- Ни в коем случае. Это опасно для всех нас, и в первую очередь для ребенка. Его уже пытались убить.
- Так скоро? Не успел родиться… А кто еще о нем знает?
Брат и сестра долго молчали, наконец Кангранде сказал:
- Ребенок должен воспитываться в моем доме.
- Разумеется.
- Если, конечно, он выживет.
- Выживет, можешь не сомневаться.
- Для моей жены это будет ударом.
- Пусть лучше удар случится сейчас, чем позднее, когда ее сын потеряет статус наследника.
- Если она вообще родит мне сына.
- У тебя ведь есть еще дети, не так ли?
Кангранде улыбнулся.
- Ты просто сама деликатность. Да, есть. У меня как минимум две дочери. Дочери, понимаешь?
- Хорошо. Спрячь ребенка среди других детей. Так надежнее.
- Странно, что она послала служанку к тебе, а не ко мне.
- Ей тоже известно пророчество.
- Вижу, у меня нет выбора. Ты поможешь?
Целую секунду слышалось только потрескивание углей в жаровне.
- Спасибо тебе, Франческо. Конечно, помогу.
- Не благодари меня, - с горечью произнес Кангранде. - Я всего лишь орудие судьбы.
И тут Пьетро провалился в наркотический сон. Ему снился борзой пес, преследуемый стаей гиен. Пьетро вертелся во сне, когда пес, загнанный в огромный театр, Арену еще римской постройки, запятнал ступени своею кровью.
ЧАСТЬ II ПАЛИО
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Флоренция, 20 сентября 1314 года
По облику итальянского города можно судить о почве, на которой он стоит. Породы, залегающие в окрестностях, придают каждому городу свой характер. Так, в Вероне большинство зданий выстроено из розового мрамора и кирпича, в Падуе - из мрамора и камня. В Сиене преобладал темно-красный цвет, в Болонье - терракота, а в Ассизе - ярко-розовый, он же лососевый. В Венеции, в силу местоположения, использовались все перечисленные виды минералов; каждый дом стоил целое состояние.
Флоренция, сама себя провозгласившая источником свободы, была построена из коричневого камня и глиняной черепицы; последняя придавала городу строгий вид. В отличие от других городов-государств, Флоренция не практиковала культ личности - она являлась городом идей. "Мать всех свобод" занимала площадь 1,556 акра, была окружена тремя стенами и насчитывала около трехсот тысяч жителей.
Родной город Данте Алагьери раскинулся по обоим берегам Арно. С севера потянуло свежим ветром. По небу, быстро сгущаясь, бежали тучи. Однако людей, заполнявших улицы (день был базарный), теснившихся в переулках, останавливавшихся в тени балконов и деревьев, только радовал близящийся дождь. Все устали от жары. Флорентинцы шутили, торгуясь с представителями всех возможных гильдий, и старались найти наилучшее применение своим драгоценным флоринам.
Государственная валюта Флоренции считалась одной из самых твердых в мире, возможно, потому, что прославляла не короля, не папу, не императора, а сам город. На одной стороне монеты изображалась лилия - символ Флоренции, на другой - Иоанн Креститель, святой ее покровитель. По этой причине флорин не менял облика во время осад, мятежей и переворотов; в первозданном виде ходил он по рукам аристократов и простолюдинов, а экономика Флоренции росла астрономическими темпами.
Один владелец лавки вовсе не ставил себе целью вытрясти из покупателя последний флорин. Звали этого достойного человека Моссо, а в лавке его продавались книги. Недаром лавка считалась одной из лучших в городе: она представляла собой не просто шатер, а прочный деревянный прилавок с навесом, который за умеренную плату поднимался каждое утро и опускался каждый вечер. Товар синьора Моссо требовал особой защиты от погодных явлений. Имелись у него и дешевые оттиски, но в основном синьор Моссо держал книги рукописные, старательно исполненные мастерами-переписчиками. Разумеется, на такие книги и цена устанавливалась соответствующая - например, копия Библии стоила небольшого состояния, и лишь очень богатые синьоры могли ее приобрести. Что было весьма разумно, поскольку лишь они знали по-латыни.
Причина, по которой синьор Моссо никогда не препирался с клиентами, стояла сейчас непосредственно перед ним. Никто не заподозрил бы в этой хрупкой фигурке представителя поэта, книги которого, по всем прикидкам, не должны были хорошо продаваться. Не зная, с чего начать, синьор Моссо начал с погоды.
- Облачно сегодня. - Последовала пауза, затем тема получила развитие: - Я слыхал, на севере ливмя льет.
Однако представителя интересовала отнюдь не погода.
- Как идут продажи?
- Отлично идут. Да что там отлично - великолепно, лучшего и желать нельзя. Если так будет продолжаться, через неделю у меня товара не останется.
- Вот видите! А вы еще мне не верили.
Моссо жестом охладил представительский пыл:
- Да, но…
- Говорили же вам: заказывайте побольше.
Владелец книжной лавки прикусил язык. Что обычно советуют настырным представителям кого бы то ни было? Конечно, освежиться в водах Арно. Синьор Моссо понял, что этот ответ не подходит. Он заставил себя кивнуть:
- Говорили, как же, помню.
Представительский взгляд упал на дорогую книгу с гравированными застежками на переплете.
- Это случайно не новое издание Паолино Пьери?
- Да, это его "Хроника", - не без гордости произнес Моссо. Отодвинув юнца-помощника, он проскользнул к концу прилавка, поближе к представителю. Синьору Моссо следовало теперь попросить еще экземпляров. И он, и представитель это знали. Спрос был огромный - в день разлеталось до сотни книг! Синьор Моссо продал почти все, что у него имелось; хуже того - в это самое время наверняка незаконно изготавливались копии. Он должен, просто должен получить еще больше.
Однако гордость синьора Моссо почему-то была уязвлена, и он решил подойти к просьбе кружным путем.
- Чего я никак в толк не возьму, так это почему все прямо помешались на этом произведении. В нем ведь и нет ничего, кроме оскорблений нашего города.
- Не скажите. Оскорблениями автор не ограничивается. - "Хроника" была отложена, а вместо нее раскрыт кожаный переплет "Gesta Florentinorum".
- Вот, к примеру, что он пишет о Фиесоле. Это же камень в наш огород.
- Странно, что вы заметили.
Синьор Моссо вскипел. Когда он заговорил, в голосе его слышалось презрение.
- Чего стоит хотя бы это растение, что растет из их дерьма - извините, прямо так и написано - и превращается в гнездо злобы, или как его там. Превращается в…
- В город, исходящий завистью. Песнь шестая. - Взгляд скользил по рядам изящных латинских букв. Это искусство вновь открыл Брунетто Латини, умерший двадцать лет назад. К несчастью, он сейчас горел в аду в компании погрешивших против природы и ее даров, согласно единственному достойному доверия источнику.
- Вот именно! - вскричал Моссо. - Исходящий завистью, скажите на милость! Кому нам завидовать? Уж не ему ли? Конечно, он талантлив, но слишком спесив!
Взгляд не оторвался от книги, однако остановился.
- Данте спесив?
Моссо понял, что совершил ошибку.
- Я хотел сказать…
Захлопнутая книга полетела на край прилавка. Моссо еле успел подхватить ее, чуть не взвыв с досады.
- Ради бога!
"Gesta Florentinorum" стоила целое состояние, и ему пришлось заплатить за экземпляр сразу, не дожидаясь, пока его купят.
В глазах представителя Данте не мелькнуло и тени раскаяния.
- Если вы полагаете, что книга оскорбительна, вам не следовало брать ее для продажи. Я передам контракт Ковони. Верните все, что у вас осталось, и я возмещу вам три четверти. - За удаляющейся спиной возникло не меньше дюжины покупателей, испугавшихся, что книги вот-вот уйдут у них из-под носа.
Моссо легко, словно шарик ртути, перекатился через прилавок и бросился вдогонку.
- Постойте, синьорина! Я не хотел вас обидеть! Ни вас, ни вашего…
- Дайте пройти, - сухо произнесла девушка. Она была едва по грудь Моссо.
- Не ходите к Ковони. Там вам придется ждать целый месяц, пока все организуют, а спрос к тому времени упадет.
- Неужели? - Тон был ледяной.
- Я хотел сказать, возможно, упадет. Может, конечно, и не упасть, но вдруг… - Моссо собирал мох на болоте, лишь бы не упустить контракт. - А книги у них в каком беспорядке! Всем известно, что автор никогда не видит всех экземпляров, оговоренных в контракте. У Ковони копии прячут, а потом продают из-под полы, а писателю говорят, что они сгорели или украдены…
- Лучше так, чем связываться с человеком, который хает книги перед потенциальными покупателями. Дайте мне дорогу.
Моссо посмотрел на толпу этих самых потенциальных покупателей, сбежавшихся за книгой Данте и теперь не без удовольствия наблюдавших сцену у прилавка. Он должен сохранить контракт! Схватив девушку за плечи, Моссо потащил ее к прилавку.
- Послушай, детка, мы заключили договор, и у нас имеются взаимные обязательства. Я - единственный, кто имеет право торговать книгами в этом квартале, и если ты попробуешь нарушить свои обязательства, я подам на тебя в суд!
Глаза девушки затуманились - несомненно, от испуга. Очень уж грубо Моссо ее схватил. Однако она оставалась непреклонна.