Наконец он опустил руки. Он был бледен как полотно. В полумраке купе его застывший взгляд производил жутковатое впечатление.
- О Боже, что с тобой? - всполошился мистер Эверетт. - Что случилось?
- Ничего, ничего! - ответил Ральф, дрожа всем телом. - Когда я глядел из окна… Я, верно, неудачно наклонился, и у меня схватило сердце… Сейчас уже все прошло. Не беспокойтесь, дядя. Ничего особенного не произошло…
- Может быть, сойдем с поезда? Может, вызвать врача? - волновался мистер Эверетт.
- Нет, нет, уже все в порядке… Такие приступы случались у меня и раньше, но чтобы так сильно… - ответил Ральф и, пытаясь унять бившую его дрожь, закутался поплотнее в свой дорожный плащ. - Я попытаюсь немного поспать.
Он закрыл глаза, но тут же снова открыл их, будто что-то напугало его. Тут он заметил, что мистер Бюхтинг пристально смотрит на него, и отвел взгляд.
- Да, да, попробуйте! - посоветовал мистер Бюхтинг. - Это было бы лучше всего. Мне тоже хотелось бы поспать!
- Можно подумать, что вы увидели призрак, - так вы были напуганы! - добавил четвертый пассажир, ехавший в том же купе.
- Да нет, это все сердце, - пробормотал Ральф.
А между тем он действительно увидел призрак. Там, в проходящем поезде, в углу купе, при свете фонаря перед ним возникло вдруг лицо… Оно было спокойным, глаза закрыты. Такого лица не могло быть ни у кого из живых! Это всего лишь обман зрения. Просто его фантазия, подогретая событиями в Афинах, нарисовала образ того, кто на самом деле был мертв. Он знал это совершенно точно. Он своими глазами видел в Провиденсе смерть этого человека. Его, Ральфа, ввело в заблуждение поразительное сходство… Ральф глотнул из фляги - раздался сигнал к отправлению поезда. Все было кончено…
По прибытии в Нью-Йорк мистер Бюхтинг отправился на почту и спросил о своем письме до востребования.
- Его забрали, сэр! Часа три назад.
- Пожилой господин?
- Совершенно верно, сэр.
Значит, Дантес и его спутник прибыли скорым "Чикаго - Нью-Йорк", тем самым поездом, который нашим героям пришлось пропустить во время стоянки. Тайком от Ральфа мистер Бюхтинг сообщил об этом мистеру Эверетту и назвал адрес, где остановился их общий друг: Филд-стрит, 7, дом садовника Берда.
Затем они все вместе вернулись в город.
IV. НЕВЕСТА С МИЛЛИОНАМИ
На следующий день мистер Бюхтинг с рассветом был уже на ногах. Он немного поспал и теперь чувствовал себя спокойнее и бодрее. Определенную уверенность придавала ему и мысль о том, что здесь, в Нью-Йорке, находится Дантес, человек, к которому он относился как к существу высшего порядка. Именно с ним, большим знатоком человеческой натуры, обладающим ясным умом и благородным сердцем, он мог поделиться ужасными новостями, сообщенными умирающим негром.
Мистер Бюхтинг продолжал расхаживать взад и вперед по кабинету, все обдумывая и взвешивая, когда в дверь тихо постучали. В ответ на его поспешное "Войдите!" в полуоткрытую дверь просунулась очаровательная женская головка.
- Элиза, ты? Что так рано? - удивился мистер Бюхтинг.
Изящная молодая девушка, в простом утреннем платье, с роскошными локонами, собранными под шелковую сетку, подбежала к мистеру Бюхтингу и заключила его в объятья. Он тоже обнял ее со всей сердечностью и гордостью, на какие способен только любящий и счастливый отец.
- Отчего тебе сегодня не спится? - спросил он дочь. - Узнала что-нибудь важное?
- Не сердись на меня, - ответила она, прижавшись к нему, - речь пойдет о предмете, о котором мне не следовало бы много говорить.
Мистер Бюхтинг сразу все понял. Этим предметом был Ричард. Имя несчастного молодого человека произносилось в их семье как можно реже. Дома мистер Бюхтинг даже не сказал, с какой целью отправился в Афины. Жена и дочь были уверены, что его вместе с мистером Эвереттом и Ральфом позвали туда дела.
- Тогда рассказывай, девочка моя, если это облегчит тебе душу!
- Я надеюсь на это! - сказала Элиза. - Так вот, дорогой отец, мы не знали, когда ты вернешься, а без тебя мы как без рук. Поэтому вчера вечером мы поехали на Западный вокзал. Думали, что ты, возможно, приедешь скорым. Перед этим мы немного проехались, а потом велели кучеру поднять верх коляски и держаться вблизи перрона, где проходят все прибывшие пассажиры. Мы пристально вглядывались в темноту, и я внезапно заметила седовласого господина и еще одного, который шагал с ним рядом. Оба спешили к стоянке наемных экипажей. Тот, что был моложе, лица его я не видела, своей походкой, прической так напомнил мне Ричарда, что я невольно выглянула из экипажа и проводила его взглядом, но ничего больше не рассмотрела.
- Ну и? - тихо спросил мистер Бюхтинг.
- И вот, дорогой папа, я плохо спала ночь. Перед глазами у меня снова и снова возникала эта картина, и я не могла отделаться от мысли…
- …что бывает поразительное сходство! - серьезно закончил мистер Бюхтинг, когда Элиза смолкла.
- О, я знаю, что́ ты хочешь сказать! - воскликнула она. - Что я не должна предаваться несбыточным надеждам. И все же, папа, ты сам говорил мне, что его тело не нашли, что он лишь исчез…
- Мое дорогое дитя, - мягко и печально прервал ее мистер Бюхтинг, - я не вправе запретить тебе утешаться этой мыслью. Но разве ты сама не понимаешь, что с каждым месяцем, с каждой неделей надежда все уменьшается?
- Напротив, дорогой отец, - возрастает! - воскликнула Элиза, подняв на него большие повлажневшие глаза и просветлев лицом. - Ведь, если он преодолел все препятствия, которые мешали его возвращению, огромные преграды на пути домой, именно теперь ему пора вернуться. И каждый день приближает нас к этому свиданию!
- Послушай, Элиза, - сказал мистер Бюхтинг, - что получится, если тобой неотступно будет владеть одна эта мысль? Я сочувствую тебе. Но разве хорошо столько времени жить надеждой, которой никогда не суждено сбыться? Не лучше ли тебе попробовать смириться с тем, что неизбежно? Представь, что я или твоя матушка умрем. Можешь ли ты рассчитывать вновь встретиться с нами после того, как нас опустят в могилу?! Или ты не чувствуешь, что в твоем упрямом ожидании несбыточного заключен какой-то абсурд?
- Разумеется, отец, я бы не стала упорствовать, если бы мне противостоял неумолимый закон природы. Но тело Ричарда не нашли. Почему бы мне в таком случае не надеяться? Для того, кому приходится преодолевать огромные трудности, годы летят незаметно. Связи оказываются нарушенными. Возможно, Ричард был вынужден вступить в полк, может быть - в южный, его письма пропали…
- Дитя мое, все твои надежды и мечты заставляют меня предполагать, что другому мужчине никогда не завоевать твое сердце.
- Я сама так думаю, дорогой отец, - тихо ответила она. - Да и к чему это? Разве я не счастлива с вами? Разве не довольно с меня теперь моей сладостной надежды?! И разве затем, впоследствии, мне не достаточно будет воспоминаний об этом?
- Безрадостная перспектива! - с горечью заметил мистер Бюхтинг. - Ну что ж, надейся! И дай Бог, чтобы твои надежды исполнились!
Разговор отца с дочерью был прерван слугой. Он вручил мистеру Бюхтингу письмо. По почерку на конверте тот сразу узнал, что послание - от миссионера. Он отпустил Элизу, поцеловав на прощанье, и вскрыл письмо.
Дантес писал:
"Мой дорогой сын! Я прибыл вчера и остановился в том доме, что ты подыскал. По причинам, которые не собираюсь долго скрывать от тебя, мне бы не хотелось, чтобы о моем прибытии в Нью-Йорк знал кто-нибудь помимо тебя и Эверетта. Поэтому я воздерживаюсь от визитов к вам. Эверетта я буду просить прийти ко мне в полдень. Тебя я охотно повидал бы раньше. Так что приходи ко мне как можно быстрее".
Едва прочитав письмо Дантеса, мистер Бюхтинг поспешно оделся и отправился в наемном экипаже на Филд-стрит. Он знал владельца дома номер семь. Это был преданный ему, надежный человек, твердо обещавший держать в тайне присутствие обоих постояльцев.
Лишь только мистер Бюхтинг вошел в небольшой приветливый домик, расположенный на западной окраине города, как навстречу ему вышел сам хозяин - мистер Берд, сообщивший, что "старый джентльмен" находится в саду. Гость поспешил туда.
Он увидел миссионера, неторопливо шагавшего по аллее. По своему обыкновению Дантес был в черном сюртуке, застегнутом на все пуговицы. Его седые волосы были подстрижены короче, чем во время их последней встречи. Держался он, как и прежде, подтянуто, даже молодцевато, только голову наклонял немного вперед.
Услышав шаги мистера Бюхтинга, миссионер обернулся, пошел ему навстречу и по-отечески обнял его. Первые четверть часа ушли на взаимные расспросы: Дантес живо интересовался семейством Вольфрама, а тот в свою очередь жаждал узнать о Гайде и детях миссионера, оставшихся в Капштадте.
- Ну, а разве вы ничего не слышали о Ричарде Эверетте? - внезапно сменил тему разговора Дантес. - Какой результат дала ваша поездка в Афины?
- Никакого, если судить с точки зрения его судьбы, - ответил Бюхтинг. - И все же лично для меня поездка имела ужасный результат. Она принесла мне сердечную боль и заставила с нетерпением ожидать часа, когда я смогу довериться вам.
- Рассказывай, сын мой! - предложил Дантес.
И Бюхтинг поделился с миссионером новостями, которые узнал от ныне покойного негра. Дантес слушал не перебивая и, заложив руки за спину, задумчиво шагал рядом с Вольфрамом. Лишь когда тот смолк, он спросил:
- А что ты сам думаешь обо всем этом?
И Бюхтинг чистосердечно, ничего не скрывая и не утаивая, рассказал ему обо всех своих мыслях и предположениях. Когда он закончил, миссионер еще некоторое время молча шел рядом. Потом заметил:
- Итог твоих размышлений таков, что Ральф Петтоу, возможно, виновен?