Затем тебя отправили сюда, чтобы дать выплакаться. Ну, а теперь возьми такси и отправляйся домой.
Девушка в изумлении уставилась на нее.
- Вы хотите сказать... это все?
- Конечно. А ты что, думала - тебя сейчас уволят?
- Я... я не знаю.
- Мы будем вынуждены тебя уволить, Пэтси, хоть нам это и очень неприятно, - заметила Таня, - если подобная история повторится. Но ты ведь
больше не будешь, правда? Никогда?
Девушка решительно замотала головой.
- Нет, не буду. Не могу объяснить почему, но я твердо знаю, что во второй раз такого не сделаю.
- Тогда поставим на этом точку. Если, конечно, тебе не хочется узнать, что произошло после того, как тебя увели.
- Очень хочется.
- Один из стоявших в очереди подошел к стойке и заявил, что все слышал и видел. У него есть дочь такого же возраста, как ты, сказал он, и
если бы кто-то разговаривал так с его дочерью, он бы собственноручно расквасил ему нос. Тогда другой человек из очереди - он оставил свою
фамилию и адрес сказал, что, если тот нахал на тебя пожалуется, пусть его известят и он засвидетельствует, как все было на самом деле. - Таня
улыбнулась. - Так что, как видишь, на свете есть и славные люди.
- Я знаю, - сказала девушка. - Их немного, но когда попадается такой милый, приятный человек, хочется обнять его и расцеловать.
- К сожалению, нам этого нельзя - как нельзя швырять в пассажиров расписанием. Мы должны ко всем относиться одинаково и быть вежливыми,
даже когда пассажиры не очень-то вежливы с нами.
- Конечно, миссис Ливингстон.
С Пэтси Смит все будет в порядке, решила Таня. Девушка не станет подавать заявление об уходе, как это делали другие, попав в подобную
передрягу. Более того: сейчас, успокоившись, Пэтси словно прошла закалку, а это еще пригодится ей в будущем.
Да, подумала Таня, одному богу известно, сколько нужно выдержки, да и твердости для того, чтобы работать с пассажирами - на любом посту.
Взять хотя бы службу бронирования.
Она понимала, что сотрудникам этой службы в городских отделениях достается, наверно, еще больше, чем тем, кто работает здесь, в аэропорту.
С тех пор как начался буран, им пришлось оповестить по телефону несколько тысяч пассажиров о задержках и изменении расписания. Заниматься
этим никто не любит, поскольку подобные звонки неизменно вызывают раздражение и нередко кончаются перепалкой. Такое впечатление, будто задержка
вылета или прилета вдруг пробуждает дремлющий в человеке инстинкт дикаря. Мужчина ни с того ни с сего обрушивает на незнакомую женщину поток
оскорблений - даже люди, обычно вежливые и мягкие, становятся язвительными и грубят. Хуже всего почему-то иметь дело с теми, кто летит в Нью-
Йорк. Сотрудники отказывались предупреждать по телефону пассажиров на Нью-Йорк о новых задержках или отменах рейсов, - лучше лишиться места, чем
подвергать себя граду оскорблений, который, они знали, обрушится на них. Таня частенько задумывалась над притягательной силой, которой обладает
Нью-Йорк и которая словно бацилла поражает всякого, кто стремится туда: стоит человеку собраться в путь - и он уже умирает от желания побыстрее
добраться до цели.
Таня знала, что когда сегодняшняя лихорадка спадет, многие подадут прошение о расчете - и из службы бронирования, и из других служб.