- Шилов, Липягин, Лемех, Грунько... - Сарычев сокрушенно покачал головой, сжал пальцами виски.
- Для меня сомнений нет: Шилов выдал бандитам время отхода поезда, - хмуро проговорил Забелин.
- Но ведь мы перенесли время на сутки, - тихо сказал Сарычев. - Шилов-то об этом знать не мог!
- Значит, есаул рассудил так же, как и мы, и ждал поезд на сутки раньше.
- Возможно, что и так, - задумчиво протянул Сарычев.
Члены губернского комитета сидели за тем же длинным столом в большом зале старинного особняка. На этот раз лица у всех были растерянными.
- Не пойму, товарищи, как же так? - Никодимов развел руками. - Ведь по крохам это золото собирали, из последних сил... Товарищ Кунгуров еще тогда предупреждал нас насчет Шилова. А вы не прислушались, товарищ Забелин, и вы, товарищ Сарычев, - рабочий укоризненно посмотрел на секретаря губкома.
- Шилов мертв, - устало возразил Сарычев. - Что теперь об этом толковать?
- А я не об нем! Я об том толкую, что не по-государственному к вопросу подошли. Революционную бдительность потеряли! В наше время доверять с оглядкой нужно... Бывает, с человеком бок о бок не один год живешь, а дошло до дела - и, оказывается, враг или еще хуже - духом слабый.
- Не надо, Семен Игнатьевич, - перебил рабочего Забелин. - С политграмотой тут все знакомы, не дети же здесь сидят.
- То-то и оно! - разозлился Никодимов. - Все больно грамотные! А теперь расхлебываем!
Кунгуров, молча сидевший в стороне от всех, вдруг с силой грохнул кулаком по столу.
- О чем мы лясы точим? - крикнул он. - Вы понимаете, что деньги у Брылова! Пятьсот тыщ золотом! А вы дискуссию развели! Пятьсот тыщ! Как вы их теперь достанете?! - И он снова ударил кулаком по столу, на шее набухли вены, лицо побагровело.
- Что с тобой, Николай? - негромко спросил Забелин.
- Ничего, - справившись с собой, сквозь зубы процедил Кунгуров. Он замолчал, и только крепко сжатые кулаки, лежавшие на столе, выдавали его напряжение.
- Теперь есаул наверняка бросит банду и уйдет в Монголию, - сказал один из членов губкома.
- Я предлагаю срочно сформировать специальный отряд для ликвидации банды есаула, - решительно сказал Кунгуров. - Может быть, успеем его перехватить.
Присутствующие одобрительно зашумели.
В это время на столе Сарычева зазвонил телефон. Сарычев взял трубку.
Ванюкин держал в руке телефонную трубку. В плетеном кресле, откинувшись на спинку, полулежал обессиленный Шилов. В дверях переминался с ноги на ногу старик.
- Товарищ! - кричал в трубку Ванюкин. - Я бы ему дал говорить, да он не в себе сейчас, понимаете? Что? Его старик на базаре подобрал.
Старик в дверях улыбнулся, утвердительно закивал головой. Шилов хотел было что-то сказать, но у него не хватило сил. Он смотрел на Ванюкина, что-то мучительно пытаясь припомнить.
- Да кто его знает! - продолжал кричать Ванюкин. - Что? Документов никаких... фамилия? Не знаю. Попробую. - Ванюкин положил трубку на стол, подошел к Шилову.
- Эй, гражданин! - Он потряс его за плечо. - Гражданин, как фамилия ваша?
Шилов с трудом разлепил веки, уставился на Ванюкина.
- Фамилия, фамилия твоя как? - Ванюкин тряс Шилова за плечо.
- Ши... Шилов, - еле выговорил Егор.
Ванюкин подбежал к телефону:
- Он говорит, Шилов.
Сарычев повесил трубку и некоторое время молча смотрел на членов губкома.
- Что там? - спросил Кунгуров, вынув изо рта мундштук.
Сарычев молчал, будто не слышал вопроса. Телефон зазвонил снова. Секретарь губкома помедлил, потом взял трубку.
- Говорит врач Щегловский из городской больницы. Мне нужен Липягин, - раздался медленный глуховатый голос.
- Говорите, Христофор Матвеич, - ответил секретарь. - Это Сарычев.
- Дело в том, Василий Антонович, что убит не Шилов, а путевой обходчик Кузякин. Два часа назад его жена опознала труп в морге.
Сарычев слушал и хмурился, сказав: "Спасибо", - он повесил трубку. Снова взглянул на сидевших за стоком членов губкома.
- Шилов жив! - наконец сказал Сарычев.
- Как жив? - опешил Никодимов. - А золото где? В банде или у него? Золото где, дорогой товарищ Сарычев?!
- Ну, братцы, чудеса человеческие! - развел руками Забелин.
- Немедленно отправьте за Шиловым людей, - тихо сказал Сарычев.
По масленым сверкающим рельсам в сторону станции Кедровка с грохотом мчалась дрезина. В ней пятеро вооруженных людей. Лица их сосредоточенны и серьезны. События последних дней подняли на ноги всю губернскую чека.
А в это время кто-то распекал начальника станции по телефону. Губы у Ванюкина мелко вздрагивали, он отвечал, испуганно заикаясь:
- Не знаю... Кто ж мог предположить? Случайность. Нет, из господ офицеров никто не появлялся, думаю, погибли. Да, да, сразу сообщу. Может, их в плен взяли? Слушаюсь... - Он бросил трубку на рогульки, плюхнулся в кресло и замер, тупо глядя перед собой. От страха и неизвестности сердце у него испуганно колотилось. Господи, что он имел от этих проклятых офицеров? Ничего, одни оскорбления и угрозы! И все из-за чего? Да из-за того, что выдал колчаковцам раненого красноармейца! И за это он обречен вот так трястись от страха? Где же справедливость? Ванюкин всхлипнул и рукавом форменной тужурки вытер глаза.
Допрашивали Шилова в городской тюрьме, в следственной камере, длинной и узкой. Небольшое окно, забранное пыльной решеткой, стол и три табурета. На них сидели Кунгуров, Забелин, у окна - Шилов.
- Не понимаю... Не могу понять, как может случиться такое, чтоб человек ничего не помнил, - говорил Забелин. - Пьяный, что ли, был?
- Не пил, - глухо промолвил Шилов.
- Да что тут толковать! - Кунгуров махнул рукой. - Не хочет он говорить, не видишь разве?
- Как это не хочет! - повысил голос Забелин.
- А так... - ответил Кунгуров. - Третий день мы с ним бьемся, и все без толку.
- Ну хорошо, Шилов, а человека, который тебе пакет давал через окно, ты в лицо видел? - спросил Забелин.
- Я же говорил вам: темно было, не видел, - ответил Шилов.
- Как же ты мог поверить?! Как ты мог поддаться на такую дешевую провокацию, а, Егор?
- Сам не знаю. - Шилов вздохнул и потер лоб. - Поверил.
- Такой чекист, как ты? - Забелин смотрел на него с сомнением. - Нет, брат, тут что-то не то. Как же нам-то после всего этакого тебе верить?
- Что "не то"? Что "не то"? - начал раздражаться Шилов. - Я вам правду говорю, а вы... Ну, почему мне было не поверить? Машина за окном стучала... а за мной часто на машине приезжали... и почерк показался вроде липягинский... И чем я рисковал?
- Как чем? - удивился Забелин. - Собой... этого мало?
- А-а! - махнул рукой Шилов и отвернулся к стене.
- Ну хорошо, Егор, а когда ты в машину сел, ты видел, кто там?
- Нет... - Шилов подумал. - Одного разглядел. Лицо такое... длинное, глаза навыкате... Других не помню.
- Дальше что? - спрашивал терпеливо Забелин.
- Немного проехали, они меня за руки схватили, сунули под нос какую-то тряпицу... Больше ничего не помню. - Шилов посмотрел на Кунгурова и Забелина, приложил руку к груди: - Я ведь уже говорил вам, ей-богу, не помню...
Он находился пока только в недоумении: как это ему не верят? Ему, Егору Шилову! Разве можно вот так не поверить товарищу, с которым работал бок о бок, участвовал не в одной операции, прошлое у них у всех как на ладони: проверяй, рассматривай хоть в микроскоп. Ему еще не было страшно. Казалось, скоро все прояснится и станет на свои места. Интересно, как они будут извиняться перед ним? У него не было обиды ни на Забелина, ни на Кунгурова за то, что его допрашивают, да еще в следственной камере тюрьмы. На душе саднило лишь оттого, что он чувствовал: они не верят его словам. А верить должны. Почему-то в этом он был убежден.
- А труп, который вместо тебя подложили? - вмещался в допрос Кунгуров. - Ты убил путевого обходчика?
- Да вы что, ребята? - оторопел Шилов. - Что вы такое говорите?
- Говорим что есть! Где ты был, когда банда грабила поезд?
- Не знаю, - вновь устало проговорил Шилов. - И кто этого обходчика убил, тоже не знаю. Лучше бы меня...
- Откуда у тебя баул взялся? В нем ведь золото было!
- Не знаю. Говорю же, товарищи, не помню... не могу вспомнить. - Шилов сжал кулаки, тряхнул головой.
- А ты через не могу, - сурово проговорил Забелин.
- Не надо так... - с трудом выдавил Шилов, по лицу промелькнула гримаса боли.
- Хорошо! - Забелин погладил бороду, его темно-серые глаза сверлили Шилова. - Расскажи, как на станцию попал, в Кедровку?
Шилов молчал, отвернувшись, смотрел на сырую, в темных разводах, стену.
- Опять не помнит, - слегка улыбнулся Кунгуров и вставил в рот мундштук, потянул воздух.
- Что-то со мной они делали... станция... - мучительно стараясь вспомнить, проговорил Шилов. - Вроде бы на станции...
- Городская станция? - спросил Кунгуров. - Ты не спеши, постарайся вспомнить.
Шилов несколько секунд молчал, глядя в пол.
- Не помню, - беспомощно выдохнул он.
Дверь в каморку отворилась, вошел Сарычев. Часовой внес еще один табурет, и секретарь губкома сел, кивком поблагодарив красноармейца.
Шилов взглянул на Сарычева и вновь отвернулся к стене.
- Кем было подписано письмо, которое привез тебе посыльный? - продолжил допрос Забелин.
- Липягиным.
- Ошибиться ты не мог? - В голосе Забелина зазвучали сочувственные нотки.
- Я об этом не думал.
- Где это письмо?
- Не знаю.
- А где документы, партбилет твой где?