Перед ударом ратники перешли на бег, и... сомкнутая щетина тяжелых четырехгранных стальных жал мгновенно повергла наземь передних ордынских наездников. Руссы неумолимо продвигались вперед, работая уже мечами и топорами. Неистовый грохот катился по окрестностям, истошно вопили поражаемые бранной сталью кочевые воины, визжали в предсмертном страхе их боевые кони.
Продвинувшись шагов на пятьдесят, пехота русская, по сигналу, организованно отошла на прежние позиции.
Москвичи и рязанцы в этой всесокрушающей контратаке не потеряли ни одного ратника.
А перед глазами у них лежали недвижимо в прахе или вопили истошно ранеными более тысячи ордынцев.
Могучий отпор отрезвил самонадеянных степняков. Мурза Бегич наверняка сурово наказал бы легкомысленного темника, увлекшего за собой безудержных батыров в гибельную атаку. Наказал, если бы... руссов не всколыхнула еще одна радостная весть: отходя, начальник тысячи тяжелых ратников Родион Ослябя прихватил с собой какого-то знатного татарина в богатом боевом наряде. Богатырь бросил почетный трофей к ногам великокняжеского коня, перевернул лицом вверх.
- Мурза Кара-Буляк!- ахнул Дмитрий Иванович.- Да ведаешь ли ты, Ослябя, кого поверг?! Тож брат самого Магомет-салтана!
- Вольно ж ему было впереди всех скакать,- равнодушно ответил на это мужественный воин.
- Ха-ха-ха-ха! Вольно ж?!- расхохотался Князь.- Эй, отроки! Разнесите весть отрадную по всем полкам! Слава богатырю русскому Родиону Ослябе!
- Слава-а!- прогремело по рядам русского войска, и эхо разнесло возглас этот по всей округе.
Многие позавидовали подвигу московского богатыря. Но больше всех- его соперник по силе и ловкости, боярин из брянского захудалого рода, лихой удалец и поединщик Александр Пересвет.
- Клянусь, добуду самого мурзу Бегича!- воскликнул он в молодой горячности.
- Смотри, штаны от натуги лопнут! - смеялись на его похвальбу товарищи.
- Ну, вы!- возмутился Пересвет их неверию.- Когда я врал-то? Сказал, добуду!
Дружинники продолжали зубоскалить...
Следующий вражеский напор последовал часа через три. По-видимому, дозоры ордынские пытались нащупать обходные пути. Но их не оказалось: с одной стороны- обрывистый берег глубоководной Оки, которую стерегли десяток ладей; с другой - мощная засека, наполненная меткими русскими лучниками; за лесным завалом- непроходимые топи.
И мурза Бегич теперь уже сам послал своих батыров опять через горловину, в лоб. Руссы впервые в жизни увидели перед собой нечто неожиданное: на них шли спешенные татары! Их было много. Продвигались степняки медленно, все время сбиваясь в толпы. Строй у них никак не получался...
Ордынский полководец полагал, видимо, что пешие батыры, минув узину, смогут закрепиться на открытом пространстве перед врагом и тем откроют дорогу всесокрушающим конным туменам. Ибо, пока это не произошло, все преимущество татар в числе сводилось на нет.
Узрев наступающих пешком кочевников, русские воины развеселились:
- Глянь, идут, будто утицы переваливаются!
- А копья-то больно коротки супротив наших!
- И щиты только груди закрывают!
- Ну, мы их сейчас научим пешими бегать!..
Дмитрий Иванович на этот раз поступил по-иному. Он дал противнику минуть горловину. А когда враг построился и решился на атаку, из-за засечного леса вылетела вдруг тяжелая русская конница и могуче ударила в левое крыло спешенных ордынцев. Татары пытались перестроиться, но не успели. Как только панцирные конники врубились во вражеский фланг, с места стронулись и пешие русские полки...
Мурза Бегич выл от бешенства, озирая поле брани с вершины высокого дуба. Он ничем не мог помочь избиваемым соплеменникам.
Его воины дрались яростно. Однако, окруженные со всех сторон, отбиваться могли только батыры внешнего ряда. Остальные, сбитые в плотную массу, даже луками воспользоваться не могли от густой тесноты. А их расстреливали с трех сторон совершенно безнаказанно.
После второй стычки с татарами великий князь приказал подсчитать потери. Полки его лишились двухсот тридцати двух ратников убитыми, и около шестисот воинов были ранены и непригодны к дальнейшим боям. Всех, павших и раненых, Дмитрий Иванович распорядился отправить за реку Вожу, в стан воеводы Льва Морозова...
Бегич, так неосторожно пославший целый тумен воинов в ловушку, едва досчитался в нем одной тысячи батыров, бежавших с поля битвы. Остальные сгинули. Это был ошеломляющий удар не только по ордынскому войску, но и по самолюбию самого мурзы, возомнившему себя непобедимым полководцем после победы над Араб-Шахом.
- Так нам коназа Митьку не сломить,- вкрадчиво говорил начальнику темник Ковер-гюй.- Мы слишком торопимся. Надо прорубить проходы сквозь засеку...
- Глупость говоришь!- прервал советчика Бегич.- Нам недели не хватит, чтобы прорубиться сквозь крепкие, подобные железу, мертвые дубовые деревья!
- Но они сухие. Засеку поджечь можно...
- Дуб и сухой плохо горит! Ты что, забыл, у Пронска три дня засека горела и все равно непроходимой осталась?
- Надо смолой обливать. У нас есть она. Из Укека еще привезти можно. Надо жечь! - настаивал Ковергюй.
- А пока мы здесь стоим и дожидаемся помощи огня, к коназу Митьке со всех сторон подмога приходить будет. Как нам на Мушкаф тогда пробиться, а?!
- Батыров и у нас прибывает изо дня в день,- подал голос немногословный темник Кострюк.
- Да, это верно. К нам с туменом своим идет Кудеяр-бей,- сразу подхватил Ковергюй.- Туменбаши сообщает, что за ним еще много кайсаков скачут грабить урусскую землю!
Бегич поморщился. Он был приближенным Мамая-беклербека. А Кудеяр-бей у стремени Султана Мухаммед-Буляка кормился. Неискренний и хитрый Кудеяр-бей один раз изменил Али-ан-Насиру и людям его: к Токтамышу ушел. От него к Мамаю перебежал. Потом против Мамая с Араб-Шахом задружил и его предал в самый грозный момент- во время битвы. Теперь опять к нам переметнулся. И все ему сходит с рук! Бегич не верил предателям: от них всего можно было ожидать. И удара в спину тоже.
Но полководец не высказал своих мыслей вслух, заговорил о делах неотложных:
- Ну хорошо, допустим, мы подожжем засеку. И пока мы ждем здесь в бездействии, коназ Митька сам на нас нападет. Он ждать не будет, он очень смелый и искусный воитель и показал нам это сегодня.
- Нет! Коназ-баши Митька первым на нас не нападет. Он на месте стоять будет или за реку Вожу уйдет. Если же мы пробьемся сквозь засеку и вырвемся на простор, тогда урусам не устоять. А стоит Митьке уйти с этого укрепленного места, мы сразу же разметаем всех его неповоротливых батыров-лапотников! - уверял Ко-вергюй.
Кострюк в такт его словам согласно кивал головой.
- Вы всегда наудачу зовете. Наобум,- все еще не соглашался победитель Араб-Шаха.- Кара-Буляк еще нетерпеливей вас был. А где он теперь?
- Голову потерял, наверное,- равнодушно заметил Ковергюй.- А мы тебя, наоборот, от поспешности остерегаем.
- Да, остерегаем,- снова подал голос Кострюк.
- Думать надо...
К мурзам подскакал гонец на разномастной приземистой лошади, прервал их спор сообщением:
- От Рязани уруссие большие лодки плывут. С воинами!
- Ага!- обрадовался Бегич. - Значит, Рязань пала?
- Нет еще,- покачал головой гонец.- Верхний город держится. Там, в детинце, заперся Прошка-бей с тысячью урус-батыров и отбивает наш натиск.
- Та-ак. Значит, коназ Митька опять сильнее стал. - Бегич глянул на гонца: - Скачи в Рязань и скажи темнику Казибеку: пусть сюда идет. Удара в спину нам теперь опасаться нечего. Тысяча лапотников Прошки- тьфу, нет ничего! Пусть урус-бей в крепости сидит, если ему там нравится. Стоит ли возле него держать целый тумен отборных воинов! Пусть Казибек быстро сюда идет!- повторил Бегич свой приказ.
- Слушаю и повинуюсь!- прокричал гонец, вскочил на своего разномастного коня и исчез из глаз.
- Вы меня убедили,- вдруг согласился со своими сподвижниками главный начальник ордынского войска.- Ковергюй, жги засеку! А ты, Кострюк, бери всех урусских невольников, и пусть они топорами прорубают завалы в другом месте. Пленных не жалей, пускай день и ночь работают!
- Топоров нет,- хмуро ответил молчаливый темник.
- Пошли воинов по заброшенным урус-ским селениям. Ищите пилы и топоры. К вечеру чтобы каждый пленный урус имел все необходимое для рубки леса!
- А если...
- Охрану крепкую приставь с луками,- понял его Бегич.- На ноги всем невольникам цепи надень. Что, учить надо?
- Нет. Все понял. Разреши нам удалиться.
- Разрешаю. И поспешите оба!
Темники ушли довольные, что наконец-то им удалось сломить упрямство своего начальника.
А мурза-бей расстегнул халат, снял с груди огромную золотую пайцзу с изображением льва, поднес к глазам и зашептал:
- О-о дух Славного и Могучего Джучи-хана, помоги мне сокрушить коназа Митьку и стать хозяином над всей Урусией! Я обещаю утешить прах твой, о великий хан, жизнями ста тысяч урусских данников. О-о Джучи-хан!..
Еще два дня стояли враги лицом к лицу, и ни те, ни другие не стремились к битве.
Но как только дым из засеки застил небо и обозначились пути прорыва ордынцев, Великий Князь Московский и Владимирский распорядился: