Recit - возвращение места встречи
Среди таинственных характеристик recit; - повествования согласно Бланшо - имеется и следующая: такого предмета, как recit, не существует, а посему в них нет и недостатка. Или наоборот: в recit есть нечто неотвратимое, и по этой-то причине такого предмета и нет. Тем самым recit можно понимать и как отношение переменчивости и ее entretien, или предохранение, то есть как двусмысленное соотношение между невозможным и неотвратимым, и как сохранение (l'entretien) этого отношения.
Recit обычно представляет один-единственный эпизод, утверждает Бланшо в "Грядущей книге": встречу, une rencontre. Улисс, встречает пение Сирен, Нерваль - Аврелию, Бретон - Надю… Такая встреча превращает ее испытавшего в того, кто об этом рассказывает. Она и есть превращение события в recit; - затем пришествие recit; и тем самым опять же возвращение другим путем: recit; превращается в событие, то есть в происшествие, о котором он рассказывает. Ибо событие, о котором рассказывает recit, это событие рассказывания. Оно начинается - или начнется, или началось бы, - будучи тем, что оно - если сможет, - рассказывая, закончит. Такова, стало быть, встреча: это recontre рассказывания и того, что рассказано - схождение события, рассказом о котором кончит recit, и того же самого события - конца, - с бытия которым начинает рассказывание. Встреча, la recontre, - это событие достижения ими друг друга и на деле оказия для recit, который находит в этой встрече себя. За тем исключением, что тут-то он и исчезает - или хотел бы: хотел бы исчезнуть или потерять… себя? Прежде чем когда-либо достичь - или им быть - себя или чего бы то ни было? Точка встречи, центральная точка, средоточие двусмысленности… Другая характеристика recit; - что "он стремится встретиться в этой точке с собой". И он, recit, нашел бы себя там, в центре, - но только едва речь заходит о том, чтобы обнаружить там (или, скорее, уже больше не обнаружить) нечто вроде начала или конца, события или отчета, как тут же каждое увиливает и превращается в Другое. Поэтому-то и имеется событие (но неподотчетное) и имеется отчет (но не о чем-нибудь): ведь вмешивается recit, и на том самом месте, где он иначе мог бы найти - или потерять - себя, открывается безмерное от него удаление. Открывается неограниченное расстояние, в каждой точке - точка, которую он скрупулезно огибает и, в постоянной спешке, - тот самый момент, которого он настороженно избегает. Recit увиливает или, вполне можно сказать, уклоняется… от этого. Потому-то и имеется отчет и событие, начало и конец (мудрость и неразумие, забота и беззаботность) или, скорее, ни того, ни другого не имеется, ибо потому-то каждый раз и имеется что-то одно, всегда оказывающееся другим. Каковое все время вращается, превращается вновь в другое, превращается и возвращается, каковое просто-напросто и есть это отклонение. Вспомним, в самом начале "Ожидания забвения" женщина не могла сориентироваться; она утратила центр и у нее перед глазами все кружилось.
Все кружилось. Кружилось и находилось: ведь trouver (находить) - как заявляет Бланшо в "Говорить - не то, что видеть" (текст из "Бесконечной беседы", в котором повторяется не одна фраза из "Ожидания забвения") - не столько и даже не изначально означает trouver, уж скорее tourner - поворачивать, ходить кругами, кружить в поисках вокруг да около. "Найти" - почти в точности то же слово, что и "искать", каковое гласит: "обойти кругом". Тем самым центр увиливает и кружит - кружит и находит, находит и кружит, - он просто не находит себя. Всюду, где он кружит, он находит, но его не найти, он никогда не там. В отношении этого кренящегося языка Бланшо напоминает слова Гераклита по поводу священных речений: "Спрашивается, - пишет он, - не об этом ли говорит Гераклит, когда заявляет о священной речи, что она не выставляет напоказ и не скрывает, а подает знак".
В книге "Шаг в-не" Бланшо отмечает несколько слов, которые сигналят, подают знак, indiquent. Одно из них - il - он/оно (или это). Таковы же и Бог и безумие. Он называет их безымянными именами, которые ничто не именуют, - для них нет слов, и они - слова ни для чего. Несколько лишних, похоже, слов, а также и несколько недостающих. По счастью, они зацеплены за кромку языка. Le recit вполне можно определить на этот же манер - будто это такое же лишнее, такое же недостающее, такое же краевое слово. Ведь, как мы уже сказали, recit - это событие, это отчет, причем оба они непрерывно превращаются друг в друга, вместе беспрестанно прерывая свои отношения и выдавая либо событие, о котором никогда не рассказать никакой истории - безымянное, неподотчетное (хотя и отнюдь не сокрытое), - либо историю, которая ничего не пересказывает (но отнюдь не безмолвна или скрытна: она просто пересказывает): либо нечто несказанное, либо речь, которая говорит - но не что-либо. Или, скорее, в точности ни то, ни другое. Ибо чем бы это ни было, оно тут же - уже - превращается в другое. Ни событие, ни отчет, стало быть, ни слова, ни то, что они говорят, ни знаки, ни то, что они означают, - recit вдоль и поперек совпадает со своим промежутком, интервалом между тем, что он есть и что он говорит.
Это, другими словами, entretien, то есть форма, принимаемая языком, когда он целиком обращается в свою кромку.
В кромку, которая ни выставлена напоказ, ни утаена. В предел ни прочерченный, ни стертый; ни соблюдаемый, ни преступаемый. В место встречи, которое никогда ни найдено, ни утеряно; в середину - которая подает знак или указывает.
Дай мне это
В "Ожидании забвении" мужчина, вроде бы выглянув из окна своего гостиничного номера, замечает на балконе женщину и подает ей знак. Она приходит, и они встречаются в его комнате, где на протяжении долгого разговора она то и дело говорит ему: "Дай мне это".
Но что? Что дать? Она не говорит и не показывает, хотя и не делает из этого тайны; но, когда она говорит, язык просто указывает. Это. Дай мне. Она говорит, что в самой просьбе нет ничего особо сложного, как нет и очень уж таинственного в атом указывании: все просто, говорит она. "Я этого и не прошу, я вручаю все вам". С виду это - не термин для чего-то, не указатель на что-то конкретное или на что-либо вообще, но все же нечто, а точнее - это. Термин, конечно же, но ни для чего; просто слово, но которое ничто не именует, указание, но которое ничего не обозначает. Оно не может этого сделать, поскольку оно и есть та вещь, которую бы оно в противном случае предположительно обозначало: это - безымянная вещь, поскольку слово, которое предположительно его (это) именовало бы, - то слово, которым оно уже больше не является, слово, удаленное из включенных в язык имен, когда оно было добавлено к числу вещей, подлежащих отчету.
Она ни о чем его не просит, не указывает ему, что же она хочет, чтобы он ей дал, но представляет ему это; вот, это, куда как проще, знак, только и всего, ни для чего, просто указатель - и тем не менее, поскольку указателей, чтобы на него указать, нет, нет более для него знака или слова, оно проходит безо всякого обозначения и в действительности является тем, чего женщина не говорит, когда говорит… Когда она разговаривает и говорит…
…имеется как бы меньше, чем прежде, словно ее фраза внесла некое удаление. То, чего никогда прежде не было, отступает, когда она говорит, словно она пометила границу, стираемую собственным прочерчиванием. И просьба, которая уже представляла этот дар, уже превращается в просящее его представление. "Он звал ее, она пришла. Пришла по зову, призывая своим приходом его…"
Язык сигнализирует таким "таинственным" образом из-за того, что что-то происходит на его границе, говорит Бланшо ("Шаг в-не"). По поводу слов вроде оно, это. Бог…. зацепленных, по счастью, за его кромку, язык "se fait signe". Что означает: оборачивается и сигнализирует сам себе, как поступает и recit - recit, рассказывающий событие, каковым он является, событие рассказывания. Вот что означает "se fait signe", но лишь постольку, поскольку взамен это означает: становится знаком, иначе говоря, вместо вещи - ее именем, вместо имени - вещью. Отвернувшийся таким образом дважды от самого себя язык указывает - не на что-либо и безо всякой способности обозначить. Он просто указывает, indique. Он - присутствие друг для друга имен и вещей, языка и его значения - то место встречи, где он находит самого себя, за исключением того, что ничто не именует имя и оно ничто не именует; это не имя и не вещь, он отворачивается от имен и вещей как собеседники в "Ожидании забвении", которые, стоило ему повернуться и подать ей знак (из своего номера на балкон, где он ее заметил), "отвернулись друг от друга, чтобы присутствовать друг для друга в промежутке" - то есть в промежутке времени как отсрочки; в ожидании. Они встречаются между, там где их встреча interdite: нарушена и со-говорена.