– Кажется, уйдём! – возбуждённо прокричал кок, поворачивая всё своё толстое, рыхлое тело к нежданному собеседнику. – Сегодня эти джентльмены удачи останутся с носом! Только бы сил у команды хватило! Тебя, кажется, Майклом зовут?
– Может быть, я тоже бы пригодился? – сказал юноша, кивая на вопрос относительно имени. – Помочь матросам, или вот тем четверым – удерживать румпель?
– Майкл! – кок панибратски хлопнул юношу по плечу. – Я всегда говорю: "От меня лучшая помощь, когда я не мешаю!" Пойдём лучше ко мне в камбуз, плесну тебе полстаканчика рома.
Майкл неуверенно посмотрел на матросов, из последних сил налегающих на длинный рычаг румпеля, но одна тайная мысль заставила его отправиться не к ним, а вслед за довольно похохатывающим коком.
– Как там твоя спутница? – с деланным безразличием поинтересовался кок. – Ева, кажется? Что-то её с самого начала плавания на палубе не видно.
– Очень скверно себя чувствует, – поспешно ответил Майкл. – Она плохо перенесла морскую болезнь. "Болтанка" измучила её до чёрных теней под глазами. А потом – на "Бофуре" закончились свежие овощи. Суп же из солонины она есть не может. Другой еды нет, и она медленно гаснет от голода. Я, кстати, хотел спросить, – не найдётся ли на камбузе свежей моркови, или кружки лимонного сока? Я бы купил…
Вопрос был понятный, разумный, но кок не спешил отвечать. Выдержав длинную гнетущую паузу, он спросил сам:
– А кто она тебе, Майкл? Жена, или сестра? Вы так поспешно примчались на пристань, будто за вами черти гнались!
– Не жена и не сестра. Скорее – невеста. А гнались – да. Но не черти, а её дядя, вернее, посланные им.
– Ты украл её?! – вытаращив азартно заблестевшие глаза, закричал кок.
– Не совсем, – ответил Майкл. – Мы просто сбежали. После смерти её родителей – в их доме был пожар и они задохнулись в дыму – дядя стал её опекуном. Но частично растратил, а частично "прибрал к рукам" перешедшее к ней по наследству состояние отца. И, чтобы избежать суда, принялся заставлять Еву выйти за него замуж. А мы уже были с ней помолвлены. Ева не соглашалась, и тогда он упрятал меня в тюрьму – по вздорному обвинению, но на срок, достаточный, чтобы найти священника, который насильно, за деньги обвенчал бы их. Деньги в подлых руках имеют подлую силу. Тогда Ева продала украшения матери, и средств, вырученных за них, хватило, чтобы меня, при перевозе из арестантской в острог, доставили бы в порт. Ева села ко мне в карету по дороге. При ней была шкатулка с украденными у дяди деньгами. То есть частью её собственных денег. Так мы смогли заплатить за каюту и… и я в состоянии купить овощей или лимонного сока.
– Видишь ли, Майкл, – проговорил кок, пряча глаза от собеседника. – То, что ты просишь, вещь трудная… Но возможная. Только заплатишь ты не деньгами.
– А чем же? – удивлённо спросил Майкл.
– Отведи меня в вашу каюту, – голосом, ставшим вдруг хриплым, произнёс кок. – Я хочу посмотреть на Еву.
– Это… Это зачем?
– Капитан меня на берег не отпускает. Личные счёты… И я полгода женщин не видел! А у тебя она там, в каюте. Отведи меня посмотреть. Я хочу на неё посмотреть! И тогда дам хорошей еды.
Майкл, сделав шаг назад, к двери, отрицательно покачал головой.
– И лимонов дам! – поспешно добавил кок.
Но его гость повернулся и открыл дверь.
– Эй, приятель! – выкрикнул тогда кок. – А она в самом деле невеста, или ты её уже сделал… женой?
Майкл обернулся. Кок, растянув губы в гаденькой улыбке, стоял, сложив руки на животе. Он был определённо тяжелее Майкла – раза в два, и вдвое же старше. Но Майкл, шагнув, размахнулся и отвесил ему крепкую оплеуху. Кок покачнулся, присел – и заработал тяжёлыми кулаками…
Вернувшись к каюте, Майкл постоял, прижав к боку ладонь, отдышался. Потом отпер дверь и вошёл. Пушки всё так же бухали каждые полминуты, и Ева, повернув голову, снова спросила:
– Что… там?
– Всё хорошо, дорогая моя, – ответил Майкл, стараясь говорить спокойней и твёрже. – Капитан канониров муштрует. А ты уже вполне бодро выглядишь. Вечером я отведу тебя погулять по палубе.
– А я смогу?
– Конечно, сможешь. Я ведь вижу, что ты идёшь на поправку. Так что вечером подышишь свежим воздухом.
Сказал, – и осторожно лёг, вытянулся и затих.
Погулять по палубе, однако же, им не пришлось. Шторм налетел с такой дикой яростью, что стоять можно было только во что-нибудь крепко вцепившись. Даже для того, чтобы лежать на кровати, нужно было держаться за специальный "штормовой" бортик. Майкл, собрав все силы, поднялся. Он хотел привязать Еву к этому бортику, но большая волна, ударившая в корабль, швырнула его на пол каюты. В тот же миг туда, к Майклу сбросило Еву. Они крепко обнялись и уже не пытались подняться: так было и удобнее, и безопасней.
А волны раз за разом били в старые борта "Бофура", и обшивка его скрипела так пронзительно, что временами это походило на визг. Вдруг корабль попал в "водоворотную плешь" – образовавшееся между волнами пустое, коварно-гладкое пространство. "Бофур" начал опрокидываться боком в эту "яму", и, когда он с гребня волны стремительно полетел к её дну, оттуда, из глубин выскочил, вздыбился тяжёлый, летящий с огромной скоростью столб воды. Удар был таким сокрушительным, что борт лопнул. Кажется, всем на корабле было слышно, как водяной столб с хрустом пробил обшивку и потоки воды хлынули в трюм.
– Всем покинуть корабль! – громко выкрикнул капитан. – Все – в шлюпки!
– Я не смогу дойти до палубы, – прижавшись ртом к уху Майкла, выговорила девушка. – У меня нет сил даже ползти.
– И я не смогу тебя довести! – скрипнув зубами, пробормотал он. – Я… кажется, рёбра сломал.
– Тогда спасайся хоть ты! – Ева сделала слабую попытку оттолкнуть его от себя. – Ползти-то ведь сможешь?!
– А ты?
– Останусь здесь. Видно, так суждено.
– Тогда я тоже останусь. Вдвоём умирать не так страшно.
Никто из команды вниз не спустился. Один раз только кто-то из матросов, заглянув в люк со стороны квартердека, прокричал: "Корабль тонет! Все в шлюпки!" И, спустя какое-то время, на "Бофуре" стихли и топот, и голоса. Ева и Майкл, обнявшись, лежали на полу своей крохотной, снятой за большие деньги каютки. Майкл непрерывно читал молитву – главную из всех, которые знал – "Отче наш". Они готовились к смерти.
Но прошёл час, и другой, и третий, а корабль всё не опускался под воду. Наоборот, качка стала стихать, и Майкл ощутил, что они не просто лежат на полу, а почти стоят, упираясь ногами в борт. Стало ясно, что "Бофур" завалился в сильнейший крен. И ещё, – самое странное, – что он всё-таки держится на плаву.
Шторм захватил их, как оказалось, лишь своим краем, и, спустя ещё часов шесть качка настолько стихла, что Майкл рискнул выбраться на палубу и осмотреться. Он подполз к фальшборту и увидел обнажившийся бок корабля. В самом центре его чернел огромный пролом. Но удар волны, пробившей борт, сорвал с мест бочки и другой груз в трюмах, и тот, сгрудившись у противоположного борта, свалил корабль в крен. От этого пролом поднялся над водой, и вода перестала заливать трюмы.
Привстав ещё над фальшбортом, Майкл осмотрел круг горизонта. Море было пустым и спокойным. Нигде не было даже признака шлюпок.
Прижав одну руку к ноющим рёбрам, а второй цепляясь за снасти, Майкл поспешил вниз – но не к Еве, а в камбуз. Когда через полчаса он вернулся в каюту, в руках у него были бутылка с пресной водой, сыр, лимон и две холодные, сваренные в кожуре картофелины.
"Бофур" оказался из крепких, упрямо цепляющихся за жизнь стариков. Хлопая разорванными парусами, почти касаясь реями поверхности воды, он ещё неделю тащил последних двух пассажиров, и предъявил-таки Богу своё заключительное благое деяние: вывез их к скоплению островов, – большой и надёжной земле.
Ветер и прибрежное течение выбросили корабль на подводные скалы возле маленького, покрытого плотной зелёной растительностью островка.
Цепляясь за обломок такелажа, спасённые пассажиры "Бофура" доплыли до берега. За эту неделю Майкл поправился настолько, что смог вскарабкаться на ближайшее дерево. Осмотревшись, он сообщил своей спутнице:
– Слева, милях в пяти, ещё один остров, гораздо больше нашего. И справа видны острова – но те совсем далеко, у самого горизонта.
– Что будем делать? – спросила, запрокинув голову, Ева.
– Отдышусь, – сказал Майкл, спрыгнув на белый песок, – поплыву на "Бофур". Пока его не разбили волны, нужно переправить на берег всё необходимое для жизни. Особенно воду, оружие и рыболовную сеть.
Он действительно сплавал на пронзённый подводными скалами корабль – но только один раз. Судьба решила, что удачи эти двое получили вдоволь, – и отворотила от них свой всесильный и невидимый взор. За какие-то полчаса поднялся сильный и порывистый ветер, и на глазах у новоявленных островитян высокие волны раздробили корабль о подводные камни. Оставалось надеяться только на то, что на берег выбросит какие-нибудь бочки и ящики. А пока из всего имущества, которое Майкл сумел привезти, имелись лишь анкер с водой, топор и дюжина одеял.
Однако к их островку не прибило ничего из содержимого трюмов "Бофура".
– Нет каболки, – сокрушённо говорил Еве Майкл. – Значит, нечем связать плот. Рыболовных сетей не нашёл. Нет воды. Нет огня. Как глупо – умереть, ступив на твёрдую землю!
Ева утешала его, как могла. Но отчаяние давило и мучило и её, и она старательно прятала от Майкла невольные частые слёзы.