- Как куды? Домой, - безапелляционно заявил Зуб. - Куды ж еще? Пусть князь дает воинов. Аскольда выручать надо.
- Домой, говоришь? - хитро прищурил глаз Шига. - А половец аккурат там нас и ждет. Ты думаешь, он дурак? Нет, брат, он тоже считает, что мы пойдем к себе.
- А куда ж тогда идти? - растерялся Кулотка.
- В Петшу. Надо разыскать купчину.
- Да он, поди, уж дома, - Зуб, прыгая на одной ноге, пытался натянуть сырые штаны.
- Эх вы! Думаете, торговое дело так себе? Да пока покупателя найдешь, знаешь, сколько потов сойдет?
Вдруг Зуб приложил палец к губам:
- Т-с-с! - и, опустившись на землю, ужом пополз от берега.
Вскоре вернулся, и не один. Пригнал коней.
Ночь набирала силу. Небо, утыканное звездами, черным куполом нависло над притихшей землей. Теплый ветерок изредка шалил в камышах, и те отвечали стальным шепотом высоких засохших стеблей.
- Эх ты, горе луковое, - пошутил Иван, - пригнал коней без узды. Того и гляди, умчатся в луга.
- Ну ты, - зло огрызнулся Зуб, не приняв шутки, - можа, тебе бы еще и с упряжью?
- Дак это мы сейчас мигом сообразим, - Иван на мгновение задумался, а затем с треском разорвал свои калуши. - Так, эта пойдет на оглавль, эта - на очелок, а эта на лыску… Жаль, уды нет. Ладно, на этот раз и так обойдусь.
Луна, вырвавшись из объятий залетной тучки, осветила быстрые руки Шиги.
- Ну, вот и готово, - он подошел к одной из лошадей, потрепал по загривку и ловко зауздал.
Зуб, не долго думая, тоже рванул свою штанину.
Почуяв на своих спинах седоков, кони было зауросили, но опытные наездники быстро их успокоили.
- Иван, кажи дорогу домой.
- Туды нельзя, - упрямо мотнул головой Шига. - Я же говорю, что угодим там в лапы половцев.
- Брось, они давно ушли в свои юрты, - отмахнулся Зуб. - Нужны мы им, чтоб за нами по степи мотаться.
- А может, лучше вернемся? Аскольда отыщем, - подал голос Кулотка.
- Ты опять за свое?! - тут уж озлился Шига. - А куды они его спрятали, тебе ведомо? Кабы знать… А так напоремся на узкоглазых: и ему не поможем, и сами головы потеряем.
- Ну-ну! Уймись, милый, - сдерживает Зуб своего жеребчика, тихонько похлопывая по крупу, - подожди, еще наскачешься. - Ну так что? - наклонился он к Шиге. - Поедем Путяту искать?
- В путь, - командным тоном приказал тот и повернул своего коня на запад.
Никто больше не пытался его ослушаться.
Иван, не раз бывавший в этих краях, хорошо ориентировался, и через несколько дней глазам путников предстали далекие и загадочные силуэты замков.
- Буда, - буднично пояснил Шига, заметив, с каким интересом его спутники рассматривают укрепления. - Это - на той стороне, а мы найдем купчину в Пеште, - и он показал рукой на неясные силуэты домов, таявших в мареве июльского дня.
…Но ни в Пеште, ни в Буде Путяты не было. На этот раз, вопреки ожиданиям, товар у Роговича разбирали вяло. Венгерская знать, для которой в основном он был предназначен, изменила своим вкусам. Теперь их больше интересовало оружие. Видать, и венгры стали опасаться далекого восточного пришельца. Оружие подорожало, и нависла угроза вернуться домой с пустыми руками. Да не таков был Путята. Он решил махнуть в Чехию, попытать там торгового счастья. Подробно расспросив местных жителей, как туда добраться, он, продав лошадей вместе с колымагами, нанял лодочников. Поднявшись по Дунаю до реки Моравы, добрался по ней до города Оломбуца. Здесь торговля пошла бойчее. Купец от удовольствия, видя, сколь быстро тают его короба, то и дело поглаживал свою густую бороду. И вот они опустели.
Однако оружия для продажи не было и здесь. Путята решил, хоть и по дорогой цене, купить его в Венгрии или в Польше.
Возвращаться решил по сухому. Купил по дешевке у цыган лошадей. Те, правда, вначале хотели подсунуть ему товарец с "гнильцой", да не на того напали. Он схватил седого вожака за горло и приставил к груди кинжал:
- Лошадей или жизнь?
Пожилой цыган вмиг его понял. Он что-то гортанно крикнул, и вскоре перед ними явился табун.
Путята с придиркой отобрал лошадей. Расплатился несколькими сребрениками, чем цыган остался очень доволен. Расстались они друзьями. Но не успел гостеприимный Оломбуц скрыться за поворотом, как купец услышал чьи-то крики и конский топот. Места были здесь спокойные, но на всякий случай он приготовил меч. Опасения оказались напрасны. Догонял его посланец воеводы Ярослава Штернбергского. Тот, сбиваясь с венгерского на русский, а с русского - на чешский, пояснил, что его хозяин, прослышав, что русский купец находится по соседству, просил ему кланяться. Заодно настоятельно приглашал в гости, пообещав, что тот не раскается, посетив их город. Наверное, эти слова и оказали решающее воздействие.
"А, чем черт не шутит, - подумал Путята, - авось, поможет набить короба".
И, к великой радости посланца, развернул своего коня.
* * *
В Ватикане торжествовали. Еще бы: Великий русский князь Ярослав Всеволодович дал согласие оставить Православие и стать католиком. Григорий IX готов был обнять своего легата, но сан заставлял сдерживать чувства. Он расхаживал, по-старчески шаркая ногами, по кабинету, радостно потирая руки: без жертв и насилия целый народ может перейти под сень Вселенской церкви! Да, тут он утрет нос этому надменному тевтону.
Григорий возвратился в кресло и подслеповатыми глазами обежал особо доверенных, допущенных им в свои покои:
- Нужен посланец к русскому князю Даниилу. Мы не можем держать эту радостную весть при себе. Наша обязанность - подтолкнуть скорее русского князя к принятию такого же решения. Если мы этого добьемся, трудно будет устоять и Черниговскому князю. И тогда, считайте, Восток в наших руках.
Отцы святой церкви переглянулись. Ишь, куда замахнулся старец! Стоя одной ногой в могиле, он думает о делах, будто ему отпущена вторая жизнь.
- Сын мой Бенедикт! - голос папы еще тверд и звучит в огромных каменных покоях довольно резко.
Поднялся высокий сутуловатый человек. На его узком и безжизненном, как маска, лице нельзя ничего прочитать. Только глаза горят, как два угля, выдавая бурную, мятущуюся натуру.
- Слушаю, мой верховный понтифик, - он сделал шаг вперед и, приложив руку к груди, склонил голову.
- Ты знаток многих языков и обычаев неверных. Лишь тебе я могу доверить свою буллу к этому русскому князю.
Через два дня папа, лично вручая буллу легату, напутствовал его:
- Скажешь, что если он примет наше предложение, - Бенедикт понял, что речь идет о русском князе, - папский двор пожалует ему королевскую корону. И что он будет первым из русских, получившим такой сан, и встанет на одну ступеньку с великими европейскими правителями.
Легат молча принял в поклоне папский документ и скромно удалился.