К кровати подошел широкоплечий, высокий для гнома - ростом с десятилетнего ребенка - лекарь. Дру Альгаф был одет в малиновый кафтан без рукавов поверх батистовой белоснежной рубахи и изумрудных штанов, ухоженную русую бороду переплетали розовые и синие шнурки. В руках он держал бокал с питьем, пахнущим тархуном, лаймом и медом.
Шуалейда подала отцу руку, помогла приподняться и подсунула под спину еще одну подушку. Король поморщился собственной слабости, выпил содержимое бокала и с интересом посмотрел на дверь.
- А теперь Вашему Величеству надо немножко поспать.
Лекарь покачал головой и забрал у короля пустой бокал.
- Сколько можно спать, - проворчал слегка порозовевший, но по-прежнему осунувшийся король. - И позовите Дарниша. Я еще не совсем трухлявый пень.
- Разумеется, Ваше Величество, - покивал гном. - Только сначала немножко поспать. Всего минуточку.
- Шу, дочка! Скажи этому упрямцу, что со мной все в порядке.
- Конечно, отец, с вами все в порядке, - ласково улыбнулась она. - Вы скоро совсем поправитесь.
- Да! Позовите этого пройдоху! - Глаза короля заблестели, он приподнялся, опершись на локоть. - Он уже год увиливает от помолвки наших детей! Кей должен жениться на Таис не позже зимы. Завтра же устроим помолвку.
- Но, отец… - Шуалейда растерянно глянула на гнома, тот лишь пожал плечами.
- Скажи Блуму, пусть пригласит завтра на обед всех советников, посла… кто у нас есть из послов?
- Шер Кемальсид, отец.
- Да, ирсидца. И еще десяток шеров… ну, ты сама знаешь, что нужно для помолвки. - Король упал на подушки и зевнул, прикрыв рот ладонью. - А Урману скажи, чтоб привел Таис.
- Но обед… - тихо возразила Шу. - Вам надо немного окрепнуть.
Король не ответил. Взгляд его поплыл, рука упала на одеяло.
- Этот пройдоха задолжал мне партию… - на последних словах голос короля упал до шепота, глаза его закрылись, и послышалось сонное сопение.
Дру Альгаф осторожно поправил подушки, прислушался к его дыханию и поднял взгляд на Шу.
- До завтра хватит, Ваше Высочество. - Он покачал головой и протянул ей зеленую склянку, предварительно вынув пробку. - Вот, выпейте. Два глотка.
Шуалейда подрагивающими руками взяла бутылочку, отпила, капнув темно-коричневой жидкостью на голубой муслин юбки, и сморщилась.
- Спасибо, дру Альгаф, - еле слышно поблагодарила гнома. - Не знаю, что бы мы делали без вас.
Дру Альгаф Бродерик пожал плечами и вздохнул.
- Все то же самое, Ваше Высочество, все то же самое. Мои настойки все равно уже не помогают. А вам надо немедленно в постель. Нельзя так себя выжимать.
Теперь пожала плечами Шуалейда и поднялась, тяжело опершись на подлокотник. Гном распахнул перед ней дверь и поклонился.
Шу улыбнулась, глядя мимо него: она думала о свадьбе Кея.
Отец прав, надо женить его на Таис сейчас. Но для того, чтобы объявить о помолвке, нужно собрать два десятка шеров и иностранного посла - закон требует независимого наблюдателя. Пока мятеж не подавлен, об этом и речи быть не может. Отец и так еле жив, известие о беспорядках убьет его. Нет. Придется подождать, пока Гильдия сделает свое дело, и только тогда думать о свадьбе. О, если бы Шу могла сама отправиться на север! Вряд ли этот Пророк так силен, что заморочит голову магу-дуо…
- До завтра, дру Альгаф, - попрощалась она, переступая порог.
В малом кабинете, примыкающем к спальне, маялся, пытаясь читать какие-то бумаги, сухощавый низкорослый шер. Едва открылась дверь, он вскочил и бросился к Шуалейде.
"Ну? Как он?" - спрашивали глаза королевского секретаря.
- Без изменений, шер Блум. Не пускайте никого, кроме Дарниша, Флома и Ахшедина, - повторила Шуалейда то же, что говорила всю эту неделю и всю предыдущую, с тех пор, как пришли вести с севера.
Огонек надежды в глазах шера угас. Он съежился и кивнул. Шуалейда попрощалась и покинула королевские покои: твердым шагом, гордо расправив плечи.
- А, вот и наша дорогая сестра, - раздался властный, глубокий голос старшей принцессы.
Шу коротко поздоровалась, не глядя на сестру и отметив только, что ей повезло - Ристана явилась одна, без придворного мага. Значит, еще не приехал.
- Замаливаете грехи перед Светлой? - Ристана загородила дорогу широкими атласными юбками, за ней клином выстроились верные фрейлины. - Это из-за вас Его Величество занедужил!
Шу равнодушно пожала плечами. Сил спорить и что-то доказывать не было - Ристана все равно не поверит, что отца отравил её обожаемый Бастерхази. Доказательств-то нет. Придворные не поверят тем более, от них так и несет страхом и ненавистью.
- Прошу прощения, дорогая, я очень тороплюсь. Отец желает видеть советника Дарниша.
Ристана, встряхнув роскошными вороными локонами, шагнула к дверям и положила ладонь Шуалейде на рукав.
- Дорогая сестра, вы же не совсем еще безумны, - заговорила она доверительно и сочувственно. Фрейлины за ее спиной насторожили уши, от них потянуло любопытством и восхищением: ах, Ристана так благородна, так смела, раз увещевает это порождение Тьмы. - Одумайтесь, оставьте отца, вы же убиваете его! Я знаю, в вас осталось еще что-то человеческое…
Шуалейда отшатнулась, хотела возразить - но, скользнув по лицам фрейлин Ристаны, в очередной раз поняла: смысла нет. Все они свято уверены, что сумрачная принцесса не может быть нормальной, что она опасна, и единственное подходящее ей место - монастырь.
Ристана вновь сменила тон:
- Мне надоели ваши уловки! Я желаю немедленно видеть отца, пока вы окончательно его не уморили! Подумать только, в Валанте мятеж, а вы все интригуете. Открывайте! - велела она гвардейцам в синих мундирах, невозмутимо застывшим по обе стороны дверей.
Гвардейцы не пошевелились. Ристана снова обернулась к Шуалейде, разъяренно сверкая черными и прекрасными, как южная ночь, глазами.
- Его Величество заняты и не велели пускать никого, кроме герцога Дарниша, - устало пояснила Шуалейда. - Позвольте же мне, наконец, пройти!
- Идите. - Ристана жестом велела фрейлинам посторониться. - Можете не возвращаться, - добавила она в спину Шуалейде.
Фрейлины зашушукались, в сотый раз возмущаясь тем, что опасная сумасшедшая ходит по королевскому дворцу и угрожает всеобщему миру и процветанию, но Шу было все равно, хоть бы они требовали немедленно ее сжечь, как жгли пособников Ману Одноглазого, лишь бы не мешали добраться до спасительной башни Заката.
* * *
Силы оставили Шу ровно за три шага до дверей собственных покоев. Увешанные портретами стены закружились, утренний свет померк… сильные руки подхватили её у самого пола и куда-то понесли.
- Опять, - сквозь серую вату изнеможения пробился голос Эрке Ахшеддина. - Ты собираешься лечь в могилу раньше короля? И что я скажу Дукристу, когда он вернется из этой ширхабовой Хмирны?
При упоминании Дайма в глазах защипало, ком в горле разбух и потек слезами.
- Молчал бы, - прошипела Балуста, супруга Эрке и компаньонка принцессы. - Шутник, ун даст.
Эрке виновато вздохнул, опустил Шуалейду на диван в гостиной и коснулся ладонями её висков. Тупая, забившая всю голову боль ожила и потянулась к его рукам. Жемчужное сияние разогнало серую муть. Слегка. Так, чтобы можно было пошевелиться, но не встать.
- Ты вернулся, Эрке. Один? - Шу еле разлепила губы и глаза: усталое лицо капитана двоилось и расплывалось.
- Один.
- Ширхаб… - она снова закрыла глаза. - Спасибо, хватит. А то придется закапывать всех троих.
Светлый еще раз вздохнул и убрал руки: он прекрасно знал предел своих возможностей.
- Ну-ка, садись, пей. - Ласковые руки Балусты обняли её, помогли приподняться. Губ коснулся край чашки, ноздри защекотал вкусный, сытный запах. - Пей, кому говорю.
Шу сжала губы и покачала головой. Или ей показалось, что покачала.
- Не смей, - просипела она. - Я тебе что, вурдалак?
- Пей и не возмущайся. Все равно обратно не зальешь.
Губ снова коснулась чашка. Сопротивляться манящему запаху Шу уже не могла: правда ведь, обратно не зальешь. С каждым глотком бальзама в голове прояснялось, дышать становилось все легче. Травы из Фельта Сейе, пыльца циль и двенадцать капель эльфийской крови делали свое дело. Наконец, последний глоток был выпит. Хотелось еще, очень хотелось. До головокружения. Укусить руку, что держит чашку, и пить, пить жизнь…
Шу оттолкнула подругу, зажмурилась и глубоко вздохнула. Зря Дайм говорил, что лечить просто. Это ему, светлому, шеру жизни и разума, легко. А сумрачной, почти темной, напитать отца жизненной силой тяжелее, чем остановить зургову орду. Но выбора нет. Без регулярной подпитки отец умрет - в какие-то шестьдесят восемь. Слабое сердце, читай неизвестное проклятие или яд. Ах, если бы она могла не просто поддерживать в нем жизнь, а лечить, как настоящий целитель! И если бы целитель был с ним рядом вовремя! Целитель, а не темный Бастерхази…
"Ах, бесплодные сожаления, - оборвала Шу сама себя. - Осталось поныть, что Источник дает только стихийную энергию, а превращать её в жизненную я так толком и не научилась".
Она снова глубоко вздохнула… и резко открыла глаза. В светлой круглой комнате, полной живых побегов и цветов, пахло страхом. Болью. Ненавистью. В привычные эфирные потоки вплетались нити эмоций. Мясистых, трепещущих, живых, словно деликатесные голубые водоросли в прогретой солнцем воде. Вкусно…
- Баль, что это?
- А… Биун приходил, - пожала плечами Балуста. - Я подумала, чего ждать… и купила одного.
Шу поперхнулась от удивления и вопросительно взглянула на Эрке: он кусал губы, хмурил густые брови, но глаз не опускал.