И он отступил, захлопнул дверь. Раза три кто-то тяжко ухался в нее. То ли сеньор Гомес швырял сеньора Гонсалеса, то ли наоборот, сеньор Гонсалес шлифовал спину и бока сеньора Гомеса о переборки и дверь каюты, пока не показался спешащий к месту баталии сеньор Ортега. Русов, подпиравший дверь плечом, отскочил, дверь распахнулась, и оба мореплавателя выкатились в коридор. Что-то страстно выкрикнув, сеньор Ортега ловким, точным ударом уложил на палубу сеньора Гонсалеса. В следующий момент и сеньор Гомес, как лягуха, распластался на палубе, но уже на ногах был второй сеньор. Еще удар, да еще какой!.. Видно, оба сеньора, и Гонсалес и Гомес, уже порядком приустали, потому что Ортега быстро завалил одного из мореплавателей на койку, а второму вывернул за спину руку и глянул на Русова. Да, лучше будет, если драчунов развести по разным каютам.
- Двенадцать часов ноль-ноль минут, - разнесся по судовым помещениям бодрый, как всегда, голос Куликова: - Команде обедать.
"Как-то обстоят дела у Тани?" - подумал Русов и направился к госпиталю. Постучал. Назвал себя. Щелкнул ключ, Русов вошел. Таня лежала на койке, прикрытая простыней. Доктор сидел на краешке постели, держал ее руку, проверял пульс. В углу каюты с коротким пожарным ломиком в руке таился Юрик Роев. Русов опустился в кресло, спросил:
- Ну как, Таня?
- М-мм... сейчас орать буду... - ответила та. Лицо у нее горело, весь лоб в капельках пота. Она закусила губу, мотнула головой. - То немного отпустит, то так схватывает, что, кажется, умру. Чувствую, что вот-вот и... Толя, я не умру, а?
- Ты у нас крепкая, Танюха. Ты же морячка, милая ты наша. - Гаванев промокнул со лба Тани пот, улыбнулся ей: - И все будет отлично. - Кивнул на люльку: - И уже сегодня этот кораблик получит пассажира. - Он встал, поправил халат: - Коля и Роев, уходите.
- Пойдем, Юра. - Русов взял Роева за локоть. - Идем.
- Да-да, я иду! Танечка, я рядом, в прачечной, слышишь? - Русов подтолкнул его к двери, наклонившись к нему, Юрик зашептал: - Берегите Жорку. Они не могут вернуться на Северную Корону с пустыми руками! Нет, они не похитят его, а он уйдет с ними. С ней, Викторией. Ему обещано все: любовь, громадное приданое невесте, дом, машины, яхта, кругосветное свадебное путешествие.
- Я все понял, Юра. Спасибо за предупреждение.
Какая духота, вся одежда прилипла к телу. Отдохнуть бы хоть час-полтора, помыться, но где там, столько дел: "Сан-Себастьян", Таня... А где Жорка? Наверное, уже сменился с вахты, зайти, что ли? Мягко колыхалась под ногами палуба коридора, мощно, напряженно работал главный двигатель, гнал танкер вперед, на рандеву с бразильцами.
Злобными голосами перекликались через переборку соседних кают запертые на ключ сеньоры мореплаватели. "Карр-рамба!" - время от времени выкрикивал сеньор Гомес. "Диабло!" - ответствовал ему сеньор Гонсалес. Слышны были и голоса из каюты Жоры Куликова, вернее один, юной наездницы сеньориты Виктории Ортеги. "Рио-де-Жанейро... Монтевидео, Нью-Йорк... Мадрид", - громко, напряженным голосом называла города девушка. Уж не маршрут ли это их с Жоркой свадебного путешествия? Ну, дела.
Он постучался, Жора весело откликнулся: "Да!" Увидев старпома, Виктория тотчас встала и вышла из каюты, а Русов повалился в кресло под прохладную струю вентилятора. В расстегнутой до пояса рубахе, восторженный, рот до ушей, Жорка сидел напротив него, волосы взъерошены, глаза лучатся.
- Ну и жара, - проговорил Русов и сам заулыбался, - Жора, какая, а?
- И не говори, чиф. Жаркие денечки! - весело отозвался Жора. - Да и ночки тоже, а? Не до сна, чиф. А, плевать, в гробу выспимся.
- Сияешь как надраенный судовой колокол. Ну что, сказал: "Ёо ту керо"?
- А на фига? Она сама сказала.
- А ты что?
- А что я? Разве можно обижать такую девчонку? Говорю: "Си, Виктория, си!" Уже и сеньор Ортега приходил, и вдвоем приходили, и снова одна приходила. Такой я парень, чиф! - Жора засмеялся, пружинно поднялся, прошелся. Остановился перед Русовым, сунув руки в карманы, сказал басом: - Сэр, могу предложить вам должность капитана на парусно-моторной яхте. И квартиру из пяти комнат в нашем с Викторией особняке... Ну как?
- Рожу умой, вся в губной помаде, сеньор Куликов.
- А, плевать! Так согласны или нет? В общем, пока мы с Викторией будем путешествовать, вы, сеньор, покупаете по моей доверенности яхту, переоборудуете ее и разрабатываете маршрут кругосветного плавания. А мы вначале, мы прошвырнёмся с Викторией по Бразилии. Верхом. На конях, сеньор Русов, а уж потом...
- Представляю, какие у тебя будут кривые ноги. - Русов поднялся. - Колесом, как у сеньора Ортеги. Ну, духота. Доберусь я сегодня до своей каюты?
- Ноги? М-мда... Вот это обстоятельство меня как-то смутило. Я же моряк, а не гаучеро, - сказал Жора. Сел в кресло, пододвинул к себе вентилятор. Погрустнел: - Так все хорошо, Николай Владимирович, и так все печально. Славная она девчонка. Жаль, но океаны и моря пока все же не соединяют, а разъединяют людей.
Под душ бы скорее, под тугую, холодную струю. Но прежде чем оказаться в своей, Русов очутился в каюте боцмана. Дверь в нее была открыта, боцман Василий Дмитриевич Медведев сидел на койке в обнимку с сеньором Фернандо Ортегой и что-то втолковывал ему, медленно покачивая перед массивным носом скотопромышленника темным, толстым, как свайка, пальцем.
- Не отрывайся, Федюня, слышишь?.. Не отрывайся от рабочего класса, слышишь?.. От гегемонта не отрывайся... А, Коля! - переведи ему, слышишь?.. Штоб не отрывался, ну-ка, переведи. Вижу, смекает он, но надо, штоб точно все понял.
- А я и есть рабочий класс, - выслушав Русова, стукнул себя в грудь кулаком сеньор Ортега и растопырил пальцы. - Во! Этот быком расплющен, этот молотком покалечен, с этого ноготь сорван, а этот - кривой, видите?.. - тоже в труде покалечен! - Ортега улыбнулся. - Жена укусила, такая она у меня страстная. - Сеньор Ортега похлопал боцмана по колену и, посерьезнев, сказал Русову: - В первый раз в жизни работал сегодня бесплатно. И удивительно: не жаль. - Засмеялся, погрозил пальцем боцману, потом Русову: - Соревнование! Ну, хитрецы. - Задумался, покачал головой. - Вот бы еще у моей девчонки все сложилось.
- А что у нее должно сложиться?
- Полюбила она вашего парня. - Сеньор Ортега внимательно поглядел в лицо Русова. - Да и мне он понравился. И черт с ним, соседом-ковбоем.
Чувствуя себя совершенно разбитым, изнемогающим от невероятной духоты, он поднялся к себе в каюту, стянул липкую рубаху, шорты и направился в душ, Подставил голову тугим струям воды. Ну, Жорка! Ну, дела.
К островам Зеленого Мыса танкер "Пассат" подошел вовремя. В пятнадцать тридцать пять вахтенный помощник капитана, степенный и неторопливый Степан Федорович Волошин, постучал в каюту капитана. Таращась в полумрак капитанского жилья - шторы на окнах были опущены, - он доложил, что локатор зацепился за горы острова Боавишта. И что ход танкера по распоряжению старпома, который находится в рубке, снижен до среднего. Через тридцать-сорок минут они будут в точке рандеву. Бубин поддерживает постоянную связь с "Сан-Себастьяном".
- Иди, - отозвался капитан и медленно, словно боясь что-то сшелохнуть в своей голове, сел в койке: - Боцмана и Куликова в рубку.
- Куликова? - помедлив немного, переспросил Волошин. Он понимал, для чего нужен боцман, но зачем капитану Куликов? - Вы сказали...
- Пускай побудет с нами. Идите.
- Вместе с нами? - опять переспросил Волошин. - Ну да. Хорошо.
Он опять вздохнул, прикрыл дверь и отчего-то на цыпочках направился в рубку. Сообщил Русову о приказе капитана, вызвал и того и другого по судовому радио. Дверь из ходовой рубки в коридор была распахнута, и было слышно, как Бубин переговаривался по радиотелефону с "бразильцем". Послышались шаги, и показался капитан. Горин шел плавно, будто держал на голове сосуд, наполненный водой.
- Боль отступила, - сказал он Русову. - Ну что мы имеем?
- Остров Боавишта мы имеем. Идем к нему.
- Куликова вызвали? - Русов кивнул. - Как у Коньковой?
- Вот-вот...
- Так где же Куликов?!
- Да вот же они идут, - сказал Волошин. Он обмахивался носовым платком, и по всей рубке расплывались запахи одеколона. - И Медведев. Да и сеньор Ортега с дочерью... Жора, это не я, капитан тебя вызывал.
- Спешу-спешу! - неестественно весело произнес Куликов. Голову штурман поднял высоко, и весь он держался как-то очень прямо, напряженно. Конечно же, он улыбался, подмигнул зачем-то Русову, и тому стало нехорошо от улыбки Жоры, от всей его показной бравады. Рядом с Куликовым шла Виктория. И она держала голову высоко поднятой, улыбалась, но лицо у нее было холодным, белым, измученным. - Я тут, капитан, - воскликнул Жора. - Я вас слушаю.
- Побудь с нами, - буркнул Горин. - Побудь.
- "Сан-Себастьян" лег в дрейф, - доложил Волошин. - Спускают шлюпку, видите?
За Жорой в рубку вошли сеньор Ортега и боцман. Оба были в белых наглаженных, боцманских, видимо, рубахах, а на толстой шее Дмитрича красовался красный платок, подаренный, наверное, ему Викторией. И походил боцман Медведев на пирата из банды Флинта. Не поворачивая шею, плавно неся на ней свою больную голову, капитан повернулся к вошедшим и протянул бразильцу руку:
- Прощайте, сеньор Ортега, - сказал он. Бразилец схватил ее своими ручищами и так встряхнул, что голова у Горина мотнулась. Он стиснул зубы, высвободил руку из лап сеньора Ортеги, притянул к себе девушку за плечи, поцеловал в лоб. Сказал, отвернувшись к окну: - Боцман, майнайте парадный трап.
- Шлюпка с "Сан-Себастьяна" подходит к борту "Пассата", - строго и торжественно проговорил Волошин. - Прошу пассажиров на палубу.