– А вам Колчин разве не сказал, что ему один важный орган не рекомендует в вечернее время появляться на улице. Он в эти часы должен обязательно, находится дома и обнимать свою любимую жену, помня, что у нас идёт медовый месяц.
Вовка схватился за голову:
– Надя, ты извини? – напомнил ей Колчак, – я чрезмерно увлёкся временем, что забыл про надзор.
Вовка кривил душой, надзор у него был. Но ограничений появления в вечернее время в городе у него не было, как у рецидивистов. Он сам его придумал для всех, что бы меньше мелькать на улице и уйти от многих соблазнов.
– Скоро он у меня кончится, и я совсем свободный буду. Придётся отложить поход к Ларе до следующего раза, – с сожалением сказал Колчак.
– Очень жаль, – огорчённо произнесла Надежда, – но мне к ней зайти непременно сегодня нужно. Возьму новые выкройки у неё на платье. Мы с ней увлеклись шитьём. Только я кроить не могу, а она мастерски это делает. Навещу Лару и угощу её вашими пирожными.
…Возвращаясь из ресторана, они шли по Центральной улице. Колчака держали по разные стороны под руку две прекрасные дамы. Он гордо вышагивал в окружении двух кисок, замечая, что все прохожие восхищённо смотрят на них. Молодые женщины, тоже заметили, что их небольшая компания привлекает к себе внимание пешеходов, и они специально шли не торопясь, делая короткие шаги, чтобы продлить приятное ощущение себе и окружающим.
Простились они, пребывая в хорошем настроении, около дома Лары.
– Заходите и ко мне в гости? – сказала Надежда, – я вас с мужем познакомлю.
– Зайдём обязательно, – пообещал Колчак.
Надежда скрылась в подъезде дома Лары, оставив после себя, запах дорогих духов. Вовка с Полиной плотно прикрыли за ней дверь подъезда, и пошли к своему дому. Хотя домой идти не хотелось. Настроение было хорошее и у обоих. На улице у них вязались разговоры на любые темы, а в квартире при матери, обо всём не поговоришь громко, даже находясь в своей двенадцатиметровой комнатке. Они дошли до гастронома, где Колчак на оставшиеся деньги купил Шампанское и торжественно сказал, выходя на улицу:
– Свадьба продолжается!
Они зашли в беседку около дома, открыли там шампанское и вдвоём распили его.
В западне
Во дворе разнеслась весть, что Витю Леонова задержали пьяным на перевозе и посадили в обезьянник. На следующий день он зашёл к Колчаку и поведал ему интересную историю:
– Меня забрали в жандармерию. Я в клетке до утра просидел, а утром пришёл твой друг Ланин, – мусор поганый. Он мне сказал, что меня за мелкое хулиганство непременно посадит на пятнадцать суток, будто я всю линейную службу обзывал матом. Я материться, вообще не могу. От меня никто в жизни мата не слышал. Я пьяный могу без чувств, свалиться и мой рот после этого закрывается на замок. Короче Ланин говорит мне, я тебя вызволю отсюда, но за одну услугу. Будешь мне каждый шаг своего соседа докладывать. То есть тебя. Я без звука согласился на его условия. Мне главное выбраться было оттуда. А шпионить, я конечно за тобой не буду, ты сам хорошо понимаешь.
– Правильно ты поступил Витёк, а докладывать ты ему будешь в обязательном порядке, только не то что он хочет услышать, а то, что, я тебе буду говорить, – учил его Колчак.
– Понял Владимир, только ты на меня не обижайся и не думай плохого ничего? – оправдывался Витя.
– Витёк прекращай, ты чего угорел, что – ли в обезьяннике? Я же тебе сказал, что ты правильно поступил, – успокоил его Колчак. – Я только не понимаю что ему от меня надо? – Куда он лезет? Власов участковый, всего один раз к себе в околоток вызвал. По душам поговорил со мной и больше ни разу не проявлял интереса ко мне. А у этого попка в клочья разлетается от нездорового азарта. Наверняка, он ещё кого – то подвязал ко мне, не только на улице, но и на работе. Надо понаблюдать за своими кадрами в порту.
…Колчак поблагодарил Витю за ценную информацию и пошёл домой. После разговора с Витей Леоновым, Колчак долго мозговал, как укротить Ланина, а когда ему пришла идея, он пошёл к Сашке Мареке.
– Пошли на улицу выйдем, поговорить надо? – пригласил Колчак Мареку во двор.
– Слушай меня внимательно, мне нужно помещение, где можно закрыть человека, чтобы он несколько дней оттуда не смог выбраться. Главное, чтобы он ни кем не был там услышан. Чтобы это была хорошая ловушка, куда он сам туда добровольно зайдёт, а выйти не сможет без посторонней помощи. Ты подумай, где такое место в городе есть? Я тебя не тороплю. Об этом пока знать должны только трое. Ты, я и Витя Леонов. Луке, говорить ничего не надо, а то он по дурости сболтнёт, кому ни будь.
– Я догадываюсь, кому ты сети плетёшь, – сказал Марека, – а лучшего места, чем графские развалины для этого не найти, далеко от домов и дороги. Ночью если громко выть, может Ланина, кто и услышит.
– Хотя бы ночь он там просидит, меня это вполне устроит. Сейчас ночи холодные, ему достаточно там будет переночевать, чтобы прихворнуть немного, – сказал Колчак, – давай пройдёмся туда? На месте легче план разрабатывать.
– Пошли, всё равно делать нечего, – согласился Марека.
…Графские развалины, это было замороженное больше двадцати лет недостроенное здание дворца культуры. Никем не охраняемое, оно сиротливо стояло недалеко от частного сектора и центральной городской магистрали. Белый силикатный кирпич от выпадавших осадков приобрёл мрачный серый цвет. Местами наверху стояли плиты перекрытия.
– Вот смотри? – показал Марека помещение, – здесь высота, где – то десять двенадцать метров, чтобы попасть вниз с торца есть бункер, где должны были устанавливаться лестничные марши. Ты должен помнить, мы раньше по деревянной лестнице спускались в цокольный этаж. Высота примерно там метров пять – шесть. Если кто туда спустится по лестнице, а после убрать её, то вылезти оттуда невозможно. Мы один раз Педро так напугали, когда он пьяным был. Он от страху усеял весь подвал навозом.
– Нормальное место, – одобрил Колчак. – Для моей затеи оно подойдёт. Я хорошо обдумаю, и будем реализовывать мой план. Нам ничем это грозить не будет. Понимаешь, Ланин задался целью вернуть меня за колючку, а я задался целью показать, что в милиции тоже иногда попадаются дубки безмозглые.
Вовка посмотрел ещё раз вниз, и они ушли с недостроенного объекта.
– Где лестницу только деревянную найти? – можно было на месте сколотить, но на стройке палки не найдёшь. Частники всё до щепки подобрали бани свои топить, – потужил Марека.
– Лестница, это не вопрос, – сказал Колчак, – я из порта принесу верёвочный трап. Тут надо обдумать, чтобы Витька Леонова не подставить. Сделать нужно так, чтобы комар носу не подточил. Спать сегодня не буду, пока идеально всё не разработаю.
…Вовка в понедельник пошёл в милицию на отметку. Ланин был в дежурке, через стекло он спросил Колчака:
– Это ты Назарова надоумил писать на меня несуразицу. Мне всё известно, можешь мне не заливать, что ты ничего не знаешь. Его я отправлял в дурку один раз. Отправлю и второй раз, а следом и ты пойдёшь за ним в нужном мне направление.
– Я не знаю, о чём ты говоришь, но слухи по городу ползут, что половая ориентация у майора Ланина нарушена. Тебе бы от позора перейти в другое отделение работать, – посоветовал ему Колчак. – А если ты беднягу убогого хочешь спрятать в дурдом, ты расписываешься в правдивости тех посланий, которые Володя оставляет на почтах, – осадил он Ланина.
– Он больше у меня не войдёт ни в одно отделение связи, – с ненавистью сказал Ланин.
Присутствующий там дежурный Силантьев слушал диалог Колчака и Ланина, потом засмеялся и сказал:
– Кончай Ланин отпираться, сломал целку юродивому, теперь отмахиваешься. Скажи спасибо, что он пока пишет о любовной новогодней ночи, а вот когда он будет требовать, чтобы ты женился на нём. Тогда тебе придётся распрощаться с погонами и работой.
– Прекрати немедленно ерничать надо мной? – завизжал он, словно резаный. – Как вы не поймёте, что он больной человек, я с ним в соседях живу тридцать восемь лет и знаю его, как облупленного.
– Вот, ты его по добрососедскому отношению и познакомил со своим бестыжим другом, – не успокаивался подкалывать Силантьев, Ланина.
…Колчак не стал слушать дальнейшую перепалку двух майоров. Он вышел из отделения довольный, что его небольшими усилиями была нанесена моральная травма ненавистному ему менту. План, как затащить Ланина в подвал графских развалин, и оставить его на ночёвку там, у него не выходил из головы.
На следующий день Витя на дамском велосипеде, в импортных крагах на руках и очках от ветра подъехал к милиции. Приставив велосипед к стене парадного входа, он поправил на себе сумку почтальона и проследовал в кабинет Ланина:
– Я прибыл по вашему заданию, которое вы мне поручили выполнять, – браво доложил он. – Сообщаю, в воскресение у Колчина были подозрительные лица, которых я ни разу не видал. Я засекал время, они на чердаке были около двадцати минут. А потом Колчин пошёл к себе домой, а те сели в автобус, который следовал в Нижний Новгород. Я следил за ними, до тех пор, пока не тронулся автобус.
– Так, так, – обрадовано произнёс Ланин. – Молодец Леонов! Держишь своё слово, мне это нравится! А теперь скажи, сколько их человек было, как они выглядели и в чём были одеты.
– Их было двое, рост примерно сто семьдесят у обоих, одеты в джинсу. Один в синею куртку, другой в чёрную куртку. Волосы, не заметил какие у них. Воротники были подняты, а на голове тюбетейки с большими козырями.
– Хорошо, Леонов, – а ты не заметил в руках у них, что было, ну там сумка или свёрток какой, – допытывался Ланин.
– Нет чего, не видал, того не видал, врать не буду, – сказал Витя.