, ведущего в сени. - Вот тут он был. Ну, может, на полметра, на семьдесят сантиметров ошибаюсь, не больше.
Зимин глядел на воткнутую лопату, обозначавшую местонахождение засыпанного колодца, вспоминал, как прятал "ранний Тютрюмов"-экспроприатор награбленные деньги на Урале на лесной даче Хазиахметшина. Там закопали их в двух саженях, меряя современными мерками - в четырех метрах от колодца. Если и здесь не изменил своему правилу, действовал по выработавшейся, устоявшейся привычке, то золото нужно искать вокруг того места, где торчит лопата. В протоколе допроса Тютрюмова Огниевичем не сказано ни на какую глубину были закопаны утаенные от друзей-боевиков деньги, ни в каком направлении в двух саженях от колодца. И акта изъятия, где бы упоминалось об этом, в архивном деле нет. Да и были бы названы координаты, было бы известно в деталях, как именно, на что ориентируясь закопал Тютрюмов золотые деньги царской чеканки на Хазиахметшинской даче, много бы это, наверное, и не дало. Почерк до мельчайших деталей может не совпадать - и наверняка не совпадет.
Но как бы там ни было, раскопки нужно вести в радиусе четырех с половиной, даже пяти метров от точки, где находился колодец. А это значит, придется поднять сотню квадратных метров. Не исключено, что при расширении зоны поиска все полтораста метров наберутся. Это - только квадратных. И в глубину уходить неизвестно на сколько, но уж точно, что не на штык лопаты, даже не на два, не на три - больше. И благо, если Тютрюмов при прятании золота здесь, на Силантьевском лесокордоне, сделал все приблизительно так, как на даче Хазиахметшина. Ведь в концлагере "Свободном" - то есть тогда еще, в двадцатом году, на Муслимовской лесной даче, - он бросил золото на дно колодца…
Зимин поймал себя на мысли, что думает о золотом кладе, которого здесь, возможно, не было, как о реально существующем, находящемся совсем рядом, в пределах этого двора, и найти который - дело всего-то усердной работы: копать да копать.
Однако шутка ли сказать: копать, перелопачивать несчетное число кубометров земли. Безумец разве что добровольно согласится приняться за это, когда грунт уже прихвачен первым морозцем, когда по-воловьи завывают ветры, в стылом воздухе кружат снежинки, а через день-другой снег того и гляди повалит густо, прочно ляжет до самой весны, в здешних краях - до конца апреля. Он всего-то может позволить себе оставаться в Пихтовом еще пять дней, самое большее - неделю. И что же, всю неделю посвятить тому, что на пару с Бражниковым заниматься раскопками? Сергей, называя его кладоискателем, сравнивая с кочегаром из котельной местного техникума, не так уж далек от истины: по возвращении из Пихтового он только и занимался все свободное время сибирским кладом. На что вообще-то похож при беспристрастном взгляде со стороны этот его второй приезд в Сибирь под самую глухую зиму?
От громкого, неожиданно зазвучавшего голоса Бражникова Зимин вздрогнул.
- Понял, - не сводя глаз с им самим же воткнутой лопаты на месте сровненного с землей старого колодца, сказал Бражников. - Теперь дошло.
- Что дошло? - спросил Нетесов.
- Почему колодец тогда обвалился, вот что. - Бражников быстро попеременно посмотрел на Нетесова, на Зимина.
- Почему? - спросили оба враз.
- Тютрюмов руку приложил!
- Да ну. Что-то не то… - начал было Нетесов.
- Именно то, - прервал Бражников. - Если лиственничную клеть не трогать, она хоть двести лет простоит, ничего не случится, особенно когда водой напитанная. А я, помню, за год перед тем, как бревно из клети вывернулось, колодец чистить лазил. Обратил внимание: в одно из бревен две скобы проржавелые вбиты. Еще подумал: чья это дурья башка сделала? Но в голову тогда не пришло, что скобы эти крепят перепиленное бревно. Подумал: просто забыли, оставили. Те, кто строил. А это - Тютрюмов.
- Что Тютрюмов?
- Скобы эти вколотил. Когда тайник делал в колодце. Спустился в бадье, наверное, в колодец, выпилил или вырубил в этом самом бревне кусок, а потом еще в земле, которая за клетью колодезной, ямку вырыл. Чтоб золото положить. Сделал, вынутый кусок бревна поставил на место и скобами закрепил. Все. Тайник готов.
- Ну ты и фантазировать горазд, Иван Артемьевич. - Нетесов улыбнулся, покачал головой.
- Да никакие это не фантазии, - возразил Бражников. - Никакой уважающий себя мастер не поставил бы всего одно испорченное бревнышко на скобы. Заменить легче. Да и скобы дороже стоили.
- Ну хорошо. Будь по-твоему. - Нетесов сделал примирительный жест рукой. Он хоть и с недоверием, но внимательно слушал рассуждения Бражникова. - Когда ты заметил скобы, бревно ровно стояло?
- Конечно. Иначе разве бы я так оставил? Чинить бы тут же начал.
- А почему, по-твоему, бревно от первого же удара такой эффект дало? Обвал почему произошел?
- Вот это вопрос, - живо подхватил Бражников. - Тогда не задумывался. А сейчас, кажется, понимаю. Потому, представляю, что он ямку для тайника крупнее, чем требовалось, вырыл. Пустота вокруг была. И в эту пустоту земля стала падать. Вокруг всей деревянной клети перемещалась постепенно, выход искала. Ну а куда она напрет? Где слабое звено, верно?
- Вроде так. - Нетесов кивнул. Излагаемую Бражниковым версию о вероятной причине обвала колодца он продолжал слушать, не пропуская ни слова, спросил: - А расследование по факту смерти проводилось?
- Какое особое расследование? - был ответ. - Несчастный случай, кто виноват? Допросили меня, сестру, приятеля Трофима - и точка.
- А на какой примерно глубине находилось выступавшее бревно?
- Я говорил, где-то на середине. Считай, колодец здесь делать - это метров на тринадцать-пятнадцать вглубь рыть.
- Шесть-семь значит?
- Так примерно, - сказал Бражников.
- Не помнишь, Иван Артемьевич, когда завалило сестрина мужа… - Трофим его звали, да?
- Да, - подтвердил Бражников.
- Не помнишь, когда завалило в колодце Трофима, вся клеть сверху донизу рухнула или только до того бревна, по которому Трофим топором ударил?
- До половины, до бревна со скобами, - сразу же ответил Бражников.
- Ты сам это бревно, когда Трофима откапывали, видел?
- Может, и видел. Не помню. Да и…
- Продолжай, - попросил Нетесов.