- Ты действительно пойдешь после школы в цирк? - спросил он, идя рядом и искоса поглядывая на Фросю.
- Конечно. Я уже пять лет занимаюсь в студии акробатики. Люблю все головокружительное, быстрое и веселое. Сама об этом я не знаю, но другие говорят обо мне так. Я просто живу, как мне нравится, вернее, как умею. Цирк, по-видимому, моя сущность, не стремление, а сущность. Ну, как тебе сказать, вот рождаются же люди поэтами, музыкантами, живописцами. И свистеть меня никто не учил, просто взяла и свистнула…
Он засмеялся: в это мгновение Фрося ему напомнила бродяжку с улицы, существо донельзя простое, готовое обнажить свою сущность, и притом совершенно естественным образом, без всяких хитростей и мысленных напряжений.
Она вдруг назвала его Сержем.
- Серж, у тебя есть какие-нибудь наклонности, то, что дано природой?
Он подумал: "Серж… Это совсем родное". До поступления в спецшколу в семье он имел собственное имя - Серж… Серж Романов-Рахмани. В школе он стал Виктором. Он проявил необыкновенные способности в изучении русского языка, много читал русских авторов, вначале читал без разбору, что попадалось под руку…
- Фрося, ты всегда зови меня так…
- Серж… ха-ха. И какие же у тебя, Серж, наклонности?
- А никаких… Заграница меня научила воровать, блатные песни петь и… искусно работать отмычкой.
- Скажи, пожалуйста, глядя на тебя, этого не подумаешь. С виду ты… интеллектуал.
- Кто?
- Умный молодой человек. Симпатяга, - наконец сказала Фрося то, что таила в душе, и немного стушевалась. Он это заметил и про себя подумал: "Неужто русские так быстро влюбляются?" Вслух сказал:
- Симпатяга, это как понять?
- А ну тебя, Серж… Побежали, вон наш автобус.
Экзамены во Фросином классе начинались в одиннадцать часов, в центр города они приехали в десять. Возле школы договорились, что он, Серж, походит по городу, потом в два часа будет ждать ее возле цирка.
Серж сразу направился в сквер, расположенный неподалеку от цирка. Сел на скамейку. Закурил. Мимо прошел пожилой мужчина, одетый в костюм из легкой ткани. Ему показалось, что незнакомец украдкой взглянул на него и, пройдя мимо, на ходу развернул газету, словно подавал условный знак следовать за ним. Но удивило не это - другое: походка мужчины показалась знакомой. Где-то уже он видел человека с такой манерой ходить, держаться прямо, будто к спине припаяна несгибаемая пластинка - так ходят горделивые, знающие себе цену люди.
Архип! Но это же по рассказам и фотографиям… Резидента звали Архипом. Он знает его лишь по фотографии, рассказам Хьюма. Именно о такой манере ходить напоминал ему Хьюм и даже наглядно демонстрировал, как Архип ходит. И о "привычке" читать на ходу много раз напоминал.
"Везение бывает, но это на крайний случай, Виктор. Главное - цирк. Второй ряд, второе место справа от входа. Легко запоминается. Терпение, терпение, и он придет. В руках будет газета "Комсомольская правда" за первое января… Две двойки и первое января. Номер газеты ты достанешь там, в России".
Ему повезло. Газета отыскалась у Самурайки: она сохранила ее потому, что в этом номере была опубликована заметка о талантливой школьнице-акробатке Фросе Пахомовой. Теперь эта газета у него - ловкость рук и никакого мошенства!
Мужчина сидел на скамейке у выхода. "А если подойти, поинтересоваться, что нового в сегодняшнем номере? Это же совсем естественно. Вне всякого подозрения!" "Никогда не спеши", - предупреждал Хьюм.
Мужчина поднялся. Серж чуть не вскрикнул: "Боже мой! Такая походка была у моего отца… И мать говорила: "Вот ходи так, никогда не сгорбишься". Отец держался прямо не по своей воле. Серж узнал об этом в день смерти отца: оказывается, он носил стальную пластинку, удерживающую разбитый позвоночник. Хьюм рассказал о пластинке. Он прилетел на похороны на собственном самолете. И сразу потребовал у матери найти железную шкатулку, якобы хранившуюся у отца с очень важными записями. Действительно, шкатулку нашли в кабинете, в тайнике. Хьюм выдал матери денежный чек на огромную сумму. Потом позвал его, Сержа, к себе. "Господин Романов-Рахмани был мужественным и очень ценным человеком. Это я тебе говорю, малыш, чистую правду. Как и то, что господин Романов-Рахмани просил меня позаботиться о твоей судьбе после его смерти. Ты физически хорошо сложен, не дурен лицом. И, как мне известно, изучаешь русский язык. Я буду твоим опекуном. Ты готов продолжать дорогу своего мужественного отца?" Дороги он этой тогда еще не знал и, пожалуй, мать не знала…
- Серж!
Это же Фрося! Он взглянул на часы: верно, уже два часа. И упрекнул себя за то, что не может контролировать время. Там, в школе, за ним такого никогда не замечалось…
Фрося перепрыгнула через скамью и, радостная, подбежала к нему.
- Все, Серж, все! Прощай десятый "Б", да здравствует цирк, работа!.. Ну поздравь, поздравь меня…
Да, оттуда все казалось проще.
- Серж, - сказала Фрося, видя, что он занят своими мыслями и никак не откликается на ее радость. Он спохватился, подал руку:
- Поздравляю, поздравляю! Это замечательно!
И вдруг потускнел, присаживаясь.
- Что с тобой, Серж?
- Да так, просто…
- Не-ет, что-то случилось?
- Они там стреляли в меня.
- Как? По-настоящему? Из настоящего оружия? - Она села рядом и, взглянув в его лицо, открытое, с мягкими чертами, подумала: "Какой он интересный, и в такого стреляли".
- По-настоящему, Фрося… Вот посмотри. - Он поднял рукав, показал взглядом на синеватый след пули. Ей стало жаль его, и она ближе подвинулась, потрогала ранку:
- Больно?
- Нет.
- Совсем-совсем не больно?
- Теперь совсем…
- Любовь Ивановна и Николай Михайлович знают об этом?
- А как же… Меня лечили в госпитале… Потом нашли родителей. Приехал Константин Федотович Синявкин… Ты его знаешь?
- Кого?
- Синявкина.
- Да откуда же я его знаю?! В тот день, когда тебя привезли, я находилась в студии. Услышала об этом вечером от дедушки… А потом….
- Что потом?
- Тебя увидела, на третий день. Ты шел к автобусной остановке… С Николаем Михайловичем… Важный такой! - улыбнулась Фрося.
- Это мы в милицию ездили, заявление на паспорт подавали. Скоро получу паспорт…
Фросе вдруг захотелось чем-то развеселить его, как-то приглушить его мысли о прошлом. Она предложила;
- А знаешь что? У меня есть восемь рублей, хочешь, кутнем?
- Ты пьешь?
Она расхохоталась.
- Пойдем, пойдем. Тут рядом молодежное кафе. Да здравствует работа в цирке!
- Нет, в самом деле, ты пьешь?
- Пентюх, пентюх, - вновь рассмеялась она, беря его под руку.
- А что такое пентюх?
- Это такое двуногое красивое животное…
- А-а, понял, понял. - Он засмеялся, прижал ее руку под своим локтем. - Понял, Фрося!..
В кафе, просторном, светлом зале с кружевными занавесками на окнах, почти никого не было, лишь за двумя столиками сидели нарядные молодые девушки, ели мороженое и громко смеялись. Они были так заняты своими разговорами, что не заметили, как вошли Фрося и Серж. Но когда Фрося заказала сто граммов коньяка, две порции мороженого и два стакана лимонного напитка, одна из хохотушек повернулась к их столу и помахала им рукой. Фрося ответила тем же, потом сказала:
- Это девчонки из нашего класса, кутят в честь последнего экзамена в школе. Хочешь, познакомлю?
- А это обязательно?
Фросе и самой не хотелось этого делать, она предложила только из-за интереса, как он отреагирует.
- Нет, это не обязательно, вдвоем даже лучше. - Она взяла маленький графинчик, посмотрела на свет. - Ты будешь пить коньяк, а я воду. - И налила ему полрюмки.
- Нет, так не пойдет, наливай и себе.
- Я не пью… Честное слово.
- И вино?
- Только шампанское.
- Заказывай, у меня деньги есть. Родители не выпускают из дому без денег и бутербродов. "Возьми, возьми, может быть, что-нибудь купишь". Вот, смотри, сколько я их уже накопил, - показал он кошелек.
Она заказала бокал шампанского и, когда выпила, все улыбалась, глядя на него, как он тянул маленькими глотками коньяк. "Надо же, в такого парня стреляли. У него красивые-прекрасивые глаза… А девчонки будут завидовать мне… Это же Серж, девочки! Двенадцать лет жил за границей".
- Я хочу подойти к ним, не возражаешь? На одну минутку.
- Пожалуйста.
Подойдя, она так и сказала:
- Это же Серж, девочки!
Они уже слышали о нем.
- Интересный, - сказала одна.
- Хитрая ты, Фрося. Прячешь от нас, - подхватила другая.
- Познакомь нас с ним, - предложила третья.
- Только не сейчас. - Она обняла каждую и, счастливая и радостная, направилась к своему столику. На полпути повернулась, снова подошла к девчонкам.
- А правда он красивый?
- Самурайка, не дразни нас. Ты всегда делаешь не то, что надо. Девчонки, давайте подойдем к нему и уведем с собой в городской парк.
- А во! Не хотите?! - Фрося показала им кукиш и, хохоча, подбежала к Сержу. - Пойдем отсюда, тебя могут украсть.
Они расплатились, под хохот девушек покинули кафе.