Димирест видел, что она забавляется его растерянностью. Но до чего же она была сейчас желанна и хороша!
- Дорогой мой, - заметила она, - какой старый, как мир, банальный вопрос! Во всех книгах, какие я читала, мужчина в таких случаях задает
вопрос: "А ты уверена?"
- Черт побери, Гвен! - взорвался Димирест. - Ты все-таки уверена или нет?
- Конечно. Иначе я бы тебе этого не сказала. - Она протянула руку к стоявшей перед ним чашке. - Еще чаю?
- Нет!
- Все очень просто, - спокойно сказала Гвен. - Это произошло во время "пересыпа" в Сан-Франциско... Помнишь, мы еще ночевали в этом
роскошном отеле на Ноб-Хилл, где открывается такой вид из окон... Как он назывался, этот отель?
- "Фейрмонт". Да, помню. Продолжай.
- Ну вот: боюсь, я там была неосторожна. Я перестала принимать пилюли, потому что начала от них полнеть, и, кроме того, я считала, что в
тот день могу не беспокоиться, но, видно, ошиблась. Словом, из-за моей небрежности теперь во мне сидит крошечный Вернон Димирест, который с
каждым днем будет все расти.
Наступило молчание. Потом он, запинаясь, сказал:
- Вероятно, я не должен об этом спрашивать...
Она прервала его:
- Нет, должен. Ты имеешь право спросить. - Темные глаза Гвен открыто и прямо смотрели на него. - Ты хочешь знать, был ли кто-то еще и
уверена ли я, что это твой ребенок. Так?
- Послушай, Гвен...
Она дотронулась до его руки.
- Не надо деликатничать. Всякий на твоем месте задал бы такой вопрос.
Он с несчастным видом махнул рукой.
- Забудь об этом и извини меня.
- Но я готова тебе ответить. - Она заговорила быстрее и более сбивчиво:
- Никого другого не было. И быть не могло. Видишь ли... дело в том, что я люблю тебя. - Впервые она не смотрела на него. И, помедлив,
продолжала: По-моему, я любила тебя... я даже уверена, что любила... еще до той нашей поездки в Сан-Франциско. Сейчас, когда я думаю об этом, я
рада, что это так, потому что надо любить человека, от которого у тебя ребенок, правда?
- Послушай меня, Гвен. - Он накрыл ее руки своими. Пальцы у Вернона Димиреста были сильные, тонкие, привыкшие управлять и подчинять себе,
но умевшие и ласкать. И сейчас они ласково гладили ее руки. Обычно грубый и резкий с мужчинами, Вернон Димирест был неизменно нежен с женщинами,
которые ему нравились. - Нам надо серьезно поговорить и все обдумать. Теперь, придя в себя от неожиданности, он привел свои мысли в порядок. Ему
стало ясно, что делать дальше.
- А тебе ничего не нужно предпринимать. - Гвен вскинула голову, голос ее был спокоен. - И, пожалуйста, не волнуйся: я не стану устраивать
сцен и осложнять тебе жизнь. Я этого не сделаю. Я ведь знала, на что шла, знала, что это может произойти. Я, правда, этого не ожидала, но так
получилось. И я решила сказать тебе об этом сегодня только потому, что ребенок твой: это часть тебя, и ты должен знать. А теперь, когда ты
знаешь, я говорю тебе: можешь не волноваться. Я сама со всем справлюсь.
- Не горячись, я тебе, конечно, помогу. Не воображаешь же ты, что я отвернусь от тебя и сделаю вид, будто это меня не касается. - А про
себя он думал: "Главное - не тянуть: чем быстрее избавимся от маленького негодника, тем лучше.