Началась длительная, изнуряющая операция. И в эту первую ночь Дмитрию удалось заснуть лишь под утро. А на обед его, как всегда, будила Маша. Она тихонько вошла в кабинет и села у изголовья на диване. Провела рукой по волосам. Дмитрий слышал нежное прикосновение ее рук, но глаза открывать не торопился. Хотелось продлить ни с чем не сравнимое удовольствие.
- Митенька! Вставай. Опять работал допоздна!..
Дмитрий открыл глаза, поцеловал руку Марии.
- Я не хочу есть.
- Все равно: вставай. В столовой тебя ожидает шейх.
Дмитрий поднялся и минут через десять был уже в столовой. Шейх встал и пошел ему навстречу: Дмитрий был единственным в свете человеком, которого он приветствовал стоя и к которому шел навстречу. Обожание было мистическим. Шейху иногда казалось, что в образе Дмитрия в его доме поселился молодой Аллах. Во всех других случаях высокомерный и недоступный, он в присутствии Дмитрия смирялся и забывал даже свое возрастное преимущество. С Дмитрием он был равным, и это доставляло ему удовольствие.
Маша сказала, что на улице неподалеку от дома дефилируют гости из России: лидер карликовой партии Гальюновский и лидер еще меньшего движения любителей пива генерал Гусь.
- Они хотят видеть тебя, - сказала Маша.
- А ты к ним выходила?
- Да, конечно. Была с ними в кафе, послушала новости. Они передали мне привет от многих друзей.
- От подельников твоего мужа?
- Не от подельников, а от друзей.
- У жуликов друзей не бывает. У них - подельники.
Шейх с удовольствием слушал острую, как бритва, речь Дмитрия. Она так не вязалась с восточной этикой поведения и была забавной. Так откровенно и бесхитростно говорят у них дети. Устами Дмитрия, полагал шейх, говорит само Божество. Ведь Богу не надо никого бояться и стесняться: Он вещает истину и в том состоит Его величие.
- Что нужно этим мерзавцам? - спросил Дмитрий.
- Митя! - увещевала Маша. - Ты хоть постесняйся его величества. Он их принимал вчера, и они мило беседовали.
- Но откуда ты знаешь, как беседовал с ними его величество?
- Они мне рассказали.
Шейх улыбался; он действительно принимал русских гостей и беседовал с ними дружелюбно. Ведь они поддерживают арабов, хорошо говорят о короле Хасане и о нем, шейхе Мансуре, тоже не однажды высказывались, и каждый раз лестно.
- Я знаю, зачем они к вам напросились: им нужны деньги.
- Но если русским друзьям нужны деньги, почему бы и не дать им?
- Вы им даете деньги, а они вредят русскому народу. Они - предатели!
- Ну, Митя! - воскликнула Маша. - Ты слишком категоричен. И, мне кажется, не прав. У них сложное положение, им приходится крутиться.
- Они мерзавцы! Ну, ладно. Если их удостоил аудиенции его величество, то и я в знак солидарности приму их. Был бы рад, если бы вы, ваше величество, согласились присутствовать при нашей беседе. Тогда, может быть, вы измените о них свое мнение.
Маша обрадовалась и пошла звать гостей из России.
Прост, прост наш Митя, а и не очень. Не сразу вышел в розовую залу, где был накрыт стол для обеда. И весь экипаж уж сидел за столом, и даже Евгений пришел из подземелья, - там установлен его компьютер, - и он занял свое место у высоченного цветного окна. Сидели тут и гости: Казимир Гальюновский, разбухший от сладкой еды и самомнения, еще недавно рвавшийся в президенты, а теперь поутих, словно из него выпустили воздух, и генерал Гусь с лицом квадратным и мясистым, так что глазки его зеленые, как у волка, едва светились из-за густых бровей.
Митя выдержал некоторое время, - пусть подождут! - и затем они с шейхом показались в дверях кабинета.
Политики рванулись было навстречу, хотели поздороваться, обняться, - соотечественники ведь! - но Дмитрий холодно кивнул им и сначала усадил шейха на почетное место, а затем сел и сам.
Дмитрий был принципиален: с врагами Отечества дружбы не водил, не лобызался. На гостей не глядел. Обратился к Евгению:
- Говорят, жена твоя Ирина письмо прислала, фотографии девчушек показал бы!
Евгений достал из кармана фотокарточки своих дочек и подал Дмитрию.
- Ах, шалуньи! Как же они прелестны. Да ты, Женя, счастливейший человек!..
И Дмитрий показал фотографии шейху. И тот восхитился очарованию двух малюток.
- Да, господин Евгений, у вас действительно прелестные дети. Вы, конечно, скучаете по ним. Если они приедут к нам, я берусь устроить им отдых на берегу залива или на наших речных пляжах.
- Благодарю, ваше величество! Это пока не входит в мои планы. Жена моя работает в банке, а у нас новые банкиры не любят отпускать сотрудников на отдых.
- Да уж! - загремел басом генерал Гусь. - Банкиры наши еще тот народец! Я бы их всех на осине вздернул!
- А как же с супругой вашей? Она ведь тоже банкир.
- Враки все это! Журналисты выдумали.
- Ну, нет! - возразил Дмитрий. - Мы вашу супругу знаем. Она в Одессе русско-израильский банк основала, и капиталец у нее сейчас обращается кругленький: в полтора миллиарда долларов. Да вот и господин Гальюновский часть своих денежек у нее на счетах держит. И годовой процент, словно ручеек, набегает: сорок пять тысяч долларов. А? Ничего процентик?..
Гальюновский хотел возразить резко, до поросячьего визга, и даже водой в лицо Дмитрия плеснуть, как это он позволял себе на родине, но, взвесив все обстоятельства, промолчал. Это ведь "дьявол" - не человек; он может вклады его во всех банках потрясти. Уж лучше не задирать. Сидел, опустив голову. И даже покраснел малость. Гальюновский тоже мог краснеть, хотя, разумеется, и не сильно.
Шейх сосредоточил внимание на еде; манера Дмитрия резать противника без ножа его забавляла все больше. Не понимал он гостей из Москвы: они пасовали откровенно, трусили и виляли хвостом. Будто нашкодившие дети, с мольбой глядели на родителя и просили пощады. Вот уж политики - в чистом виде. Ради достижения своих целей готовы ужом стелиться. Но что это за цели?..
Вспоминал свою с ними встречу: весь разговор крутился вокруг денег: оппозиция бедная, она ничего не может - нужны деньги. И хотел уж перевести им солидную сумму, но теперь… повременит. Однако чего они хотят от Дмитрия? Ведь у него-то денег нет.
Шейх боялся, что они сманят Дмитрия домой. И вместе с ним в Россию уйдет крейсер "Козьма Минин". Он стоит у берегов его страны как грозное предупреждение. Шейх давно слышал о чудовищной силе русского корабля, о каких-то лазерных пушках, электронном и лептонном оружии. Лептонное оружие будто бы бесшумно поражает врага. Это оружие пострашнее водородной бомбы, действует оно на мозг человека. Король Хасан и он, шейх Мансур, подозревают, что такое оружие на письменном столе Дмитрия. У него в маленьком невзрачном компьютере заключена и другая сила - тоже никому неведомая: электронная. Большая часть кораблей уж ретировалась из залива, ушел в свои воды и весь отряд атомных подводных лодок. И адмирал Джагарян отозван в Штаты. Им сильно недоволен Большой Билл. И на его место прислал другого адмирала, будто бы своего дружка Сержа Крамера.
Так что же они хотят, эти лидеры карликовых партий?..
Гальюновский поднялся, торжественно возвестил:
- Кремль поручил мне сообщить вам приятную весть: Мария Владимировна повышена в должности; президент предоставляет ей чрезвычайные полномочия. Вы, Мария Владимировна, возводитесь в ранг посла.
Из папки вынул красную книжицу с золотым двуглавым орлом на лицевой стороне:
- Вот вам новое удостоверение личности.
Мария Владимировна, получая документ, поблагодарила за честь и доверие и сказала:
- Наверное, Кремль требует нашего возвращения домой?
- Да, конечно. Вы и так загостились. Дмитрия Михайловича назначают директором Петербургского института слабых токов.
- Демократы хотят, чтобы я застрелился? У нас в России директора институтов сейчас стреляются - от безденежья и от голода. Нет уж, дудки вам! Я домой не поеду. Вы отняли у меня и дом, и Родину. А если король Хасан и шейх Мансур откажут мне в гостеприимстве, я переберусь на крейсер и превращу его в плавучую крепость. Это будет второй "Летучий голландец", но только уж такой могучий, что никакая сила нас не возьмет.
Наступила тишина - длительная, гнетущая.
Генерал Гусь, сделав безуспешную попытку улыбнуться, возразил:
- Вы, очевидно, шутите, Дмитрий Михайлович. Мы - оппозиция демократам, а вы нас с ними в кучу…
- Оппозиция - да. Сидите у президента в кармане и тявкаете, но так - негромко и беззлобно, чтобы никого не напугать. А когда надо было антинародную конституцию поддержать, вы, Гальюновский, прыгнули на сторону президента. И вы, генерал, на недавних выборах, точно козел с чикагской бойни, повели свое стадо в лоно демократов. Так какая же оппозиция?.. Для старушек малограмотных да юнцов безусых вы - оппозиция, а люди умные давно вас раскусили. И хотите, чтобы я за вами пошел. Да вас судить уж надо! За одного только великого ученого, моего учителя… который вчера застрелился, только за него вам прощения не будет.
- Дорогой Дмитрий Михайлович! - заговорил дрожащим голосом Казимир Гальюновский. - На вас стих нашел, вы, видно, в плохом настроении, а у нас серьезное поручение к вам имеется. Мы хотели бы крейсер "Козьма Минин" на Родину вернуть.
Его поддержал генерал Гусь:
- Мы армию укреплять будем, - гудел он трубным басом, - вы меня знаете: мне за державу обидно. Я могу останавливать войны, остановлю и распад России. Дайте только крейсер - нашему движению. Я сам командовать буду.