18
Нет, но он-то полагал, что речь идет только о металлическом оружии… Как же нужно было испугаться этих самых микрокомплексов, чтобы вообще все на землю побросать!.. Вот идиоты…
А с другой стороны, ситуация приобретает несколько жутковатые очертания… Влад вспомнил взметнувшуюся из высокой редкой травы пятнистую лапу с судорожно растопыренными когтями и почувствовал себя совсем неважно. Да на такую тварь - только с карабином и с егерем! А тот ее - с улыбочкой и голыми руками… То ли задушил, то ли хребет сломал…
Значит, оружия применять нельзя. Кстати, надо будет спросить у Чаги: что будет, если все-таки применишь?.. Запрезирают? Ну, это - на здоровье… Только ведь, скорее всего, загонят в рощу и подпалят с трех сторон… Ладно. Решено. Без оружия так без оружия.
…И что же у нас в активе?.. А ничего в активе! Юношеское увлечение капоэйрой у нас в активе. Ну еще, может быть, общая физическая подготовка неплохая… Была. До так называемой посадки и сотрясения мозга… Ох, Влад, переломят тебя здесь об коленку при первом удобном случае. Как сушняк. С пушечным треском.
И зачем они откочевали в спокойные степи? Изучать нечего - металл куда-то исчез. Чага говорит: не раскуклился еще. Шутит, наверное… Хотя после паучков этих дикорастущих, кажется, уже во что угодно поверишь. Вплоть до почкования осколков…
Влад ударил пятками Седого и поравнялся с Чагой.
- Ну что, Чага? Может, вернемся?
- Куда?
- Откуда пришли.
- Там металл, - напомнила она.
- Да уж лучше металл… - буркнул Влад.
- Ты как женщина. - Чага усмехнулась. - Только о нем и говоришь…
- Что делать, Чага! Металл - враг. А врага надо знать.
- Мать тоже думала, что знает его, - задумчиво молвила Чага. - А металл ее убил.
Влад фыркнул.
- Что она там знала! Что вы вообще о нем знаете! Ты, например, много о нем знаешь? Как он движется? Почему растет?
- Это вообще, незачем знать, возразила Чага. - Я чувствую, когда он идет. И вовремя ухожу с его дороги.
- Интересно! Чем же это ты чувствуешь?
Чага сказала.
- Чем?! - ужаснулся Влад.
Чага повторила. Слово было хорошо знакомо, просто Влад еще ни разу не слышал его при свете дня.
- Ты не сердись, - осторожно начал он, чувствуя, что физиономия его невольно разъезжается в совершенно непристойной улыбке, - но… Что же у тебя там… все опускается, что ли, когда он идет?
- Нет, - вполне серьезно ответила она. - Не опускается. Сжимается.
- Ни черта себе приборчик!.. - пришибленно пробормотал Влад по-русски и некоторое время ехал молча. - Да ведь это просто страх, Чага! А вы его принимаете за чутье!
Она равнодушно повела плечом.
- Какая разница! Главное - почувствовать…
В мутно-голубом небе на относительно небольшой высоте ходила кругами какая-то хищная птица, и означало это, что металл здесь пока воевать не собирается. Влад уже неплохо разбирался в местных приметах. Отвесная сверкающая царапина по небосклону предупреждала, например, что сейчас в вышине раскроется и замерцает проволочная паутина. Металл - смотрит, и лучше всего свернуть с дороги и поискать укрытие…
А вот косые и параллельные земле серебристые штрихи - это уже серьезнее! Это значит, что по округе мечется так называемый рой. Вообще почти все местные выражения, касающиеся металла, были с наивной прямотой взяты из жизни насекомых… Металл роится - падай носом в землю и моли судьбу, чтобы это оказался зрячий рой, срезающий лишь верхушки трав, а не слепой, когда паутинчатый локатор уже сбит, и сталь метет, впарываясь во что попало…
Да нет, если не зевать, можно и с металлом поладить. А вот с людьми…
- Чага, а ты можешь показать какие-нибудь мужские приемы? Я имею в виду - приемы драки…
Более изумленного выражения лица он у нее еще не видел. Вопрос, надо полагать, был задан пренеприличнейший.
- Я - женщина, - выговорила она наконец с тихим негодованием в голосе. Но отступать было поздно.
- Они их что, в секрете держат? Я имею в виду - от женщин…
- Конечно!
Так. Ну что ж… Значит, будем вспоминать приемы капоэйры… Нет, с металлом все-таки легче. Там хотя бы знаешь, что он не за тобой охотится…
- Чага! А вот ты как-то говорила, что твои родственники могут принять нас в семейство… А если не родственники? Примут?
Холодный, несколько презрительный взгляд через плечо.
- Примут. Если ты там найдешь себе женщину, а я - мужчину.
- Ясно… - пробормотал он, помрачнев. - Тогда это, конечно, не подходит…
- Почему?
Влад резко натянул поводья. Седой оскорбленно фыркнул и остановился, мотнув породистой головой.
- То есть как - почему? - От обиды у Влада даже голос сорвался. - Да потому что я уже твой мужчина!
Не менее резко Чага осадила Рыжую и, круто развернув, бросила ее на Влада. Как на таран шла. Запрокинутая, оскаленная морда Рыжей и не менее искаженное смуглое лицо Чаги. Растопыренная пятерня шарит за седлом - вот-вот кистень достанет…
- Ты сначала у меня камни отбери! Мужчина!
Снова крутой поворот - и Чага, не оглядываясь, поехала прочь. В прежнем направлении. Спина - выпрямленная, злая.
Некоторое время Влад остолбенело смотрел ей вслед, сидя на переминающемся, но не двигающемся с места Седом, потом осторожно высвободил ногу из мягкого кожаного стремени и соскользнул на землю. Слабо толкнул зверя ладонью в мощный, тщательно вычесанный бок.
- Иди, Седой… - приказал он перехваченным горлом. - Иди… Догоняй…
Повернулся и побрел в степь. Хватит… Всякому унижению бывает предел… Да, он не мужчина… Он не землекоп, он не наездник, и голыми руками убивать он тоже не умеет… Он просто пилот первого класса, имевший глупость остаться в живых…
Горько скривив рот, он брел, раздвигая редкую высокую траву и жалея только об одном: что под ногами - ни одного осколка… Хотя зачем осколок? За пазухой есть еще нож, к счастью, не выброшенный Чагой… Отойти подальше, выпустить лезвие - а там уже металл сообразит, как с ним поступить…
Над плечом раздалось знакомое фырканье, и в шею ткнулись влажные зубы зверя. Сзади шуршала ломкая суставчатая трава, и мягко ступали тяжелые неторопливые копыта.
- Не надо, Седой… - сдавленно попросил он, - Не надо, иди…
- Влад… - Тихий голос Чаги.
Он обернулся. За ним шли оба зверя. Чага глядела с седла печально и растерянно.
- Влад, тебя убьют…
Повернулся и побрел дальше. Трубчатые травы сами подворачивались в руки и, если вовремя не разжать кулак, натягивались и лопались с. тихим и каким-то неимоверно тоскливым звуком.
- И меня убьют тоже, Влад…
Остановился. Постоял, опустив голову. "Сил моих больше нет… - беспомощно твердил он про себя. - Сил моих больше нет…" Стиснув зубы, качнулся в сторону степи…
- Влад, уходим! - Резкий, как выстрел ломающегося сушняка, окрик.
Он вскинул голову. Подавшись с седла к горизонту, Чага всматривалась во что-то с земли невидимое. Ни на секунду не усомнившись в необходимости приказа, Влад кинулся к Седому и прыгнул животом на седло. Ухватился за горб, сел, поймал ногами мягкие стремена… Это не могло быть ни шуткой, ни сложно задуманной попыткой примирения.
В степи не шутят.