"Неужели счастье покупается только ценой мучительства, терзаний и самоунижений?"
Его разгоряченное воображение бессильно было найти выход. Он не знал, как отвести от Божены беду. А он чувствовал, что над нею нависла беда. Над нею и над его собственным счастьем.
Как слепой, шел он по тротуару, наталкиваясь на встречных, не беря на себя труда извиниться перед ними. Дойдя до бойкого перекрестка, Антонин опомнился. Куда он идет? Зачем? И, резко повернувшись, зашагал обратно.
2
Ровно в десять Антонин Слива вошел в здание Корпуса национальной безопасности и поспешил в свою комнату. Ему предстояло идти с докладом к Ярославу Лукашу.
"И нужно же было так случиться, чтобы я попал в подчинение к Ярославу!" – подумал он, открывая дверь.
Антонин не мог себе представить, как сейчас войдет к Лукашу, как заговорит с ним. Он готов был, вместо предстоящего доклада, принять любое поручение, самое сложное, запутанное, смертельно опасное.
"Что ему! – рассуждал Антонин. – Он во всем потакает Божене, а до меня ему дела нет. Правильно говорят, что своя рубашка ближе к телу".
Он сел за стол, но тут же вскочил: время не ждало.
Поправив поясной ремень и застегнув воротник, он расчесал волосы, подошел к стенному сейфу и вынул папку с бумагами.
Перелистывая документы, чтобы удостовериться, что все они на месте, он только и думал о том, как Ярослав встретит его. Как он воспринял неприятный утренний разговор? Обиделся, конечно. Ну и пусть обижается. Другой на месте Антонина и не таких бы вещей наговорил. И Антонин еще не сложил оружия. Выберет подходящую минутку и выскажет все до конца. Пусть тогда Ярослав думает о нем, что ему хочется. И этого еще мало, это не все, на что Антонин способен. Пусть только пригласят его на свадьбу…
Он прошел по коридору и постучал в знакомую до каждого гвоздика и пятнышка дверь, обитую черной кожей. Никогда он не чувствовал себя так подавленно, так тягостно перед этой дверью, как сегодня.
– Войдите! – раздался голос.
Слива толкнул дверь.
Ярослав Лукаш широкими шагами ходил по кабинету. На его столе – ни одной бумажки. Внимательно посмотрев на Антонина, он протянул руку к настольной лампе и щелкнул выключателем.
"О чем он сейчас думает? – мучился Антонин, остановившись у приставного столика. – А что, если сейчас… да, вот сейчас продолжить наш разговор? Высказаться раз и навсегда, и пусть он переводит меня в другой отдел!"
Но вместо этого он сказал:
– Вы приказывали доложить вам сегодня о результатах расследования.
Лукаш прошелся по кабинету, вздохнул и сел за стол.
– Докладывай… Садись и докладывай, – сказал он просто, будто между ними ничего не произошло.
И то, что Ярослав обратился к нему на "ты" и предложил сесть, разрядило напряженное состояние Антонина.
Он раскрыл папку, а Лукаш вышел из-за стола и снова начал вышагивать по кабинету.
"Нервничает… Не легко ему дались мои речи", – отметил Антонин.
Листая бумаги, он начал доклад:
– У меня складывается впечатление, что Пшибек убит не на том месте, где обнаружен его труп.
Лукаш прислушался.
– На месте обнаружения трупа, в роще, – продолжал Антонин, – я не нашел ни следов крови, ни других примет убийства. Можно предположить, что в рощу Пшибека привезли уже мертвым…
Лукаш наклонил голову.
– Но я уверен, я чувствую, что мы имеем дело не с обычным уголовным преступлением.
Лукаш взглянул на Антонина.
– Откуда у тебя такая уверенность?
Антонин обстоятельно изложил свои соображения. Он допросил женщину, подавшую заявление об исчезновении мужа и опознавшую его в убитом Пшибеке. Как выяснилось, Пшибек был коммунистом, активным участником народно-освободительной борьбы югославского народа и после войны вернулся на родину, в Чехословакию. На заводе о нем дают очень хорошие отзывы, как об активном общественнике и передовом рабочем. Этой характеристике можно верить, если послушать, что жена рассказывает о его партизанских годах. Она вместе с Пшибеком прошла весь этот крестный путь. Жена уверена, что убийство не случайно, с ним расправились враги.
– Не исключено, – согласился Лукаш. – Что за человек его жена?
– Со многих точек зрения очень интересная женщина, – сказал Антонин. – Прежде всего – коммунистка. По национальности черногорка, дочь православного священника. Девичья фамилия – Цветович. По окончании гимназии на родине, вышла замуж за состоятельного предпринимателя, вернее, ее отдали за него. Муж оказался мотом, кутилой и через год после свадьбы попался на какой-то нечестной сделке, был осужден и умер в заключении. София Цветович осталась без всяких средств к существованию. У нее был хороший голос, и она устроилась в частной хоровой капелле. С этой капеллой попала в Брюссель, на международную выставку. Капелла успеха за границей не имела, и директор ликвидировал ее. Цветович оказалась в отчаянном положении – в чужой стране, без денег, без крова. И здесь на нее натолкнулся офицер югославской разведки Любич. Она согласилась выполнять его поручения и сделалась разведчицей. С началом войны вернулась на родину. С первых же дней народно-освободительной борьбы София Цветович приняла в ней активное участие, вступила в компартию и вышла замуж за Пшибека – в то время командира взвода одного из партизанских отрядов. Вместе с мужем выехала из Югославии в Чехословакию. Сейчас работает синоптиком на пассажирском аэродроме.
Я попросил Софию выяснить, с кем он встречался и был близок, кто к нему был особенно расположен. Возможно, проверка этих лиц наведет на какой-нибудь след. Придется допросить кое-кого из них.
– Это разумно, – одобрил Лукаш. – Вызови Милаша Нерича.
Антонину показалось, что он ослышался.
– Нерича?
– Да. Нерича.
– К себе?
– Разумеется.
Антонин вспыхнул.
– Я вполне понимаю тебя, – проговорил Лукаш. – Но ты человек долга. Ты работаешь по охране народа и его завоеваний. Долг прежде всего. Насколько я понял, в городскую клинику Пшибека отвозил Нерич. Так? Его видела там медицинская сестра. Да и ему нет оснований скрывать это. Возможно, он прольет свет на эту темную историю. Ведь он врач. – Считая вопрос исчерпанным, Лукаш спросил: – Когда у тебя свидание с Гоуской?
– Жду его звонка.
– Ты к нему в штатском платье ходишь?
– Да.
К себе Антонин возвратился в негодовании. Как решился Лукаш отдать такое приказание – вызвать и допросить Нерича? Что значат его слова: "Я вполне понимаю тебя"? Быть может, он хочет сблизить их?.. Неужели Лукашу не ясно, что уже одно имя Нерича вызывает в Антонине бешенство?
"Нет, к черту! На это я не пойду! – решил Антонин. В сердцах он бросил папку на стол. – Пусть Ярослав сам нянчится с этим… с этим…"
Глава пятнадцатая
1
Ночью на шоссе между Прагой и Мельником две встречные машины перемигнулись огнями фар и остановились одна возле другой. Генеральный секретарь национально-социалистической партии вышел из своего автомобиля и пересел в другой, со знаком "СД".
Хлопнула дверца, и машина двинулась.
– Познакомьтесь, – сказал Берн, приветствуя Крайну.
Спутник Борна подал генеральному секретарю руку и назвал себя:
– Рудольф Гоуска.
– Владимир Крайна.
Примерно через полчаса машины встретились снова. Крайна пересел в свою машину и поехал домой.
Машина Борна, которую вел Прэн, направилась в сторону Мельника.
– Рассказывайте – что у вас? – спросил Борн Гоуску.
– Я уже информировал господина Сойера.
– Не имеет значения. Мне тоже интересно.
– Пожалуйста. Ну, что сказать? Прежде всего, я очень рад, что нашел друзей по убеждениям, готовых выполнять наши поручения. Кое-что уже удалось проделать.
Гоуска разъяснил, что надо понимать под этим "кое-что". В Кладно удалось загнать на шахты состав с мачтовым строительным лесом, вместо леса специального, крепежного, который теперь направляется в дунайские порты, где в нем нет никакой надобности. Наряды на горючие и смазочные материалы для машинно-тракторных станций пересмотрены. Большая партия бензина и керосина попала в частновладельческие руки. Удалось договориться с Плоцеком, директором "Стандарт электрик Домс и К°". Большинство принятых на себя заказов он, безусловно, сорвет. Много мануфактуры, обуви, жиров, сахара тоже передано в руки частников, под тем предлогом, что сроки оплаты истекли, а на текущих счетах торговых точек нет ни копейки, они сидят на просрочке. Под видом накопления резервов заморожена большая партия бобовых, кофе, мыла, табачных изделий, на которые ощущается особенно острый спрос. На пивном заводе в Пльзене приведены в негодность несколько сот тонн доброкачественного зерна, предназначенного для снабжения населения… Гоуска еще долго перечислял свои успехи.
– А деньги у вас есть? – спросил Борн.
– Очень немного.
– Возьмите у Сойера. На обеспечение мероприятий по вашей линии ассигновано два миллиона. Надеюсь, пока достаточно?
– Я думаю. Я не очень разбрасываюсь.
– А вы не стесняйтесь. Цель оправдывает средства. Кстати, продумайте, какими каналами пустить в оборот кругленькую сумму крон нашего изготовления.
– Хорошо, я продумаю.
– Нужно добиться, – продолжал Борн, – чтобы этими кронами несколько раз выдали заработную плату на крупных предприятиях. Вы понимаете, какой будет эффект?
Гоуска рассмеялся.
– Понимаю.
– Позже все можно будет свалить на министерство финансов, – подсказал Борн.
Гоуска заверил, что займется этим вплотную.
– И еще один вопрос к вам, – сказал Борн. – Вы подготовили удобное место для встреч?