- Правильно, проверят. Это дело у них, нужно признать, поставлено отменно. Они не дураки - это тоже верно, но и мы не лыком шиты! Придётся тебя по-настоящему отправить за решётку, а потом инсценировать побег. Затем на самолёт - и в лес к Ивану Ивановичу. Там осмотришься, изучишь обстановку и по нашей команде пойдёшь к "любимому дядюшке" в гости.
- А как я объясню своё появление в городе за линией фронта?
Полковник подошёл к столу, взял из красной папки лист гербовой бумаги с фашистской свастикой и протянул Николаю.
"Настоящим удостоверяется, что Крылов Виктор Викторович проявил смелость и находчивость, не щадя жизни доказал преданность Великой Германии, оказал неоценимую услугу немецким войскам в борьбе с большевиками.
Генерал Теске, командир 281-й моторизованной дивизии".
- Нравится? - спросил полковник Николая.
- Да, но…
- Слушай дальше, и всё станет ясно. Предположим, ты перешёл фронт на участке этой дивизии, скажем, четырнадцатого. А три дня спустя на этом участке был сильный бой. Да, да, бой был - это уже действительность. Наши войска потеснили противника. Командир дивизии, между прочим, очень известный и далеко не глупый генерал, пал смертью храбрых во славу фюрера, и труп его остался на поле боя. Твой документ датирован шестнадцатым, а бой начался семнадцатого вечером. Это значит, что ты оказал услугу генералу накануне боя, и справка выдана, когда он был ещё в полном здравии. Теперь пусть проверяют…
Воспоминания Николая, промелькнувшие в доли секунды, были прерваны вопросом Демеля. Тон был так вежлив, что Николай сразу насторожился.
- Вы сами пришли к нам?
- Так точно.
- Что руководило вами - идейные убеждения или обстоятельства?
- И то, и другое, - сразу же ответил Николай. - Точнее: мои убеждения довели меня до такого состояния, когда обстоятельства стали нетерпимыми. Я приговорён военным трибуналом к высшей мере.
- За что?
- За измену Родине.
- И всё?
- Нет. Ещё за хищения.
- Какие?
- Военное имущество, деньги…
- Ещё!
- Всё.
- Значит, - усмехнулся Демель, - как говорят жрецы Фемиды, вас привлекли к ответственности по совокупности преступлений?
- Так точно, господин майор.
Демель медленно поднял глаза на Николая.
- А почему вы решили, что нам нужны жулики и изменники?
- Я не жулик и, тем более, не изменник. Это большевистские ярлыки. Я взял лишь мизерную часть тех богатств, которые Советы отобрали у моих родителей.
- О! Это другое дело! - с иронией воскликнул Демель. - Вы идейный борец за справедливость, а не вор. Просто у вас принципиальные расхождения с Советами по вопросу определения форм собственности при социализме. Вы признаёте только одну из этих форм - личную. Другие же вас интересуют, видимо, лишь как факторы, влияющие на изменение объёма личной собственности.
- Примерно так, - сказал Николай и подумал: "Прав был комиссар партизанского отряда: далеко не прост майор Демель. Куда ты гнёшь, хитроумный гестаповец, какую ловушку расставляешь мне?"
- Хорошо, - примирительно сказал Демель. - Я умею, стараюсь, во всяком случае, уважать действия и мотивы, их побуждающие, любого человека. Ваши деяния направлены против коммунистов, и это нас вполне устраивает.
- Я очень рад, - смиренно промолвил Николай.
- Но это не всё!
- Слушаю вас!
- Меня интересует - кем вы сами считаете себя? Поясню: русские считают вас изменником и приговаривают к расстрелу, мы считаем вас… впрочем, я позже вернусь к этому. А вы сами что думаете?
За иронией и суховатой академичностью Демеля скрывалось стремление, и оно показалось Николаю искренним, понять собеседника. "Ладно, - подумал Николай, - я буду грести по течению, постараюсь быть "откровенным".
- Что же вы молчите? - вежливо спросил Демель.
- Мне очень трудно ответить на этот вопрос, - осторожно начал Николаи. - С одной стороны, - я, конечно, чувствую себя русским. Я люблю Россию! С другой стороны, - я ненавижу большевиков, которые отняли у меня всё!
- Отдавая дань вашей откровенности, я сомневаюсь в справедливости ваших слов, - сказал Демель.
- Вы не верите мне?
- Нет. Это не то! Вам я сейчас верю. Но вы - это ещё не весь народ. Мне кажется, что большинство русских думает наоборот, - что советская власть как раз дала им всё, о чём раньше они не могли даже мечтать.
- Может быть, и так. Но этому большинству нечего было терять! - Николай даже встал от волнения.
- Понятно, господин Крылов, вы есть классовый враг советской России и понимаете, что мы воюем не с русским народом, а с коммунистами.
- Мне очень приятно, господин майор, что вы это понимаете. Но многие, к сожалению, думают, что русские и коммунисты - это одно и то же.
- Да, в этом очень много правды, - задумчиво сказал Демель, - и это очень прискорбно. Да, да, многие так думают.
"Не многие, а - все! - злорадно подумал Николай. - Потому что это правда!"
Демель умолк, и только чёрные глаза жёстко сверлили этого странного русского. Ни страха, ни подобострастия он в нём не заметил. "А ты не так глуп, как показался вначале, - подумал Демель. - Эти твои "так точно" и преданный солдатский взгляд - либо результат хорошего воинского воспитания, либо отличная игра. Пожалуй, первое всё-таки вернее…"
- Однако вы ведёте себя смело. Ваши заявления похожи на тонкую большевистскую пропаганду.
- Агитировать начальника гестапо?! - искренне удивился Николай. - Разве у меня из миллиона был бы хоть один шанс? Это было бы сверхглупо!
Демель весело рассмеялся:
- Пожалуй, вы правы. Это был бы пустой номер.
- Так точно! - с готовностью ответил Николай.
Демелю понравился капитан Крылов. Чувствовались в нём эдакая нетронутая человеческая сила, достоинство и смелость. "Побольше бы таких партнёров, и наши успехи не выглядели бы так призрачно", - подумал начальник гестапо и с интересом уставился на Николая.
- Мне очень хочется задать вам ещё только один вопрос, но сразу предупреждаю - говорить нужно только то, что вы действительно думаете, иначе вопрос не имеет никакого смысла.
- Я отвечу правду.
- Кому достанется победа в этой войне?
- Победят русские, - не задумываясь, тихо ответил Николай.
- Русские? - Демель резко встал.
- Так точно! - ответил Николай.
Они стояли и напряжённо смотрели друг на друга. Демель не ожидал такого категорического ответа, он даже немного растерялся и не сразу нашёлся, как вести себя дальше, - благодарить этого смелого русского капитана за откровенность или наказать за неверие в светлое будущее Германии.
Молчание было коротким, но очень тягостным для обоих. Наконец Демель раздражённо спросил:
- Если вы так считаете, то какого же чёрта, извините меня, пришли к нам?
- Разве у меня был выбор?
"Логично", - подумал Демель, уселся опять в кресло, пробежался пару раз пальцами по крышке стола, почти успокоился и сдержанно спросил:
- А почему вы так уверены в неблагоприятном исходе войны для немцев? Можете ответить? Но только опять правду!
- Могу!
- Прошу!
- У вас воюет армия. Хорошо организованная, дисциплинированная, самая сильная, но только армия.
- Так, - утвердительно сказал Демель.
- А у русских воюет весь народ! - продолжал Николай.
- Так, - опять произнёс Демель и умолк. Отрешённый взгляд скользил мимо собеседника. Живой блеск в его глазах померк. "Не нравится", - подумал Николай, но тут же, смягчая обстановку, любезно сказал:
- Это только моё личное мнение. Я могу и ошибиться. И потом, господин майор, ненависть, которую я питаю ко всему советскому, не лучший советчик в моих суждениях.
- Не нужно, - устало сказал Демель. - Я благодарю вас за откровенность, но мне на будущее хочется дать вам один очень важный совет: не будьте с другими таким открытым - вас не каждый правильно поймёт.
- Благодарю вас, господин майор, я буду осторожней, - от души сказал Николай.
- Вы здраво смотрите на вещи и хорошо разбираетесь в обстановке - это делает вам честь. Но, несмотря на мои симпатии, я должен задать вам вопросы по существу: каким образом вам удалось избегнуть расстрела и перейти линию фронта?
"С этого нужно было начинать", - подумал Николай и начал неторопливо, подробно рассказывать об обстоятельствах побега из тюрьмы.
Демель слушал его, не перебивая.
Николай перешёл к событиям на фронте, рассказал в лицах эпизод его знакомства с генералом Теске.
При упоминании имени генерала Демель оживился:
- Генрих Теске! Культурнейший, благороднейший человек! Это немец старинной закваски! - И, прочитав подписанную генералом бумагу, улыбнулся: - Узнаю старину. Только он и мог так написать - просто и ясно.
Чёрные глаза Демеля опять засветились:
- Как себя чувствовал генерал? Постарел?
- Он бодр, полон сил и энергии.
- Очень рад за него, - сказал майор, но, будто опомнившись, сменил тему и проговорил сурово:
- На первый раз достаточно. Я не буду возражать против вашей кандидатуры. Но имейте в виду, мы всё будем проверять, и очень серьёзно.
Николай кивнул головой и подумал:
"Ничего другого мы от вас и не ожидали".