- Я стараюсь найти способ обезвредить Рене, - ответил капитан королевской гвардии. - Разумеется, укус змеи не всегда смертелен, но все же причиняет сильную боль. Раз вы не хотите раскрыть свое инкогнито, надо найти способ обуздать Рене.
- Но каким же образом? - спросил Генрих.
- Подлых трусов можно обуздать страхом, - ответил Пибрак. Рене - фаворит королевы Екатерины, но если бы вы оказались под покровительством короля…
- Господи! - улыбнулся Ноэ. - Это было бы лучше всего! Но как может случиться, что король ни с того ни с сего возьмет под свое покровительство людей, которых не знает?
- Ну, вы должны знать, что у нас на родине счастливые мысли водятся в большем изобилии, чем деньги!
- Это правда, господин Пибрак!
- Вот мне и пришла в голову счастливая мысль. Сейчас вы вернетесь к себе в гостиницу, а через час к вам явится Рауль и доставит парадные придворные костюмы. Сегодня вечером в Лувре чествуют испанского посланника. Бал затянется на всю ночь. Знакома ли вашему высочеству карточная игра, называемая "ломбр"?
- Еще бы! Его высочество считается первоклассным игроком! - ответил Ноэ.
- Тогда все обстоит благополучно. Подробности я сообщу вам вечером. А теперь возвращайтесь к себе домой и ждите.
Принц и Ноэ закутались в плащи, и Пибрак провел их по маленькой лесенке к потерне, выходившей к реке. Отойдя на порядочное расстояние от Лувра, Ноэ сказал:
- Да, Анри, ваша женитьба на принцессе Маргарите грозит большими осложнениями. Почему вы все настаиваете на этом браке?
- Да ведь принцы не женятся, подобно простым людям, только для того, чтобы иметь свой дом и семью! Мне приходится считаться с политикой, Ноэ!
- Политика - незрелый плод, Анри. Яблоко любви слаще!
- Но я и не отказываюсь от этого фрукта!
- А, так вы все еще думаете о красотке-еврейке?
- Еще бы! А кроме того, мне приходит в голову смешная мысль: хорошо бы влюбить в себя принцессу Маргариту, которая уверяет, будто я - неотесанный мужлан.
Они проходили как раз по мосту Святого Михаила.
- Ба! - сказал Ноэ. - Ночь очень темна, а этот бандит Рене, должно быть, все еще в Лувре. Надо заглянуть к нему в лавочку и повидать прекрасную Паолу!
- Но послушай, Ноэ, - сказал принц, - ты, видно, очень хочешь, чтобы нас повесили? После того как ты запер проклятого итальянца в погребе, ты еще хочешь обольстить его дочь?
- Обязательно, и именно для того, чтобы не быть повешенным, - ответил Ноэ и, не обращая внимания на принца, подошел к лавочке парфюмера.
Мост был погружен во мрак, но лавочка внутри была ярко освещена. Прекрасная Паола сидела за конторкой, перед ней стоял Годольфин в пальто и со шляпой в руках.
- Отойдем в сторону, он сейчас выходит! - шепнул принцу Ноэ.
Действительно, вскоре Годольфин показался на пороге лавочки и сказал дочери Рене:
- Вы сейчас же запрете магазин, Паола!
- Хорошо, - ответила девушка.
- Я скоро вернусь - только возьму от портного парадный камзол мессира Рене!
- Пожалуйста, не торопитесь, - насмешливо ответила девушка, - я не скучаю без вас, красавец Годольфин!
Молодой человек глубоко вздохнул и поспешно ушел. Выждав, пока шум его шагов затих, Ноэ сказал:
- Вот что, Анри, давайте заключим союз.
- Идет!
- Я помогу вам в ваших шашнях с красоткой-еврейкой! А вы оставите меня сейчас наедине с хорошенькой парфюмершей. Идите в гостиницу, я скоро приду туда!
- Но послушайте, несчастный, - сказал принц, - ведь Рене может вернуться с минуты на минуту!
- Э, велика важность! - ответил Ноэ. - Под мостом течет Сена, в которой можно всегда спастись вплавь!
Паола приотворила дверь лавочки, чтобы подышать свежим воздухом, но, увидев, что к ней идет какой-то мужчина, отскочила назад. Этим и воспользовался Ноэ и смело вошел в оставшуюся незакрытой дверь. Теперь Паола узнала красивого дворянина, ссылавшегося утром на свое знакомство с ее отцом, и покраснела.
- Простите меня, сударыня, - сказал он, - я пришел слишком поздно, но я провинциал и плохо знаком со столичными обычаями… Брррр! Не находите ли вы, что сегодня стало холодно? - И с этими словами Ноэ затворил за собой дверь.
- Однако, месье… - начала девушка.
Простите меня, - перебил ее Ноэ, - но я забыл здесь кое-что и пришел просить, чтобы вы отдали мне забытое!
- Но что же вы забыли? - растерянно спросила девушка, глядя, как он запирает дверь на засов.
- Свое сердце! - ответил Иоэ.
- Однако… - снова начала было Паола, пытаясь взять строгий тон. Но Ноэ, не смущаясь, продолжал:
- Быть может, мне еще не скоро придется снова застать вас наедине, а потому я непременно теперь же должен сказать вам, что люблю вас! О, как вы прекрасны!
- Боже мой, - смущенно бормотала Паола, не зная, что ей делать. - Отец может прийти с минуты на минуту… Этого еще недоставало! - с тревогой крикнула она, видя, что Ноэ опускается пред нею на колени. - Ведь на окнах нет ставен, могут увидеть… Так идите хоть сюда! - с отчаянием сказала она, увлекая Ноэ в маленькую комнатку, смежную с лавочкой и обставленную с большой роскошью. - Знаете ли вы, сударь, продолжала она, стараясь суровым тоном замаскировать ту радость, которая против воли вспыхнула у нее на сердце при виде того, как Ноэ снова опустился пред нею на колени и нежно обвил се стан, - знаете ли вы, что ваше поведение переходит все границы?
- Я люблю вас! - ответил Ноэ, взяв ее руку.
- Но бегите же прочь, безрассудный! - сказала она, не отнимая, однако, своей руки у Ноэ.
Последний не успел ответить ей что-либо, как в дверь лавочки сильно постучали и чей-то голос крикнул:
- Паола! Годольфин!
- Боже мой! Отец! - растерянно шепнула Паола. - Если он застанет вас здесь, он убьет вас!
Она взволнованно оглядывалась по сторонам, разыскивая какую-нибудь норку, в которую можно было бы спрятать смелого влюбленного. Наконец, когда с улицы вновь послышался отчаянный стук, она втолкнула Ноэ в свою уборную и побежала открывать дверь, шепнув:
- Не шевелитесь, иначе вы погибли!
XI
Если бы Рене не был сам так расстроен, он непременно заметил бы, как бледна и взволнована его дочь. Но теперь он только сердито буркнул:
- Что ты, спала, что ли? Не можешь поторопиться…
- Я не спала, - ответила девушка, - просто я боялась, потому что Годольфина нет дома.
- А куда провалился этот бродяга, нищий?
- Он пошел к портному за вашим парадным платьем.
Рене бросил на прилавок плащ и шляпу и, пройдя в комнату дочери, сердито уселся там в кресло. Паола с бьющимся сердцем подвинула свое кресло к двери уборной.
- Черт знает что такое, - сказал Рене, угрюмо осматривая дочь. - Ты разодета, словно принцесса. Неужели надо разодеваться в пух и прах, чтобы торговать духами?
- Что же мне, нищенкой одеваться, что ли? - недовольно возразила Паола.
- Не нищенкой, но согласно твоему положению!
- Кажется, я - ваша дочь!
- А что я такое? Жалкий торговец парфюмерией.
- Полно, отец! Разве я не знаю, что вы очень богаты, так богаты, что давно могли бы бросить все это и зажить барином в собственном дворце. К тому же вы дворянин. И я совершенно не понимаю, что мешает вам жить согласно своему званию, придворному положению и состоянию, что мешает вам выдать меня замуж за знатного дворянина!
- Проклятие! - крикнул Рене. - Да ты хочешь, видно, убить своего отца, несчастная?
Паола с недоумением взглянула на отца, слова которого казались ей совершенно непонятными. Рене сейчас же переменил тон и продолжал:
- Прости меня, милая девочка! Я кажусь тебе тираном-отцом, который жертвует счастьем своей дочери по непонятному капризу… А между тем Бог свидетель, что я страстно желал бы видеть тебя женой знатного дворянина, важной дамой, утопающей в довольстве и холе. Ведь ты прекрасна, Паола; кроме тебя, я никого не люблю на свете, и все-таки твое замужество невозможно!
- Но почему?
- Потому что в тот день, когда ты выйдешь замуж за дворянина, я умру! - Флорентинец привлек к себе дочь, посадил ее к себе на колени и спросил: - Веришь ли ты во влияние созвездий, в предсказания гадалок, в волхвование, осуществляемое путем наговоров и волшебных снадобий?
- Разумеется нет, - улыбаясь, ответила Паола. - Ведь я христианка!
- Я тоже христианин, - сказал Рене, - а все же верю в это… В юности я был уличным мальчишкой и зарабатывал свой хлеб разными мелкими поручениями. Спать мне приходилось где попало, прямо под открытым небом. И вот однажды мне пришлось столкнуться со старой цыганкой, которая в благодарность за какую- то мелкую услугу предсказала мне мою судьбу. Она сказала мне, что я буду обладать огромным состоянием, что я буду одновременно и купцом, и знатным барином, что масса людей будет трепетать предо мной. Но у меня будет дочь, и вот в тот момент, когда эта дочь выйдет замуж за дворянина, а я прекращу свою торговлю, я погибну трагической смертью. Теперь ты понимаешь, почему я не могу бросить торговлю и позволить тебе выйти замуж. Предсказание цыганки до сих пор оправдалось во всем, значит, оно оправдается и в этой части!
- Боже мой. Боже мой! - с отчаянием сказала Паола.
- Будет хныкать! - крикнул парфюмер, ставший снова грубым и резким. - Ступай, молись и ложись спать! Сказав это, Рене отправился по лестнице наверх.
Паола подбежала к двери уборной и хотела выпустить Ноэ, но в это время с улицы опять постучали. Это был Годольфин, вернувшийся с платьем Рене. Паола надеялась, что Годольфин поднимется наверх и отнесет платье хозяину, но Рене сам спустился вниз, надел новый камзол, пристегнул шпагу, взял шляпу и плащ и сказал Годольфину: