- Календарь лежит у меня на столе, в кабинете.
Мел подробно рассказал ей, как его найти, и услышал топот маленьких ножек. Либби уже ринулась за календарем, забыв про телефон. Положила
трубку на рычаг, не сказав ни слова, видимо, Роберта.
Мел вышел из своего кабинета и пошел по административному этажу, держа на руке толстое теплое пальто.
Внезапно он остановился и посмотрел вниз, на кишевший, как муравейник, зал, где за последние полчаса, казалось, набралось еще больше
народу. Все кресла для ожидания были заняты. Стойки информации и справочного бюро походили на островки, окруженные морем людей, среди которых
было немало военных. Перед стойками регистрации пассажиров вытянулись длинные очереди - иные, извиваясь, уходили так далеко, что конца не было
видно. За стойками находилось вдвое больше кассиров и инспекторов - дежурным помогали сотрудники, оставленные из предыдущих смен, и перед ними,
как партитура на дирижерском пульте, лежали расписания рейсов и схемы размещения пассажиров в самолете.
Задержки с вылетом и изменения маршрутов, вызванные бураном, подвергали серьезной проверке и расписание рейсов, и человеческое терпение.
Внизу, как раз под тем местом, где стоял Мел, находилось отделение компании "Браниф", и какой-то моложавый мужчина с длинными светлыми волосами
и желтым шарфом вокруг шеи громогласно возмущался:
- Что за наглость: с какой стати я должен лететь в Канзас-Сити через Новый Орлеан?! Вы что - решили перекроить географию? Дали вам капельку
власти, так вы совсем рехнулись!
Кассирша, хорошенькая брюнетка лет двадцати двух - двадцати трех, устало провела рукой по глазам и с профессиональной выдержкой ответила:
- Мы можем направить вас и прямо, сэр, но мы не знаем когда. Погода сейчас такая, что этот кружной путь будет более скорым, а стоимость -
та же.
За мужчиной в желтом шарфе вытянулись длинной цепью другие пассажиры, и у каждого - свои, совершенно неотложные, проблемы.
Возле стойки компании "Юнайтед Эйрлайнз" разыгрывалась другая пантомима. Хорошо одетый бизнесмен, низко пригнувшись, что-то втолковывал
сотруднику компании. Судя по выражению лиц и жестам, Мел Бейкерсфелд легко мог догадаться, что диалог разворачивался примерно так:
"Мне бы очень хотелось попасть на ближайший рейс".
"Сожалею, сэр, но свободных мест нет. И как видите, у нас большая очередь на разбронирование..."
Тут кассир поднял на клиента глаза и умолк. На стойке перед ним лежал портфель, и бизнесмен - не назойливо, но весьма недвусмысленно
постукивал пластиковым ярлычком по краю портфеля. Такие ярлычки выдаются членам Стотысячемильного клуба, созданного компанией "Юнайтед Эйрлайнз"
для своих постоянных пассажиров - элиты, которую стремятся иметь все компании. Выражение лица у кассира тотчас изменилось, и он, очевидно,
сказал: "Сейчас что-нибудь устроим, сэр".
Карандаш кассира приподнялся и вычеркнул одну из фамилий в списке пассажиров - человека, приехавшего много раньше и имевшего все основания
получить билет, - а вместо него вписал имя бизнесмена. Стоявшие позади него ничего не заметили.
Такое творилось во всех авиакомпаниях, и Мел это знал. Только наивные или очень далекие от всего люди верят в нерушимость так называемых
"списков на очередь" и "списков бронирования" и в беспристрастность тех, у кого они в руках.