- Соревнование? Как это понять? Кто быстрее, тот больше заработает, да? О, я с удовольствием! Глядишь, и верну себе сотню долларов.
- Идем, Федя, - сказал боцман сеньору Ортеге, - дам тебе робу, милый.
Каким-то нервным был этот день. Духота, полной грудью не вздохнуть. Весь горизонт был затянут золотистым маревом, в котором блеклым желтком застыло солнце. Вроде бы и не посылало на океан своих лучей, но все было раскалено: металл, дерево, да и сам воздух, насыщенный горячей пылью, поднятой где-то в глубинах Африки и выброшенной горячим ветром пустынь в океан.
Нервничал капитан. Злой, раздраженный бродил по рубке и придирался к стоящему на руле Мухину, что тот плохо держит танкер на курсе, дергал Бубина, который никак не мог связаться с "Сан-Себастьяном". Капитан опасался, что "бразилец" не выйдет на рандеву в оговоренные сроки и придется пересаживать людей с судна на судно в темноте, а это очень опасно, либо придется ждать рассвета, но согласится ли "бразилец" терять впустую время? Капитан не мог найти себе места, все бродил и бродил по рубке, заглядывал к Бубину, раскачиваясь с пяток на носки, торчал за спиной Мухина, следил за курсометром.
- Товарищ капитан, я так не могу, - сказал Мухин. - Ну что вы торчите за моей спиной?
- Ровнее, ровнее держите курс, Мухин, - проворчал Горин.
- Он отлично держит курс, капитан, - с трудом сдерживаясь, чтобы не надерзить, проговорил Куликов. - Ну что вы сегодня ко всем придираетесь?!
- Капитаны не придираются, Куликов. Капитаны дают указания, слышите? - вскипел Горин. - Мухин, отойдите от колонки, глядите, как это делается. - Мухин хмыкнул, пожал плечами, отошел, и капитан занял его место. Нажал на одну кнопку, выравнивая ход танкера, на другую. Танкер вильнул, и Мухин усмехнулся: вряд ли капитан мог вести танкер лучше, чем он, матрос, постоянно стоящий на руле. - Вот как надо держать танкер на курсе, матрос Мухин! - сердито проговорил капитан и отошел от колонки. - Учишь вас, учишь...
Громко стукнула дверь, вошел доктор, лицо у него было встревоженным. Кивнул Куликову, отер пот с лица, спросил:
- Где Русов? И звонил ему в каюту, и стучался.
- Да на палубе. В команде боцмана кистью орудует, - ответил Жора. - А что случилось?
- Николай Владимирович, - позвал доктор в открытое окно рубки. - Поднимитесь в рубку, пожалуйста.
- Да что произошло-то? - спросил и капитан. - Почему вам именно Русов понадобился?
- С Танюшкой плохо. Видно, пора ей.
Русов кивнул, иду-иду, вместе с боцманом они спорили с Володиным: боцман считал, что "машина" кладет слишком тонкий слой краски, "мазюкает", а не красит, Володин же доказывал, что именно так и надо красить, слой краски должен быть тонким, так лучше сохнет и "намертво прикипает к железу", уж они-то, механики, это знают лучше, чем матросы.
Потный, краснолицый от духоты Русов поднялся в рубку. Вытирая руки смоченной в солидоле тряпкой, он выразительно поглядел на Жору, и тот направился в штурманскую за сигаретами. Распахнул дверь, и все увидели, что в штурманской на диване сидит Виктория.
- Куликов! Сколько раз мне надо объяснять вам, что... - звенящим голосом начал капитан и даже задохнулся от возмущения. - Сколько раз мне, капитану танкера, нужно повторять!
- Это я разрешил, Михаил Петрович, - вступился за штурмана Русов. Закурил, затянулся дымом. - Не мешает же.
- Не "мешает"?! Да что это такое? Да кто тут, на танкере, капитан? Вы, Русов, или я?
- Вы, капитан, вы! - Русов едва сдерживался, чтобы не повысить голос. Что за день? Он подошел к окну, и Горин двинулся следом, остановился, тяжело, возбужденно дыша, рядом, а Русов сказал: - Глядите, какие у нас молодцы ребята: танкер-то как новенький становится, а вы по пустякам нервничаете. Э, палуба, кажется, побеждает.
- Но есть же устав, вы понимаете?
- Не трогайте девчонку. Ведь сегодня ребята расстанутся. И навсегда.
- Но ведь есть обязательные условия несения вахтенной службы, которые нарушать не положено!
- Поглядите-ка лучше, как наш миллионер старается. Да он лучше и быстрее всех красит.
- Ур-рааа! Наша взяла! - донесся с палубы хрипловатый басок боцмана Да, так оно и было. Вся правая половина танкера уже была покрашена, а механикам оставалось мазать еще метра два перед полубаком. Сеньор Ортега стоял возле боцмана потный, уставший, но очень довольный. Он смеялся, взмахивал рукой и подпрыгивал, как футболист, забивший гол в ворота противника. - Поможем кочегарам! - крикнул боцман. - За мной, матросы.
- Ладно. Пускай девушка побудет в штурманской, - буркнул капитан и стиснул виски руками.
- Дьявольская духота. Легли бы, капитан. - Русов погасил сигарету. - Идем, док, разберемся с Юриком. А, вот и Бубин. Ну, как?
- Фу-у! Отыскался все ж "Сан-Себастьян", проходимость ни к черту...
- Где и когда? - нетерпеливо спросил капитан. - Встреча?
- Где и когда? - как эхо повторил Жора.
- Проходимость ни к черту! Кажется, что и радиоволны расплавились в этой жаре, а не только мозги. Вот! - Бубин приблизил листок, который держал в руках, к лицу, прочитал: - "Назначаем вам рандеву...
- Ишь ты, "назначаем", - буркнул капитан. - Ну?
- ...рандеву у островов Зеленого Мыса, восточная оконечность острова Боавишта, шестнадцать градусов семь минут северной широты и двадцать два градуса пятьдесят минут западной долготы в шестнадцать часов ровно. Просим точно выдержать время, запятая, идем по строгому расписанию. До встречи. Капитан теплохода "Сан-Себастьян" Альфредо Дельдаго".
- Успеваем? - озабоченно проговорил капитан. - Ишь ты, они нам "назначают"! Ну-ка, взглянем на карту, что там... - Толпой направились в рубку. Завидя мужчин, Виктория больше вжалась в угол дивана, лицо у нее было бледным, ярко выделялись, "торчали", подумал Русов, глаза. Девушка поджала ноги, взглянула на Куликова, и тот едва приметно кивнул ей, улыбнулся, успокаивая, а капитан рывком придвинул к себе карту, потянулся за циркулем и измерил расстояние от точки, где сейчас находился "Пассат", до островка Боавишта. Огорченно кинул циркуль на стол: - Черт бы их побрал: "назначают"! Сейчас одиннадцать, а пробежать надо до островов почти сто миль. Мы что, эсминец?!
- Ничего страшного, капитан, - сказал Русов, - пробежимся на форсированном режиме, Володин добавит три-четыре мили...
- И не подумаю, - послышался за их спинами голос старшего механика. Он только что вошел в рубку, но услышал главное, что могло его интересовать. - Мы и так идем со скоростью, предельной для машины в этих широтах: шестнадцать узлов.
- Прибавьте обороты, Володин, я приказываю! - вскипел капитан.
- Владимир Владимирович, ведь можете же, - поддержал капитана и Русов. - Ну сколько нам таскаться по океану с этими бразильцами.
- Хорошо. Пишите письменное распоряжение, - уступил Володин, понимая, конечно же, что положение безвыходное. - Пишите, что приказывается мне ввиду сложившихся обстоятельств...
- О боже, - капитан оперся локтями о стол, опустил голову в руки. - Николай Владимирович, напишите вы ему распоряжение.
- Идите, капитан, в каюту. - Володин поглядел на Русова и усмехнулся. И тот усмехнулся, пожал плечами: ладно, он напишет такое распоряжение, примет ответственность на себя. Сказал Володину: - Прибавляй те обороты. Сейчас я загляну к Юрику Роеву и накатаю бумагу. Идем, док.
- Черт бы вас всех побрал! - вскричал Володин. - Прибавь обороты! Это же машина, вы понимаете? - замолк, тихо сказал Русову: - Коля, не надо никаких бумаг. Запорю двигун, все равно посадят.
"Остров Боавишта является восточным из островов Зеленого Мыса. В восточной половине острова, в направлении с севера на юг тянется горная цепь высотой 300-400 метров. На острове ведется добыча соли... Вблизи берегов острова лежит много рифов; положение и протяженность рифов, показанные на картах, недостоверны. Остров Боавишта является хорошим радиолокационным ориентиром, на экране радиолокатора он дает четкий сигнал с расстояния 27 миль..." (Лоция западного побережья Африки.)
Русов торопливо шагал по ступенькам трапов. Володин с лязгом открыл дверь в машинное отделение; жарким, воняющим соляркой ветром дохнуло в коридор, а потом дверь с таким же лязгом захлопнулась, и теперь Русов уловил иные, тотчас встревожившие его звуки. Кричат, что ли? Ну да, теперь он ясно услышал яростные крики, доносящиеся из-за двери каюты сеньоров Гомеса и Гонсалеса. Как видно, их многодневный, напряженный спор о долларах, которые им задолжал сеньор Ортега, достиг наивысшего накала.
Он потянулся к ручке каюты, но не успел за нее взяться, как дверь распахнулась. Русов едва успел отскочить, как из каюты вылетел и грохнулся на палубу один из сеньоров. Бурое от духоты и ярости лицо сеньора было в крови, подаренная кем-то из моряков "Пассата" рубаха разорвана. Вскричав: "Каррамба!" - сеньор мореплаватель вскочил на ноги и ринулся в каюту.
- Штиль! Штильгештанген! - отчего-то вдруг по-немецки крикнул Русов. Он шагнул в каюту, но один из сеньоров, кажется Гомес, так швырнул Гонсалеса, что тот опять вылетел из каюты. Русов схватил его за рубаху, рванул, все, что он знал по-испански, вылетело из головы, и Русов заорал: - Прекратить драку. А ну по углам! В канатный ящик загоню!
Сеньор Гомес оттолкнул Русова, ринулся на сеньора Гонсалеса. В глубине коридора показался Серегин. Он быстро подошел, взглянул на Русова, мол, успокоить мореплавателей? И Русов кивнул, но тут же сказал:
- Валюха, быстро тащи сеньора Ортегу сюда. Ввяжемся, накатают потом, что мы их избили. Пускай-ка сами разбираются.