И при одном воспоминании о петербургском холоде, болоте, туманах у него пробежала дрожь по всему телу.
Он сел к столу и взялся за лежавшие на нем альбомы, большие, - их он только что привез из Италии, и они были полны видами этой красочной жаркой страны.
Граф взял один из них, вставленный в особенно роскошный, пергаментный с золотым тиснением переплет, и стал перелистывать акварели, изображавшие Флоренцию и ее окрестности. Морщины на лбу у него быстро расправились, недовольная складка у губ исчезла, его лицо прояснилось, и он забылся, разглядывая акварели.
За этим занятием его застал Жемчугов, которого граф принял с любезностью.
- Я очень рад, что вы зашли ко мне, - сказал он, хотя и с трудом, но все-таки по-русски. У него были приличные способности к языкам, и он необыкновенно легко усваивал их. - Да, да, я очень рад, - повторил он, - это дает мне случай побеседовать с вами, так как я еще не успел расспросить вас как следует о Петербурге.
3
КТО СТАРОЕ ПОМЯНЕТ
- Однако, вы не совсем разучились, граф, говорить по-русски, - сказал Линару Жемчугов.
- Вернее, я еще не научился как следует владеть русским языком. Ну скажите, Петербург отстроился, изменился или все такой же… Впрочем, он и при мне рос не по дням, а по часам!
- Растет-то он растет, - проговорил Митька, - но только вширь расплывается, как пятно, а в вышину строится мало… Да, как поглядишь на ваш Дрезден, так и говорить-то про нашу столицу становится совестно!
- Ну, вы преувеличиваете!
- Нет, нисколько! Я отдаю должное чужому и знаю, чего недостает у нас. Вам, я думаю, очень не хочется снова ехать к нам?
Дать прямой ответ на этот вопрос Линару было трудно. Согласиться, что ему не хочется, было неловко, потому что он говорил с русским и речь шла о русском городе, сказать же наоборот, что он стремится в Петербург, было для Линара неудобно, потому что в этом мог быть усмотрен намек на его отношение к принцессе. Поэтому он уклонился от прямого ответа и сказал:
- А вам самим-то хочется побыстрее в Петербург?
- Представьте себе, что да! Хочется!
Линар посмотрел на Митьку с улыбкой, которая всего яснее показала, что неужели это правда и что можно желать оставить Дрезден, чтобы отправиться в северные болота.
- У вас здесь хорошо! Очень хорошо! - как бы извинился Митька. - Но каждому свое дороже. Привычка тоже много значит! Конечно, я понимаю, на вашем месте такую родину, как ваша, очень трудно покинуть для такой местности, как моя родина.
- Ведь если мы теперь выедем, то когда можем рассчитывать, что мы будем на месте? - спросил Линар.
- Да ко второй половине, самое позднее к концу ноября доберемся! К тому времени уже будет санный путь: нас на полозьях живо доставят! Я пришел сказать вам, что хочу уехать, не дожидаясь вас. Мне здесь не терпится!
- Зачем же не дожидаясь? - подхватил Линар. - Напротив, нам вместе будет гораздо удобнее… Я плохо знаю язык, и вы очень обязали бы меня, если бы отправились со мною вместе.
- Да вы ведь еще долго собираться будете!
- Нет, почему же долго? Но ведь не от меня это зависит!
- В самом деле, граф, ведь все равно вам ехать надо, и вы поедете, так отчего же вы откладываете? И, право, у нас не так уж и плохо, как вам это кажется, или может казаться! - поправился Митька. - В Петербурге вы встретите старых знакомых.
- Ну конечно! - быстро подхватил Линар. - Я там найду несколько друзей!
- И не только друзей, граф!
- Как вы сказали?
- Я говорю - не только друзей, граф, - еще явственнее произнес Жемчугов, отчеканивая каждый слог и не спуская взгляда с Линара.
Тот явно поморщился.
"Нет, он ее не любит и никогда не любил!" - решил Митька про чувства Линара к Анне Леопольдовне.
Сделанный Митькой намек был не только неловкостью, но даже дерзостью, если бы у него в запасе не было бы выхода, разрешавшего ему говорить так.
- А кого же еще, кроме друзей, я найду в Петербурге? - спросил уже строго Линар.
- Очень милую женщину!
- Женщину?
"Этот человек, кажется, позволяет себе чересчур!" - подумал Линар.
- Да! Женщину! - продолжал, не стесняясь, Митька и добавил наконец: - О которой, может быть, вы забыли и думать и никак не ожидаете встретить ее в Петербурге.
Граф вздохнул с облегчением.
- Которую я не ожидаю встретить в Петербурге?
- О да! Француженку Селину де Пюжи.
- Ах ее! - с видимым удовольствием произнес Линар и улыбнулся.
"Вот об этой он совсем иначе вспоминает!" - опять отметил Митька про себя.
- А вы ее знаете? - продолжал, по-прежнему улыбаясь, Линар. - Так она теперь в Петербурге?
- Да, и приехала туда искать вас.
- Искать меня? Но кто же ей сказал?
- Да ведь вы сами сказали ей, что уезжаете в Петербург.
- Ах, в самом деле! - совсем рассмеялся Линар. - Ведь я ей сказал, что еду в Россию! Она мне надоела немножко, и я, чтобы отделаться от нее, когда ехал в Италию, сказал, что отправляюсь в Петербург, то есть в противоположную сторону.
- Так я и думал, граф.
- Отчего же вы так думали?
- Да ведь вы - дипломат!
- Ну так что же?
- Ну а дипломаты всегда едут в противоположную сторону! Во всяком случае, я думаю, что Селина де Пюжи может вам быть небесполезной в Петербурге.
- Вы так думаете?
- Не сомневаюсь в этом! Она, насколько я мог понять ее, - авантюристка в полном смысле этого слова и уже успела в обществе завести кое-какие связи!
- А как вы с ней познакомились?
- Случайно.
В это время лакей подал Линару письмо с огромной гербовой печатью и почтительно доложил:
- От министра-президента.
Линар быстро распечатал письмо, пробежал его глазами и сказал:
- Министр-президент зовет меня к себе немедленно… вы меня простите!
- Пожалуйста! - сказал Митька. - Да и мне пора! ведь я завтра собираюсь ехать и пришел сказать вам об этом.
- Ну как хотите. А правда, лучше бы подождать немного! - сказал Линар, прощаясь с Жемчуговым.
Митька вышел от графа, оставшись очень довольным своим разговором с графом, так как последний осветил ему многое.
С несомненной определенностью выяснилось, что Линар никаких сердечных чувств к Анне Леопольдовне не питал, что едет он в Петербург скрепя сердце, безусловно поневоле, а не охотой и что Селина де Пюжи никакого неприятного воспоминания о нем не оставила; напротив, граф Линар говорил о ней с некоторым даже игривым удовольствием. Все это было важно для Митьки.
4
НАПУТСТВИЕ
Граф Линар поспешил в великолепный дворец все сильного временщика в Польско-Саксонском королевстве, министра-президента графа Брюля, и был принят там в торжественной аудиенции, обставленной почти такими же, как и королевский прием, церемониями.
У графа Брюля были свои скороходы, пажи, свой камергер, не говоря уж о многочисленном штате лакеев и прочей челяди. Граф Линар прошел в предшествии скорохода длинный ряд пышных апартаментов и был введен в богатую приемную, откуда вели двери в кабинет Брюля. У этих дверей стояли навытяжку два пажа. Линар должен был подождать некоторое время, затем явился камергер и, отворив в кабинет двери, сказал:
- Пожалуйста! Вас просят!
Линар вошел в большую комнату, посредине которой находился письменный стол, покрытый до полу красным бархатом с кистями. У стола, опершись на него рукой, стоял министр-президент.
- Ваши верительные грамоты, господин граф, - сказал он, торжественно выговаривая слова, - готовы, и его величество король, наш всемогущий повелитель, приказал мне передать вам, чтобы вы немедленно ехали к русскому двору представительствовать Польско-Саксонское королевство! - и как бы возведя этими словами Линара в звание посла, Брюль опустился в кресло и показал Линару на другое, чтобы тот сел.
- Будет ли мне дана аудиенция его величеством? - спросил Линар, садясь в свою очередь.
- К сожалению, его величеству некогда будет увидеть вас, так как сегодня государь занят, а вам завтра нужно будет ехать.
- Неужели завтра? Так скоро?
- Такова воля короля и вместе с тем сила обстоятельств!
- Но ведь я не успею приготовиться к завтра!
- У вас была неделя, чтобы справить все свои дела! Неделю назад вы уже знали о своем назначении.
- Но ведь для того, чтобы быть представителем его величества Августа III, нужно быть достаточно обставленным, а на это нужно время.
- Вы можете взять с собой только самое необходимое на первое время, а затем ваши вещи пойдут вслед за вами с нарочным курьером! Я велю об этом распорядиться. Дело в том, что времени терять нельзя: король Прусский обладает, по-видимому, счастьем, и за него стихия! Но так как стихии обыкновенно неразумны, дело разумных людей противостоять им! Мы на вас надеемся, граф, как на разумного человека!
- Так что нет надежды, что обстоятельства улягутся сами собой и что мне можно будет не ехать?