Поэзия Ильи Кормильцева, его стихотворения (или, как было принято говорить в 1980-х, - тексты), - это явление уникальное. И. Кормильцев создавал и поэтические тексты, и рок-поэтические тексты, и тексты песен, и тексты - зародыши рэпа, речитатива, поэтического и стихотворного нарратива, и микротексты - философемы ("филосопоэмы") записочного, иногда мемуарного и дневникового характера. Генетика такого текстотворчества очень сложна и неоднородна. Поэт, несомненно, владел русской стихотворной традицией, но отстранялся от нее, сочиняя - изредка - правильные, регулярные, силлаботонические стихи - тексты песен. Если генезис поэтики Ильи Кормильцева очевиден и представляет собой движение от сложного - к простому, а от простого - к сверхсложному, которое, если вдуматься, есть сверхпростое, то генетически его поэтические, рок-поэтические и стихотворные тексты очевидно связаны прежде всего с англо-саксонской традицией рок-поэзии и поэзии рок-музыкантов. На мой взгляд (и многолетний опыт любителя рок-музыки), И. Кормильцеву ближе всего прочего были этико-эстетические и лингво-культурные сценарии поэтических и рок-поэтических текстов Дж. Моррисона, Боба Дилана и Дж. Леннона. Философские медитации Моррисона, прямоговорение Дилана и поэтическая парадоксальность Леннона в той или иной мере и степени, возможно, повлияли на становление поэтики, просодии и семантики стихотворений И. Кормильцева. Кроме того, несомненный интерес, как мне кажется, вызывали у И. Кормильцева тексты и стихи поэтов-битников (США, ср. поэзию Лоуренса Ферлингетти), а также "записных" песенных "текстовиков", английских поэтов Берни Толина, Тима Райса и др. И. Кормильцев не был подражателем: просто система, структура и функции его мышления счастливо совпадали с системами мышления (музыка - смысл - образ, по Н. А. Заболоцкому) англо-американской, европейской и вообще мировой рок-поэтической культуры.
Поэтическое познание Ильи Кормильцева в общечеловеческом (и в космическом, и в трансгрессивном, и в этико-эстетическом) отношении - вполне традиционно и в процессуальном, и в методологическом плане: стихотворный текст есть результат поэтического познания главных предметов бытия (жизнь, смерть, любовь, душа, Дух, Бог, время, вечность, бесконечность и место, метаэмоции и метасмыслы онтологического масштаба и др.). Но: каузативно поэтическое сознание, мышление и способы выражения главного (неназываемого) были насыщены ментальным экстремизмом, мыслительной парадоксальностью, речемыслительной прямотой, абсолютной серьезностью тона и отсутствием социально-аксиологической (оценочность) интенции - боль как денотат и концепт, боль как состояние и действие, боль как таковая у И. Кормильцева не заменяла оценку, нет, - боль была и есть больше оценки, крупнее оценки. Илья Кормильцев вообще был крупнее человека (себя), крупнее жизни и крупнее судьбы. Замечу следующее: русская традиция поэтического познания и текстостроения уже есть - в самом русском языке. А И. Кормильцев писал по-русски (за редким исключением).
Ультра- и экстра-мышление всегда стремится к метамышлению, к метаобразности, к метасмыслам - т. е. к называнию метабытийного, или невыразимого. Не - к говорению об оном, а именно к называнию непознаваемого, ненарекаемого, неведомого.
Свод стихотворений (поэтических, песенных и рок-поэтических текстов) Ильи Кормильцева представляет собой пятикнижие, или, если воспользоваться музыковедческой терминологией, пятичастный концерт (огромный - Кончерто Гроссо) с увертюрой из четырех стихотворений, которые одновременно выполняют функции эпилога и постскриптума ("Поминки" и еще три стихотворения). Каждая из пяти частей имеет свое имя: Первая - "Лето огнедышащее (1974–1980)", где помещены стихотворения молодого поэта, ступающего, как ему кажется, в кипяток жизни и слова, а действительно оказывающегося в ледяной влаге начальных попыток поэтического познания: от кипятка до льда - один глоток; Вторая - "Физиология звукозаписи (1980–1991)", где поэтическое познание расширяется, усложняется и одновременно упрощается (песенность, повторы, редупликации и проч.); Третья - "Атлантида" (1992–1996), - здесь ирония и наивность, трезвый реализм и лиричность, где романтизм синтезируется и окончательно оформляются рок-символы, рок-иконы и рок-индексы в соответствии с видами любого значимого знака (в том числе и языкового): знак - индекс (называющий), знак иконический (изобразительный, образный) и знак - символ: например, любовь (индексация), Каренина и Мерилин (иконизация) и колеса любви (как символ триединства жизнилюбвисмерти); Четвертая - "Фармакология (1996–2000)", где песня первородна, как страх, где песня - сестра страха, а страх старше смерти, но песня и страх - близнецы, потому так и цепляет, трогает, дергает за рукав, за шарф, за сердце, за душу, за крылья; Пятая - "Полиция реальности (2001–2007)", книга зрелого поэта, научившегося отличать кипяток от ледяной воды, ложь от художественности, правду от истины, - разучившегося отделять смерть от жизни и любви.
Крепкая системность пятикнижия И. Кормильцева обеспечивается единством направленности поэтического познания, методом движения от фрагмента мира, сферы художественности и культуры - к частному (жизнь, смерть, любовь, бытие, Бог, время etc) посредством интенсификации поэтического ("ультра"), но не экстенсификации его (как делает большинство поэтов, стихотворцев и рок-поэтов). Тем не менее поэтолект И. Кормильцева разнообразен и обширен: богатейший словарь, вольная грамматика, регулярная идиоматизация лексики, словосочетаний и фраз ("В комнате с белым потолком", "Я хочу быть с тобой", "Скованные одной цепью", "Ален Делон не пьет одеколон", "В этом городе женщин", "Гудбай, Америка, где я не буду никогда" и десятки других): И. Кормильцев обладал талантом таких идиомографов, как А. С. Грибоедов ("Шел в комнату - попал в другую", А. С. Пушкин ("На свете счастья нет"), М. Ю. Лермонтов ("Где нам, дуракам, чай пить"), В. С. Высоцкий ("А день, какой был день тогда? - Ах, да - среда").
Ключевые образы, функционально-денотативные комплексы и концептуально значимые смыслы И. Кормильцев, как правило, выражает прямо, реже он использует образные номинации. Ключевые образы и смыслы, общие для всего пятикнижия, проясняют прежде всего интенциональные истоки поэтического познания, а также плоды такого познания. Вот они:
- стихотворение "Поминки" (Смерть);
- ангел, ангелы в нескольких стихотворениях (Божественное);
- "стряхнув с себя чужую плоть…" и далее (стихотворение "О, сколько их в тумане ходит…" (Перерождение, Возрождение);
- "Такой сделал Землю художник / Все прочее сделали люди…" (Бог, Творец, творец);
- "У тела есть пределы, / У жажды тела - нет…" (Сила и Дух Творчества);
- "Вы отдали меня задешево / Знак бессмертия…" (Бессмертие художника, вечность);
- "Куст зверем кажется, а зверь - кустом…" (Пантеизм);
- "Теперь уже вне гравитации…" (Свобода, воля, эйфория);
- "Палящий зной заносит молот / на воду хрупкую в оправе тростников…" (Жизнь);
- "Приходи, / приходи в позавчера…" (Время, Вечность);
- "И тут все приходит в движение - / В движение к оцепенению…" (Жизнь - Смерть);
- "Это был последний день воды - / Первый день расплавленной пустыни…" (Жизнь - Смерть);
- "Я уже устал молчать, / Мне необходим контакт…" (Поэзия, Язык, Речь);
- "Он отделяет голос твой от тела, словно хирург…" (Музыка, Песня, Поэзия);
- "если б суметь огонь надеть, как платье…" (Поэзия);
- "Пять минут неба…" (Счастье Творчества);
- "Ален Делон не пьет одеколон…" (Жажда Любви);
- "видишь, там на горе / возвышается крест" (Бог, Творец, творец);
- "Эта музыка будет вечной, / если я заменю батарейки…" (Время, Вечность);
- "все готово, чтобы рвать ткань" (Жажда Перемен);
- "я хочу быть с тобой…" и окрест, и далее (Любовь, Смерть, Жизнь);
- "Там, где умер последний человек на земле…" (Смерть, Вечность, Страшный суд);
- "по небу Луна плывет как слеза последнего ангела…" (Конец Света);
- "Музыка - только его отраженье [ритма - Ю. К.]" (Музыка, Время);
- "умершие во сне…" и далее (Смерть, Вечность, Инобытие);
- "черные птицы слетают с Луны…" и далее (Инобытие и Жизнь);
- "мы с ним друг друга / понимаем вполне - / я и человек на Луне" (Иная Жизнь, Инобытие и Бытие);
- "но у холма нет вершины…" (Бог);
- "еще одна походка, чтобы вспомнить через годы в толпе…" (Любовь, Жизнь, Бессмертие);
- "Первобытная ночь только вверх глубока, только вниз высока…" (Вселенная, Бытие, Инобытие, Время);
- "Viva viva La revolucion!.." (Жажда перемен; Социальное - Духовное);
- "ночь по капле вытекает из водопровода…" (Время - Вечность);
- "Мы стартовали с Гагариным/ практически одновременно: / каждый - в свой космос…" (Жизнь, Бытие, Время, Бесконечность Космоса и Поэзии);
- "Мы летим с тобой / по встречной полосе, / обгоняя смерть…" (Сила Любви, Сила Творчества);
- "есть одна любовь - та, что здесь и сейчас" (Хронос и Топос Любви);
- "Спички для снега", - все стихотворение (Вечность, Время, Жизнь);
- "прикосновение холодного металла к коже" (Социальное и иное Насилие; Смерть; Несвобода и Свобода);
- "Камера пыток", - все стихотворение (Любовь);
- "уничтожить мир взрослых…" (Общество - Человек; Государство - Человек; Семья - Человек; Детство, Чистота, Добро etc);
- "рыбы в аквариуме / догадываются, / что мир не кончается стеклом / там, за стеклом - / небо рыб…" (Безграничное Бытие, Миры, Иномиры, Инобытие, Бесконечность);
- "Боль", - все стихотворение (Боль Плодотворна, Честна и Очистительна);