- Эта скорость зависит только от умения. Наши русские огородники получают один урожай в лето, заграничные - три, потому что они опытнее, а мы, которые еще опытнее, заставляем вырасти цветок в час времени.
- В чем же состоит эта опытность?
- В пользовании лучами теплоты. Обыкновенные садовники выращивают свои цветы на солнечных лучах, которые не только дают необходимую растению теплоту, но и могут быть вредны ему. Если их слишком много - они опалят цветок и он завянет. Мы же умеем разлагать тепловые лучи и пользоваться исключительно полезными их свойствами, отбрасывая все вредное…
- Как же это?
- Благодаря тому электричеству, о котором официальные ученые знают очень мало, лишь ощупью подходя к нему, и свойства которого известны нам хорошо… От металлических ножек стола и хрустального подноса, где лежала земля с зернами, были проведены незаметные проволоки и по этим проволокам были пущены тепловые лучи, разумеется, в должной степени напряжения…
- Так что этот прозрачный хрустальный поднос был необходим не только для того, чтобы публика видела, что нет в нем никаких приспособлений, но и для самого опыта?
- Разумеется. Стекло и хрусталь - дурные проводники, и шедшие по проволокам лучи сосредоточивались вследствие этого в земле, лежавшей на подносе, не расходились и действовали на зерна семян. Нам известно даже, какой род или сорт, что ли, лучей необходим, чтобы заставить семена прорасти, и какие лучи дают возможность подняться ростку, и какие нужны, чтобы явились цветы… И после этого вы сомневаетесь, что мы можем в течение часа сделать то, что достигают простые, невежественные в сравнении с нами огородники в месяц?
- Вы так убедительно объясняете, - возразил доктор Герье, - что я не сомневаюсь, но все-таки не перестаю удивляться…
- Явись в наше время, - подхватил Степан Гаврилович, - сам Архимед, и покажи ему теперешние официальные ученые то, что они знают об электричестве, он был бы удивлен больше вашего. Все идет вперед, все развивается, и что было вчера чудом, становится сегодня общеизвестным, привычным фактом. Мы вступаем теперь в век чудес, в век магический, когда человек поймает небесную молнию и заставит ее мирно светить в своем доме.
- Неужели вы думаете, что электрический свет заменит когда-нибудь свечи и лампы?
- Таков должен быть последовательный ход событий. Будет также время, когда и опыт с цветами, виденный вами сегодня, сделается доступен простому садовнику… Все это придет, как придет также век полного братства и христианского равенства не только земного, но общемирового…
- Все это так, и дай Бог, чтобы это случилось. Если вы объясните мне теперь еще последнее появление этой… прозрачной девушки - вы найдете во мне самого ярого последователя, и я буду послушно исполнять все, что будет угодно…
- Теперь уже поздний час, - проговорил Трофимов, - и нам пора расставаться. Но что отложено, то не потеряно. Другой раз я объясню вам и это появление. Знайте пока только одно, что и в нем нет ничего так называемого "сверхъестественного" или противо-природного. И здесь действовали те же законы природы, примененные лишь опытными, знающими людьми…
- Еще два вопроса, Степан Гаврилович.
- Спрашивайте.
- Кто был этот главный с черной бородой, распоряжавшийся опытами?
- Вы это узнаете впоследствии.
- А кто была эта девушка?
- Если вы вгляделись в ее черты - она была та самая, которую вы видели сегодня утром у Августы Карловны.
- Значит, я не ошибся. Я узнал ее, но кто она?
- И это вы узнаете впоследствии, если захотите, впрочем…
- Да, да, я хочу!
- Тогда постарайтесь, поищите: вы на следу, добейтесь своего. Узнайте девушку…
- Но то, что я видел ее такою прозрачной, это не значило, что тут была не она сама, а ее дух?
- Да, это был ее дух.
- Она умерла? - вдруг спросил доктор, и в его вопросе послышался неподдельный испуг.
- Нет, - успокоил Степан Гаврилович, - она жива и здорова. Ищите и найдете. До свидания.
XXI
На другой день Варгин, успевший выспаться на софе у Трофимова, пока тот разговаривал с доктором, встал в обыкновенное время. Но Герье еще спал.
Варгин оделся и ушел, но не на работу в замок. Он пошел отыскивать тамбовского помещика Силина.
Вчерашние фокусы, как он называл виденные им опыты, показались ему занимательными, но не понравились.
Разъяснений, данных доктору Степаном Гавриловичем, он не слыхал, потому что спал в это время, а самому ему допытываться было лень.
Он решил, что это либо фокусы, либо чертовщина, и хотя в чертовщину не верил, но почему-то в глубине души сомневался: а вдруг это она и есть?
Сами по себе эти фокусы его не смутили бы, но подозрительной казалась после виденного вчера вечером связь неизвестно откуда взявшегося Степана Гавриловича Трофимова с вчерашним странным приключением доктора и с исчезновением сына тамбовского помещика.
Эта связь была несомненна, потому что Трофимов говорил и о том и о другом, и вот, что он говорил об этом, а потом вечером показывал волшебные чары, или же просто дурачил шарлатанством, сильно не нравилось Варгину.
Во всяком случае, он желал указать тамбовскому помещику на господина Трофимова, который знал о его сыне.
Варгин считал это своим долгом и отправился разыскивать Силина.
Герье встал позже обыкновенного.
Несмотря на успокоительные речи Степана Гавриловича, он все-таки вчера долго ворочался в постели и не мог заснуть; когда же он заснул, наконец, сон его был очень крепок и благодетелен, несмотря на свою краткость.
Герье поднялся не только бодрым телесно, но и чувствовал такое душевное равновесие, какого не испытывал давно.
Прогулявшись, как он это делал всегда, несмотря ни на какую погоду, и вернувшись к себе в комнату, которая была освежена и прибрана во время его прогулки, он сел у окна и, глядя на двор, где шли от крыльца к калитке деревянные мостки, стал думать.
Думал он не о вчерашнем, но о будущем, и в этом будущем не создавал себе никаких определенных планов, но как-то созерцательно глядел в него, и ему казалось, что не он идет в это будущее, а оно надвигается на него, надвигается, как приближающийся свет, расплываясь все шире и шире, охватывая и заполняя собою все.
Сначала была только светящаяся точка, то есть она была не сначала, а только вчера, а сегодня уже расплылась, разлилась ярким светом.
Вернувшийся домой Варгин застал его в этом созерцательном состоянии, в котором доктор сидел, по крайней мере, часа три, не двигаясь. Герье в течение двух лет привык делиться своими мыслями с Варгиным не потому, что ценил его мнение, а больше для того, чтобы самому проверить свои мысли, выражая их вслух. Он так и сказал Варгину, что вчера, мол, явилась-де для него светлая точка, а сегодня расплылась она и захватила его.
- Позвольте! - морщась, недовольно переспросил Варгин. - Какая там точка и какой свет?
- Мне кажется, что это - мое будущее! - несколько восторженно произнес доктор.
Варгин нахмурил брови, напрасно силясь понять то, что ему говорили.
Он внимательно поглядел на Герье.
- Доктор, батюшка! - протянул он. - Да вы уж не с ума ли сошли после вчерашней чертовщины?
- Никакой чертовщины не было.
- Ну, может, и не было, но, на мой взгляд, кажется, все это довольно скверно. И на вас это так подействовало, что вам какие-то светящиеся точки начали казаться.
- Да не казаться начали! Вы уж сейчас понимаете все так дословно: я говорю это как сравнение, чтобы понятнее передать вам то, что делается у меня в душе.
- В душе?
Варгин поглядел на доктора, прищурил один глаз, махнул рукой и протяжно свистнул.
- Понимаю! - воскликнул он. - Теперь я понимаю, в чем дело! - Он встал и отвесил доктору низкий поклон. - Честь имею вас поздравить, господин Герье, вы влюблены!..
- Влюблен? - повторил Герье. - Как это вы говорите: сейчас уж и влюблен!
- Да-с, влюблены! Во вчерашнюю девицу, которая, по образному выражению вашему, явилась для вас светлой точкой!
Герье за то и любил Варгина, что тот всегда умел простыми словами выразить сложнейшие и неопределенные душевные настроения. И ошибался он редко; напротив, в большинстве случаев был прав, попадая в самую суть.
Доктор Герье должен был сознаться, что и на этот раз Варгин был прав.
XXII
- А я как раз принес вам о ней сведения! - заговорил Варгин, успокоившись, что его приятель с ума не сошел, а только влюбился.
- Сведения? О ком? - переспросил Герье.
- Да о ней же! О вчерашней девушке!
Герье живо вспомнились слова Трофимова: "Вы на пути - ищите и найдете!"
- Вы видели ее? - стал спрашивать он.
- Нет.
- Вы узнали, кто она?
- Нет.
- В таком случае как же?
- Да так, что она сегодня рано утром, едва взошло солнце, освободила сына тамбовского помещика из заключения.
На этот раз была очередь за доктором не понять того, что ему говорили.
- Как, освободила сына тамбовского помещика? - удивился он. - Откуда? Из какого заключения? Или вы тоже говорите образами, сравнениями?
- Никогда к ним не прибегаю и стараюсь выражаться всегда ясно. Все, что я сказал, истинное происшествие.
- Как же это случилось?
- А вот это объяснить вам я не могу, потому что, в сущности, это какая-то таинственная история, в которой, в общем, ничего хорошего, на мой взгляд, нет.
- Да вы-то откуда узнали эту историю?
- От самого тамбовского помещика. Я, как вышел сегодня из дома, так пошел его отыскивать.
- И на работе не были?