С этой точки зрения повествовательным центром в романе может считаться пятая книга (она же - "числовой" центр, учитывая, что всего книг - девять), которая озаглавлена "Полуночный ритуал". В финале предыдущей книги доблестный Руперт обнаружил близ замка, в крипте храма Св. Савы (популярнейший сербский святой), ужасный "саркофаг": "Прямо под висевшей цепью, которая на восемь-десять футов не доставала до пола, стояла огромная гробница в форме прямоугольного сундука. Она была открыта, если не считать большого толстого стекла, которое лежало на двух массивных брусьях-подпорках, вырезанных из темного дуба и гладко отполированных <…>. Внутри на мягких подушках, под вытканным из белой овечьей шерсти покрывалом с узором из крохотных сосновых веточек, которые были вышиты золотой нитью, лежало тело женщины - ничье иное, как тело моей прекрасной гостьи. Она была белее мрамора, и длинные черные ресницы опущенных век касались белых щек, как будто она спала". Соответственно, в пятой книге Руперт и его возлюбленная соединились узами христианского брака, причем церемония состоялась в том же подземелье, при тех же декорациях.
Эпизод с гробом, важный для развития сюжета, столь же важен и для "сокровенного", эзотерического смысла романа, ведь он основан на символическом образе подземной гробницы Христиана Розенкрейца. Она описана в манифесте Братства розенкрейцеров начала XVII в.: "Наутро отперли мы дверь и увидели склеп с семью сторонами и углами; каждая сторона длиною 5 локтей и высотою 8 локтей. Этот склеп, хотя никогда не бывал освещаем солнцем, был ярко освещен другим, как бы подражавшим солнцу, которое стояло в центре потолка; посередине, вместо могильного камня, был круглый престол…" Авторитетный исследователь Л. Гюйо считал этот образ принципиальным для писателей-мистиков XIX в. По его мнению, тема гробницы легендарного духовидца "метафорически указывает на гипотезу о полой, населенной внутри, Земле. Эта эзотерическая тема отсылает нас и к представлению о затерянных подземных мирах, - ему предстоит возродиться в фантастической и научно-фантастической литературе конца XIX - начала XX века". Кроме того, тема "нетленного тела", "покоящегося в сердцевине крипта как бы в ожидании воскрешения" (и связанная со "сказочным мотивом "спящей красавицы""), предвосхищает "мифологическую взаимосвязь между мотивами бессмертия и вечной молодости".
В романе Стокера пятая книга реализует: 1) мотив таинственной гробницы, становящейся местом свадьбы и обновления героини и всей страны; 2) "сказочный мотив "спящей красавицы"" и даже 3) мотив "затерянных подземных миров".
Действительно, гроб с телом прекрасной вампирессы покоится в подземелье храма рядом с замком Виссарион, а топоним "Виссарион" этимологически происходит от греческого слова bessa - ущелье, долина, лощина. Одновременно Синегория - на символическом уровне - подразумевает: 1) мотив Волшебной Горы, 2) мистическую образность голубого цвета (ср. Новалис и другие контексты) и 3) Нильгири - область Индии у гряды Голубых гор, где обитали таинственные племена, носители древнего оккультного знания, открытые Блаватской для интересующихся духовным знанием: "Каких-нибудь 50 лет тому назад, проникнув в джунгли Голубых или Нильгирийских холмов Южного Индустана во время охоты на тигров, два отважных британских офицера открыли странное племя, совершенно отличное и по внешности, и по языку от любого другого индусского народа". Тодды, по свидетельству Блаватской, - загадочное племя: никто не видел старого тодда или их похорон, "также они не заболевают холерой, когда тысячи людей вокруг них умирают в течение таких периодических эпидемий; наконец, хотя страна кругом них кишит тиграми и другими дикими зверями, никто никогда не слыхал, чтобы тигр, змея или какие-нибудь другие животные, столь свирепые в тех краях, тронули тодда или его скот, хотя, как мы уже упомянули, они не пользуются даже палкой. Кроме того, тодды совсем не женятся. <…> Это народ, выполняющий определенное высокое задание, и секреты их нерушимы".
Пещера и гора синтезируют образ духовного центра: по словам Генона, "существует тесная связь между горой и пещерой, поскольку и та, и другая берутся за символы духовных центров, каковыми, собственно, являются также, по причинам вполне очевидным, все "осевые" и "полярные" символы, среди которых гора - один из главнейших. Напомним, что под этим углом зрения пещера должна рассматриваться как расположенная под горой или внутри нее, что еще более усиливает связь, существующую между этими двумя символами, которые в некотором роде дополняют друг друга".
Стоит также добавить, что рядом с Виссарионом на побережье находится "Иванова Пика". Этот топоним, возможно, намекает на имя Иоанна Богослова, чтимое в мистической традиции и, в частности, актуализированное в 1908 г. членом "Золотой Зари" Э. Блэквудом в рассказах о "случаях" доктора Джона Сайленса, эксперта в сфере "психических феноменов". По остроумному замечанию Ю. Стефанова, "на Афоне, среди последователей св. Григория Паламы, его звали бы "Иоанном Молчальником"".
Эзотерический подтекст придает дополнительный смысл военно-политической фантастике. Сам Руперт неожиданно интерпретирует военную программу Синегории посредством учения об "элементах": "…в итоге все население будет готово вести войну и на море, и на суше. А поскольку мы учим людей службе в военно-воздушном флоте, постольку ими будут освоены все элементы за исключением, конечно, огня, хотя если возникнет необходимость, то мы энергично возьмемся и за него". Это рассуждение повелителя Синегории - особенно об особом статусе огненного элемента - поразительно перекликается с топикой сочинений розенкрейцеров (и алхимиков). Согласно комментариям Е. Головина, "прежде всего необходимо найти, изобрести, раздобыть потерянный "элемент огня". Розенкрейцеров, равно как впоследствии просветителей, отличала страсть к вечному свету и негасимому огню. Подобная лампада горела, согласно И. В. Андреэ, в склепе великого основателя ордена".
Розенкрейцеровская пятая книга акцентирует "сокровенный" смысл заглавия романа: "The Lady of the Shroud" - не столько "Леди в саване", сколько "Леди савана". Если Руперт доблестен, как рыцарь, то его возлюбленная - рыцарь "савана". Что подчеркивается автором: "Эта храбрая женщина заслужила рыцарские шпоры, подобно любому паладину прошлого". Знак скорби обратился в знак самоотверженного служения свободе.
Равным образом, в знак победы: Стокер эффектно изобразил трансфигурацию зловещего призрака в "императрицу". Тетушка Джанет - с присущей ей духовной компетентностью - свидетельствует: "Через несколько минут она вернулась. Ее внешность могла кого-нибудь и напугать, поскольку она была облачена только в саван. Босоногая, она пересекла комнату поступью императрицы и встала передо мною, стыдливо потупив взор. Но когда спустя мгновение она посмотрела на меня и встретилась с моим взглядом, она улыбалась…"
Если эзотерический смысл первого "вампирического" романа Стокера - просветление чернокнижника, который умер для смерти и ожил для вечной жизни, то во втором романе изначально просветленные персонажи - через инициацию, испытания, смерть - достигают преображения и манифестируют "рыцарственную", "императорскую" сущность посвященного.