- Должен признаться, что имею об этом довольно смутное представление - курс элементарной химии я слушал много лет назад.
- Следует пропустить электрический разряд через смесь, состоящую из двух частей водорода и одной части кислорода. В момент прохождения искры газы образуют жидкость, эта жидкость и есть вода. Я для своих целей пользуюсь способом в принципе аналогичным - воздействую одними простыми веществами на другие для получения сложных и наоборот.
- Но тогда вы создаете все на свете!
- Мною решительно ничего не создается. Никто не может сотворить что-либо из пустоты. Я создаю комбинации простейших веществ, повсюду находящихся в природе, идя от простого к сложному, от общего - к частному, от абстрактного - к конкретному.
- Если не ошибаюсь, такая система называется, как и в философии…
- Синтезом, господин префект, синтезом!
- Ваша фамилия, так поначалу меня поразившая!
- Я последний потомок династии алхимиков, чьи корни теряются в глубине веков. Основоположник нашего рода, не теряя времени на всякую ерунду, занимавшую умы его современников, попытался воссоздать сложные вещества. Он изобрел систему, лишь в наше время обеспечившую химии невиданный взлет, и дал ей громкое греческое имя "синтез", ставшее впоследствии его фамилией, которая ничем не хуже любой другой. Вот отчего я зовусь "Синтез".
Мною унаследовано не только имя и труды предков, но и неодолимое влечение к наукам, в частности, к химическому синтезу… Добавлю, что если сегодня мне удается совершать вещи, потрясающие не только простых смертных, но и специалистов, то я обязан этим в большей степени своим скромным силам, нежели трудам моих предков. В каком-то смысле сидящий перед вами господин - живое воплощение синтеза, результат многовековых усилий, итог десятков поколений самозабвенных и неутомимых тружеников, чьими открытиями мне приходится пользоваться.
Как видите, я не колдун и не мистификатор, я просто ученый, который может дать документальное обоснование всему, о чем говорит. Кстати, возьмите на пробу несколько моих питательных шариков! Не бойтесь! Они столь же безвредны, сколь и эффективны. Ручаюсь, в течение двадцати четырех часов вы не почувствуете голода.
- Благодарю, - засмеялся префект. - Но признаюсь вам по секрету в одном своем недостатке: я - гурман. Боюсь, что вашей таинственной амброзии недостает вкусовых качеств.
- В моей амброзии, как вы изволите ее именовать, нет ничего таинственного. Пусть она и безвкусна, зато оставляет желудок легким, а в голове от нее странным образом проясняется. У вас не будет ни приливов крови, вызванных трудолюбивым пищеварением, ни обострений гастрита, которые особенно донимают людей, ведущих сидячий образ жизни, ни подагры, ни ожирения. Вместо этого - быстрая усвояемость пищи, регулярное восстановление сил, легкая регенерация…
- Еще раз благодарю, но, право слово, я страшусь режима питания, отмеченного элементарностью и однообразием.
- Но у меня каждый день разное меню! Завтра в рационе будут углеводороды, лишенные азота и призванные обеспечить организм теплом. Словом, эта пища дыхательная, и, так как я немного переутомлен, добавлю к ней, пожалуй, кокаина или кофеина.
- Нет, нет, спасибо! Я действительно не голоден и признаюсь, что наилучшему кофеину предпочел бы глоток более или менее настоящего "мокко". К тому же мне пора. Прошу прощения за свой непрошеный и слишком затянувшийся визит.
- Помилуйте, мне нечего вам прощать. Вы хотели получить сведения, вы удовлетворены?
- Более чем! Это даже трудно выразить словами! И все же, могу ли я решиться…
- Конечно! Не так-то уж я суров.
- Вы любезно посвятили меня в тайну вашего питания. Не будете ли вы так добры в двух словах открыть мне секрет вашего сна? Вот вы недавно произнесли фразу: "Я сплю, и я голоден". Я видел, как вы ели, но не заметил, чтобы вы спали!
- И тем не менее я сплю. Вам известно об искусственно вызываемом у людей гипнотическом сне и об интереснейших, недавно поставленных профессорами Шарко в госпитале Сальпетриер в Париже и Беренгеймом в Нанси опытах над загипнотизированными?
- Известно, как и всей широкой публике, то есть очень поверхностно - по газетным статьям и нескольким отрывкам из научных журналов.
- Этого достаточно. Вы знаете, что такой сон вызывают разными путями. Например, экспериментатор держит перед глазами испытуемого блестящий предмет и заставляет неотрывно на него смотреть, чем достигается полная зависимость усыпляемого от усыпляющего. Я имею в виду не столько физическую, сколько моральную зависимость.
- Понятно. Гипнотизер полностью властен над своим подопытным. Он может внушить ему самые причудливые мысли, подсказать идеи как нелепые, так и гениальные, заставить невозмутимо разглагольствовать на темы, о которых тот не имеет ни малейшего представления, может даже отнять у него воспоминания о собственном "я" и переселить его в чужую шкуру. Говорят также, будто бы подопытный может поддаться непреодолимому желанию совершить преступление и совершает его под влиянием навязанного ему внушения, противиться которому он не в силах.
- Совершенно верно, но это еще не все. Вы должны также знать, - впоследствии загипнотизированный может сохранить в памяти все то, что происходило с его сознанием во время гипнотического транса, для чего требуется, чтобы тот, кто погружал его в сон, позаботился об этом при переходе к бодрствованию. Бывает, что первоначально состояние гипноза достигается с большим трудом, зато после ряда сеансов сон наступает почти мгновенно.
- Кажется, все это экспериментально доказано учеными, чью добросовестность нельзя поставить под сомнение.
- Ну так вот, вы видите перед собой человека, находящегося в состоянии гипнотического транса.
- Вас?!
- Меня.
- Но вас же никто не усыплял!
- Ежедневно я сам себя гипнотизирую, смотря несколько секунд в маленькое металлическое зеркальце.
- Вы гипнотизируете себя… сами?!
- Да.
- Я думал, такое невозможно!
- Напротив. Это с незапамятных времен практиковалось на Востоке: индийские факиры за милую душу по своей воле погружались в транс. Одни какое-то время, скосив взгляд, смотрели на кончик своего носа, другие разглядывали собственный пуп и, после более-менее длительного созерцания, достигали того же результата. Именно они навели меня на мысль заняться самогипнозом. Только я пользуюсь зеркальцем - так значительно удобнее.
- Но с какой целью вы подвергаете себя действию этого феномена?
- Сколько часов в сутки вы тратите на сон?
- Часов семь-восемь.
- То есть треть вашей жизни проходит в постели, не так ли? Значит, из шестидесяти лет жизни двадцать уходит впустую.
- Но ведь сон так же необходим, как и пища, иначе человек умирает!
- Я вам только что доказал - пища пище рознь. Теперь докажу, что и сон на сон не приходится.
Мое время слишком драгоценно, поэтому я был вынужден попытаться найти средство давать отдых своему организму, не прекращая интеллектуальной и трудовой жизнедеятельности оного. Гипноз подарил мне такую возможность еще сорок пять лет тому назад, позволив сэкономить пятнадцать лет, которые в противном случае были бы безвозвратно потеряны, ибо (хоть мне и удавалось до сих пор решать кое-какие проблемы, считавшиеся ранее неразрешимыми), я никогда не смогу увеличить длительность человеческой жизни и даже на мгновение оттянуть фатальный исход, называемый смертью! Следовательно, стремясь использовать каждую минуту своей жизни, я погружаюсь в транс, отдав самому себе неукоснительный приказ и в искусственном сне продолжать ту же умственную работу, что и наяву. Таким образом, взаимоотношения с людьми, работа, учеба и научные опыты продолжаются.
- И вы не ощущаете ужасающего мозгового перенапряжения?
- Ни в коей мере. Внушая разуму идею продолжения умственной деятельности, я внушаю телу идею отдыха.
- И этого довольно?
- Вполне. Сами знаете - результаты внушения неоспоримы. То есть тело мое отдыхает потому, что я хочу, чтобы оно отдыхало.
- Как все это необычно!