"Николас уже ликует… - Адония ушла в низкую стойку, провела точный синистр. - … Он считает, считает уколы… а о втором условии, похоже, от радости-то забыл!"
Николас, с холодной полуулыбкой наблюдая за её лицом, почувствовал неподдельное удовольствие: вот то, что всегда до дрожи приятно! Лицо этой гордой девицы, любимицы патера, сделалось злым и отчаянным. Сейчас она бросится в стремительную, нелепую, разрушающую собственную защиту атаку. Обеспечено ещё два или три укола…
Да, она сделала отчаянное лицо и обрушила ряд злых, жёстких ударов. Николас, отступая, без особенных усилий парировал - и точно бросал выпады, - есть укол, ещё есть укол… Есть! Вот и седьмой!..
- Заступ!! - во весь голос вдруг выкрикнул Маленький.
Николас, увидев вдруг, как, отбрасывая маску отчаяния и обиды, лицо Адонии делается улыбающимся и счастливым, похолодел. Он ещё не понимал, в чём дело, но чувствовал, что где-то эта маленькая змея его перехитрила. Заполошенно осмотрел свой балахон - всего два жёлтых пятна. Метнул взгляд на её - семь зелёных!
- Заступ! - с металлом в голосе подытожил и Глюзий.
Николас глянул под ноги - и похолодел. Обе ступни его находились за белой, отсыпанной известью линией.
- Робин, Маленький! - не обращая больше на него внимания, скомандовал Глюзий. - В круг!
- Действительно, помёт лягушки, - сказала Адония, проходя рядом с онемевшим противником и со скорбной миной глядя на свой запятнанный балахон. - Поеду-ка к морю. Отмоюсь.
Невероятное дело
Адония наслаждалась путешествием. Неторопливое передвижение по зелёным лесам и полям доброй матушки Англии. Глюзий - верхом. В распоряжении Адонии - лёгкий крытый возок. Она же сама и правила парой спокойных лошадок. Чистый воздух, простор, птицы самозабвенно поют, кузнечики неостановимо стрекочут. Какие-то весомые бумаги, а также деньги в кошельке Глюзия позволяют им ехать там, где они захотят - иногда и вовсе без дорог, по полям, по пригоркам, по затенённым лесным опушкам. А вечера! Лениво шевелящийся костерок, тёплые сумерки. Лошадки мирно хрустят травой неподалёку…
Но самым потрясающим для Адонии был миг, когда они выехали на край пригорка, с которого в просвете между деревьями открылось бескрайнее, на полземли, сверкающее под солнцем море.
- Это - море! - прошептала Адония, встав во весь рост на облучке возка.
Глаза её наполнились восторженными слезами.
- Да, - сказал Глюзий. - Море. Если я правильно взял направление, то внизу, на берегу, должны быть наши.
- Кто?
- Ты разве не знала? Они пораньше нас выехали. Регент и Фердинанд. О! Чувствуешь дым? Точно - они. Ждут. Правильное направление.
С болезненным стоном оторвавшись от созерцания сверкающего великолепия, Адония направила лошадей вслед за двинувшимся искать спуск Глюзием.
Здесь оказалась хорошо накатанная тропа, почти дорога, ведущая к самой воде. Сразу же и объяснилось присутствие этой тропы здесь, в стороне от большого проезжего тракта: пресная вода. Выбегая из скал, впадал в море довольно широкий ручей. Между ручьём и кромкой прибоя желтел ровный, уютный песчаный клин. Чуть в стороне, в камнях, горел почти бездымный костёр. Однако, когда лошади вытащили возок на песчаный пляж, ни Регента, ни Фердинанда там не оказалось. А копошился в ручье худой смуглый старик, с бритой головой, в коротких нательных панталонах. Адония спрыгнула с облучка, подошла ближе. Слез с коня Глюзий, привязал поводья к возку. Старик не обращал никакого внимания на прибывших. Он стоял, склонившись, в ручье, вглядываясь во что-то. Вот медленно опустил лицо в воду, на миг замер - и резко выпрямился. Выбрался из воды на берег. В руках у него билась небольшая серебристая рыбка. Он подошёл к незамеченному Адонией кругу, выложенному из камней на краю ручья, выпустил туда рыбку. И оказалось, что там их плещется уже примерно десяток.
- Я хотел, - проговорил старик, - добрые люди, на прутиках их изжарить. Но если у вас найдётся котёл и немного соли, то мы можем сварить уху.
Он наклонился, поднял лежавший среди камней коричневый балахон и проворно натянул его через голову.
- О, вы - монах? - приветливо произнесла Адония.
- Монах, дочь моя. Францисканец.
- Это так славно! Монахи - самые лучшие люди на свете!
Подошёл Глюзий, присел возле запрудки, посмотрел на бьющихся в ней рыбок.
- Меня зовут Адония, - улыбаясь, сообщила девочка. - А это вот - мастер Глюзий, он мой учитель.
- А меня зовут мастер Альба.
- Да, у нас есть котёл, - не глядя на монаха, не очень приветливо проговорил Глюзий. - И соль имеется, и картофель. Сварить уху - это хорошее предложение.
- А трудно ли ловить рыбу руками? - спросила Адония у монаха.
Но ответил не он, а Глюзий:
- Честно говоря, я бы не поймал ни одной, хотя и просидел бы в ручье до ночи.
- Ой, а как же тогда?…
Монах, улыбаясь, сказал:
- Понимаешь, она под камнями прячется. В открытой воде, разумеется, не поймать. А вот прижать к камню и вытащить - это возможно.
- Вы здесь не видели пару всадников? - спросил от возка Глюзий. - Нас ждать должны были.
- Нет, - сказал монах, бросив взгляд на песчаный пляжик. - Никого не было. Следы - только мои и ваши.
- Я никогда не видела моря, - доверительно сообщила ему Адония.
- Ты знаешь, - вдруг так же доверительно сказал монах, - море - живое. И, когда ты войдёшь в него, ты почувствуешь, что оно тебя любит.
- Правда?
- Конечно. Такая же правда, что море солёное. Вон за теми деревьями можно раздеться и поплавать.
Когда Адония вернулась к костру, - сияя глазами, отжимая мокрые волосы, - уха уже была готова.
Неторопливо поели.
- Как-то не так, - вдруг проговорила Адония.
Монах вопросительно поднял брови.
- Наш повар очень вкусно готовит, но всё же не так вкусно. А ведь всего лишь рыбка, соль и картофель!
- И простор этого моря, - сказал негромко монах, - и зелень этих деревьев, и йодистый воздух придали нашей ухе особенный вкус. Волшебные закономерности неволшебного мира.
- Выберусь-ка наверх, - пробормотал Глюзий, вставая. - Не могли же они мимо проехать…
Адония, оперевшись на локоть, стала смотреть на море. Монах вычистил песком и отмыл котелок. Вернулся к костру, подложил, легко переломив, толстую ветку. Пришёл хмурый Глюзий.
- Учитель недоволен, - встретила его добродушной фразой Адония. - Найдут. Куда же им деться.
- Конечно, найдут, - согласно кивнул Глюзий. - Странно только. Выехали раньше нас.
- Вы преподаёте что-то из классических наук? - поинтересовался ловец рыбы.
- Самую классическую, - небрежно ответил Глюзий.
- Фехтование, - закончила за него девочка.
- Фехтование - вам? - удивлённо посмотрел старик на Адонию.
- Да, - ответила девочка. - И у меня уже недурственно получается.
- Но зачем это вам?
- Отец так хотел, - вздохнув, проговорила Адония. - Он мечтал о сыне, а родилась я, девочка. На мой третий день рождения он подарил мне маленькую настоящую шпажку. А потом мы путешествовали в лесу, и его убили бандиты. Говорят - благородно убили, на поединке. И мама потом умерла. А меня спас один проезжавший мимо монах и оплатил моё обучение в пансионе. И сейчас… - она замолчала, подыскивая слова. - … Я неплохо фехтую.
- Какая злая судьба, - грустно проговорил монах и вдруг добавил: - Не позволите ли посмотреть?
- Что посмотреть? - не поняла девочка.
- Как вы фехтуете. Может, что-нибудь подскажу.
- А вы что же, имеете к этому отношение? - несколько насмешливо спросил Глюзий.
- Имею, - коротко ответил монах, вставая и отряхивая песок с балахона. - Шпаги найдутся?
Адония, с загоревшимися глазами, босиком, домчалась до возка, выбрала пару затупленных шпаг, а когда повернулась, монах уже стоял в центре песчаного пляжика. Лицо его разительно изменилось. Вместо приветливого оно теперь было отрешённо - спокойным. Приняв шпагу, он глянул на перекованное остриё, кивнул. Медленно вывел шпагу в сторону девочки. Та, встав в позицию, атаковала. Коротко звякнув, её шпага отлетела в сторону.
- Так, - задумчиво произнёс старый монах. - С этим - всё ясно. Удар поставлен, а кисть - слабая.
- Не понял, - произнёс, подходя, Глюзий. - Ты что, шпагу выпустила?!
- Кажется, да, - наклоняясь за оружием, пробормотала Адония. - Ну-ка, ещё раз. Алле!
В этот раз никакого блока её шпага не встретила. Монах стоял, открыв грудь, но удар до него не дошёл.
- Неуверенность вспыхнула в твоём сердце, - подытожил монах. - Тебя испугал первый жёсткий ответ, и теперь ты непроизвольно ожидаешь чего-то подобного. Вот, я напрочь убрал защиту. А где укол? Вставая в позицию, забывай об удачах и неудачах. Будь отрешённой. Эмоции так же губят фехтовальщика, как любопытство губит кота. Ещё раз.
- Алле!
Звякнула сталь.
- А вот локоть хорош, - кивнул Альба. - И главное есть: безупречно работают ноги.
- Спасибо, - ответила девочка. - Но что было в первом выпаде? Я не заметила. Можно ещё раз?
- Хорошо. Повторяем.
Снова шпага отлетела в сторону. Охватив кистью левой руки запястье правой, Адония пристально посмотрела на нежданного экзаменатора:
- А медленно можно?
- Обязательно покажу, - кивнул бритой головой монах. - Научиться этому не так уж и трудно.
Он провёл медленный контрудар, боковую сшибку, и вдруг Глюзий проговорил:
- Невозможно.
- Что именно? - посмотрел на него мастер Альба.
- Чтобы вывести такой боковой блок, нужно заранее знать, какой силы будет удар и куда он будет нацелен.
- Я и знаю, - согласно кивнул монах.