Мужчины поднялись на второй этаж. Хозяин зажег свечу, открыл сундук и сказал:
- Здесь все, что тебе нужно. Переодевайся! Через пятнадцать минут водка и вода будут стоять около мангового дерева во дворе.
Бродяга порылся в сундуке, вытащил из него доломан цвета морской волны с золотыми галунами , голубым воротником и быстро надел на себя. Затем достал холщовые брюки и пару ботинок на шнурках. Из многочисленных колониальных шляп силач выбрал самую большую и натянул ее поглубже, стараясь прикрыть уши.
- Ладно! В темноте меня никто не узнает, только вот бритая голова! О! Идея! - Татуэ взял пробку и, подержав ее над горящей свечой, сажей нарисовал себе усы. - Отлично! - похвалил сам себя каторжник. - Теперь в лагерь! Посмотрим, помогут ли мне остальные.
Татуэ спустился во двор. Найдя приготовленные бутыли, он взял в каждую руку по одной и направился в лагерь.
Через десять минут преступник был на месте. Часовой остановил его, выставив штык вперед. Здесь с оружием не шутили.
- Стой! Кто идет?
- Военный патрульный, - ответил Татуэ голосом совершенно пьяного человека.
- Иди к месту сбора!
- Черт меня подери, если бы я помнил, где оно находится. Все проклятая водка… Что ты сказал, мой морячок?
Надо сказать, Татуэ внешне разительно напоминал известного пьяницу, господина Перно. Солдат "узнал" его и, засмеявшись, сказал:
- А, это вы, господин Перно… Опять приняли?
- Тридцать глотков в день только улучшают здоровье! Хочешь немного?
- Давайте! В этой проклятой стране всегда мучает жажда.
Наливая водку часовому, каторжник приговаривал:
- Вот и хорошо, сын мой, выпей на здоровье!
- Только после вас, - вежливо произнес солдат.
- Твое здоровье, Этьен, - провозгласил мнимый патрульный и одним залпом осушил полную до краев кружку.
- Будьте здоровы, господин Перно, - опрокидывая водку в рот, произнес молодой человек.
Бродяга снова наполнил кружки.
- Твоя очередь.
- Ваше здоровье, господин Перно!
- Спасибо, мальчик мой…
Затем они выпили по третьей, а потом и по четвертой кружке. Юноша, уже плохо соображая и забыв о долге, спокойно пропустил преступника, который напоследок спросил:
- Между прочим, что-то я забыл пароль. Как там было? Начало помню. Надо сказать: видеть, чтобы не оказаться взаперти, возвращаясь… Откуда? Какой отзыв?
- Слово… Черт, что-то похожее на Три или Трип… - Язык юноши заплетался, мысли путались.
- Может быть, Триполи ,- сообразил Татуэ.
- Точно, Триполи, господин Перно.
- Ладно, я не прощаюсь… - пробормотал бродяга и тяжелыми шагами направился в глубь лагеря. У входа в барак он встретил еще одного часового и, сказав пароль, сразу прошел в большую тускло освещенную спальню, где в грязных гамаках спали каторжники.
Двойник Перно уверенно направился к первому гамаку и дотронулся до плеча спящего. Тот сквозь сон пробормотал что-то невразумительное, затем открыл глаза и, ничуть не удивившись, посмотрел на Татуэ.
- Скелет, это я, Татуэ.
- Ты же сбежал…
- Я вернулся, чтобы спасти Мариона номер двести двенадцатый. Подними своих людей и помоги ему смыться.
- Нет, я отказываюсь. Двести двенадцатый не наш. Он ведь был твоим смертельным врагом, не так ли? Да и моим тоже…
- Прошу тебя, у меня на то серьезные причины. Мне очень надо, чтобы он был свободен. Я тебе все потом расскажу… сегодня же.
- Я сказал нет, значит, нет. Я здесь хозяин, и не настаивай! Двести двенадцатого должны скоро казнить.
- Послушай, Скелет, я умоляю тебя. Марион никогда не был нашим, это правда, но он всегда помогал нам, не был доносчиком, хоть и знал кое-какие секреты. Подними ребят, спаси его ради меня, ради всего того, что я сделал для тебя.
- Нет! И если ты произнесешь еще хоть слово, я выкину тебя отсюда!
- Не посмеешь! Я прирежу тебя, как курицу! А что касается Мариона, я вытащу его сам, или меня повесят. Лучше сдохнуть, чем быть таким скотом, как ты, и…
Бродяга внезапно замолчал, так как в противоположном конце помещения открылась дверь и в спальню вошли четверо арабов в тюремных робах и без головных уборов в сопровождении вооруженного белого охранника. Арабы держали в руках дубины. Вероятно, им поручили помогать надсмотрщику и следить за беспрекословным выполнением его приказов. Европеец с черными усами на заплывшем от постоянного пьянства лице, с пистолетом в одной руке и фонарем в другой, пробирался по проходу, громко оповещая:
- Все на вечернюю поверку!
Спальня была метров пятьдесят в длину. Справа и слева ровными рядами висели гамаки, отделенные друг от друга полутораметровым проходом. Татуэ находился в противоположном конце помещения, где было довольно темно. Узнав охранника, он прошептал:
- Тысяча чертей! Господин Перно! Настоящий! Все, я пропал…
ГЛАВА 7
Опасная ситуация. - На четвереньках. - Выход. - Изумление часового. - Объяснения, которые всё запутали. - Перед казематами. - Раненый. - Похищение. - Удивление и радость. - Временная повязка. - Следы крови. - "Надо что-то делать".
Скелет был одним из тех людей, чье тайное могущество распространялось далеко за пределы колонии. Без применения силы, действуя лишь умом и хитростью, используя различные уловки, он смог освободить не одного заключенного. Ни вооруженная охрана, ни цепи, ни заборы не являлись препятствием для него. Без участия его людей самостоятельные побеги удавались один на сто. Но даже тот, кто все же сбегал из лагеря, либо вскоре бывал пойман, либо, не найдя дороги или пищи, возвращался сам.
Чтобы освободить Мариона, Татуэ необходимо было обязательно заручиться поддержкой опытного главаря. Скелет и его люди провели на каторге не один год, хорошо знали местность, никого не боялись, имели деньги, одежду, провизию, словом, все для успешного проведения задуманной операции. Подготовка к побегу требовала осторожности и времени, которого у силача было слишком мало. Капитан был приговорен к смертной казни. Трибунал постановил привести приговор в исполнение через три дня. Дело осложнялось еще и тем, что надо было каким-то образом увести детей. Но сейчас бродяге некогда было размышлять над этими проблемами, так как приближался господин Перно.
Призвав на помощь всех святых, Татуэ проскользнул под гамак Скелета. Сонные каторжники вставали с гамаков и выстраивались в проходе. Охранник, дыша на них перегаром, орал не своим голосом:
- Смирно! Тишина! Всем стоять на местах, иначе получите дубиной по башке!
Похоже, у него было отвратительное настроение, какое часто бывало у неуравновешенных людей.
Оказавшись под гамаком, двойник Перно очень боялся, что его заметят. Если согнуться, то спина касалась ткани, а если выпрямиться, то будут торчать ноги. В конце концов, он встал на четвереньки, пригнул голову к земле и стал медленно, но верно ползти к выходу.
Шаги приближались. Голос пьяницы выкликал:
- Номер шестьсот шесть!
- Здесь, - вяло отвечал каторжник, когда ему в нос совали фонарь.
- Номер шестьсот восемь! Четные номера, не спать!
- Здесь!
К счастью, дверь была приоткрыта, но охранялась огромным арабом. Татуэ схватил его за ноги и с грохотом повалил на землю. Пока тот поднимался, кряхтя и охая, бродяга вылез из-под гамака и прошмыгнул в дверь. Заперев ее с другой стороны, он облегченно вздохнул и зашагал прочь.
Подойдя к ограде, верзила услышал окрик часового:
- Стой! Кто идет?
Днем и ночью обитатели колонии слышали одни и те же команды.
- Ты что, болван, не узнаешь меня? - полушутя-полусерьезно спросил лжеохранник.
- Извините, господин Перно, это опять вы! Не хотел вас обидеть, просто…
- Что?
- Просто я вас сегодня вижу третий или четвертый раз, точно не помню.
- Тебе, наверно, спирт в голову ударил, вот ты и не помнишь ничего.
- Ну как же, вспомнил! В четвертый раз! Смотрите, сначала вы пришли с бутылкой…
- Ах ты, пьянчужка!
- Потом вы дали мне четыре дня гауптвахты за неуважение к старшему по званию при исполнении своих обязанностей…
- Не может быть! Ты что-то путаешь.
- Да, точно. Я вас позвал, а вы просто взбесились и стали вести себя как настоящий алкоголик.
- Сам ты алкоголик. Ладно! Не делай глупостей! Я снимаю с тебя наказание, а завтра приглашаю тебя выпить со мной по рюмочке. Пока! Спокойной ночи!
- Спасибо, господин Перно! Вы - настоящий человек! Я всегда к вашим услугам! - произнес солдат, а сам подумал: "Странно все это, однако…"
Скрывшись с глаз часового, Татуэ пошел побыстрее. Теперь ему ничего не оставалось, как вернуться в камеру. "Отдать или не отдавать костюм Виконту? Все-таки довольно опасно разгуливать, переодевшись охранником…" - размышлял он по дороге. Каторжнику было приятно слоняться без дела среди деревьев, вдыхать свежий ветер с моря и чувствовать себя хоть временно, но свободным. Бродяга совершил подвиг, добровольно вернувшись в душную камеру, где ему предстояло жариться дни и ночи почти без движения, без света и воздуха.
Силач вспомнил о малышах, и сердце его забилось сильнее. "Как они? И почему я так к ним привязался?" - подумал он и зашагал дальше, прижимаясь ближе к забору, чтобы в темноте лучше понять, где находится.