СОСНОВО-ОЗЕРСК
Как только мы показались на улицах Сосново-Озерска - все окна, все двери пооткрывались. Отовсюду народ выскочил.
Этакие чудеса! Идут четверо, в длинных кожаных куртках, в кожаных шлемах с большими очками. Откуда такие люди? И что они везут? Завалены телеги какими-то непонятными штуками. Буряты суетятся возле.
Все село сбежалось, таращат глаза, прямо в рот лезут и все никак не надивятся.
Первым делом мы на телеграф. Посылаем телеграмму.
"Беда! Крушение! Что делать?"
Ждем ответа.
Телеграфистка, Анна Петровна, обед предлагает, чай. Мы бросаемся на еду, как голодные звери.
Вдруг застучал аппарат.
Мы кучей к нему. Руки и ноги трясутся от страха: что скажет Москва?
А из аппарата медленно-медленно ползет узенькая бумажка.
Анна Петровна читает:
"Немедленно скорейшим способом прибыть в Москву".
Мы как гаркнем в четыре глотки:
- Ур-ра!
Раз говорят: немедленно, скорейшим способом, значит опять полетим! Оттого так и торопят.
Выходит, что Осоавиахим решил возобновить перелет.
Как будто бы так.
Тогда скорей, скорей в Москву!
Теперь во что бы то ни стало прилетим в Америку.
Жизнь в Сосново-Озерске с места не двигается: каждый час - как три года. А в мыслях мы уже и в поезд сели, и едем, и вот уже в Москве, а на самом деле сидим в этом несчастном Сосново-Озерске.
МОСКВА
На другой день утром из Верхнеудинска прикатил автомобиль.
Приехали за нами начальник и помощник административного отдела Бурятской республики.
С шофером нас семь человек, а мест в автомобиле - четыре: сели друг на друга и поехали.
По дороге много озер и рек. А в озерах и реках - гуси и утки. Дядя Том как увидит утиный хвост - кубарем из автомобиля и к воде.
Хлоп... хлоп... из ружья. Но все мимо. Утки и гуси в разные стороны.
А Шестаков за ним палит и тоже все мимо.
Остановились однажды; шофер наполнял радиатор водой, а дядя Том и Шестаков пропали.
Битый час стоим, ждем их - не идут.
Наконец поехали искать - прямо по траве поехали, вдоль берега.
Едем, едем - нашли.
Уже в воде стоят и целятся. Всё забыли. Выстрелили, промахнулись, побежали дальше. Мы за ними. Насилу поймали, посадили и поехали.
Скоро и ночь подошла, темная: ничего не видно.
Вдоль дороги бегут телеграфные столбы, по ним и путь держим, но только от одного столба другого не видно.
Смотрим: шофер стал то туда, то сюда автомобиль заворачивать - столбы потерялись и дорога тоже. Выскочили мы из автомобиля и принялись столбы искать. Нашли все-таки, поехали и к утру благополучно прикатили в Верхнеудинск.
В Верхнеудинске садимся в скорый поезд.
Ну, теперь прямо в Москву!
На какой-то станции купили газету: может быть уже написано о нас?
Так и есть! Читаем:
"11 августа вследствие тумана "Страна Советов" села в тайгу.
Перелет прерван. Летчики возвращаются в Москву".
Теперь весь свет знает о нашей катастрофе. Эх! Скверно!
А тут еще дождь все время. Унылая Сибирь.
Да с чего это мы взяли, что полетим снова? Никуда не полетим.
Уж лучше бы и в Москву не показываться.
В Иркутске мы простились с Шестаковым - он пересел на самолет и на два дня раньше нас прилетел в Москву.
23 августа, в одиннадцать часов утра, вылезаем мы на Ярославском вокзале.
Не идут ноги в Москву.
И как это в ней все стоит по-старому? Все бегают, суетятся, никому и дела нет, что тут такая история. Мы даже из вагона не вылезаем.
Вдруг за окном - Шестаков. Мы бросились к нему.
У Шестакова рот до ушей, улыбается.
- Ну что? Как?
- Сегодня ночью, - говорит Шестаков, - снова вылетаем. В прежнем составе, на таком же самолете.
Больше нас обрадовать было нельзя.
Мы подхватили свои пожитки, вылетели из вагона и, как бешеные, понеслись в автомобиле на аэродром.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
БОРЬБА
Мы твердо решили: будь что будет, а долетим. И через Сибирь пролетим, и через океан пролетим, и прилетим в Америку.
Когда мы отлетали в первый раз, нас провожала масса народа, а теперь - маленькая кучка.
Идет дождь. Аэродром пустынен.
В час ночи мы вылетели из Москвы. Дождь не перестает. Осень на носу. А в Сибири она наступает раньше.
Дни короче - значит лётных часов меньше.
Дождь льет не переставая. Он мешает лететь: через его мокрую муть плохо видно.
Перелетаем Урал и вдруг - стоп.
Что такое?
Левый мотор испортился. Надо сесть.
Садимся в поле, около Челябинска.
Ох, уж эти моторы! Беда с ними, хоть и заграничные.
Кто знает, в какую калошу они еще посадят нас?
Вот и сиди в открытом поле под дождем. Мокни и жди. А каждый лишний час портит нам все дело. Удлиняет время перелета.
К ночи общими силами починили кое-как мотор и полетели вперед.
Дождь льет во-всю. Налетает шквалистый ветер, он бросает нас в разные стороны. Вдруг, откуда ни возьмись, движется на нас белая стена.
Это что такое?
Крупа.
Через секунду крупа вихрем кружится вокруг нас. Земля скрыта.
Перед глазами только белые точки, - они вертятся, летят вбок, вверх, вниз и кажется, что это надают перепутанные белые нитки.
При этакой чертовской погоде мы пролетаем Омск и во второй раз спускаемся в Красноярске.
КТО ПОБЕДИТ?
Ну, теперь, думаем, держись! Второй раз такая беда не должна быть, как в первый.
Долетим до Читы!
Летим - и все идет благополучно.
Хоть и ветер, и дождь, но мы перестали на них обращать внимание.
Скоро последний хребет - и Байкал.
И вдруг снова начал сдавать левый мотор.
О, чорт возьми! Опять!
Пролетели немного, и мотор стал совсем.
А садиться некуда: кругом горы.
Еле-еле успели спуститься на аэродром в Иркутске.
Фуфаев долго осматривает мотор, а мы стоим и ждем со страхом, что он скажет.
И Фуфаев говорит:
- Мотор надо сменить.
Шестаков, Болотов и я набрасываемся на Фуфаева.
- Врешь! Зачем сменить?
- Да на этом моторе лететь нельзя.
- Как нельзя? Может быть как-нибудь можно? - не верим мы.
- Нет, нельзя! - отвечает Фуфаев.
Что же делать? Ведь невозможно ждать, пока пришлют из Москвы другой мотор! И когда это будет?!
Мы ходим как потерянные, проклиная все.
Я посылаю радиограмму: "Мотор сломался, Что делать?"
А мне отвечают: "Моторы будут завтра. Идут поездом в Иркутск".
Вот это здорово!
Осоавиахим оказался очень заботливым. Он сам, видно, не верил в заграничные моторы и потому послал запасные еще заранее.
Три дня ставили новый мотор. Фуфаев точно приклеился к нему.
Не спит, не ест, только пьет воду бочками.
Готово. Летим. Снова перед нами Байкал.
- Ну, теперь - пролетим!
Но Байкал не хочет пропускать. Дождь и ураган бросаются на нас. Мы как перышко носимся по воздуху. Ветер сильнее нас.
"Неужели, думаем, опять не долететь до Читы?"
Вдруг страшный удар бросает нас вниз и несет на скалу.
Я уперся руками в стенку кабины.
- Конец!
Самолет стремительно проносится над выступом скалы. Внизу - пропасть.