Глава 15
СТАРИК ГАРРИ ПИТЕРС
Бак остался возле стойки, сжимая стакан и вперившись в никуда отсутствующим взором, точно так же, как только что на веранде.
- Интересно, - произнес О'Брайен, пытаясь завязать разговор, - как часто люди умирают на закате. Словно они избавляются от всех пристанищ, когда становится темно. Верно?
- Сколько осталось до заката? - отрывисто спросил Дэниелс.
- Наверное, пара часов.
- Пара часов! - повторил Бак и потер лоб. - Пара часов!
Он резко поднял стакан и опорожнил его одним махом. Кружка с водой осталась незамеченной, и бармен с восхищением глянул на Дэниелса.
- Вы давно в этих краях? - спросил он.
- Нет, я здесь чужой. Скоро двину на север, если найду кого-нибудь, кто покажет мне дорогу. Вы, случайно, ее не знаете?
- Никогда не бывал севернее Браунсвилла.
- А не могли бы вы мне кого-нибудь порекомендовать?
- Старик Гарри Питере знает каждый камень на расстоянии трех дней пути. Он держит кузницу через дорогу.
- Да? Спасибо, пожалуй, я к нему загляну.
Когда Бак подошел к кузнице, то увидел, что железных дел мастер задумчиво сидит на ящике перед входом в свое заведение. В такое время дня клиенты не наблюдались и Гарри убивал свободное время тем, что меланхолично покуривал трубку из кукурузного початка. Его голова покачивалась вверх-вниз, словно усы песочного цвета весили по крайней мере тонну, и старик изучал неясный горизонт затуманенными глазами.
- Видел, как вы выходили от О'Брайена, - заметил кузнец, когда Бак присаживался на соседний ящик. - Какие новости?
- Никаких, - удрученно махнул рукой Дэниелс. - Болтовни полно, новостей нет.
- Это верно, - кивнул Питере. - О'Брайен самый разговорчивый человек, какого я когда-либо видел. Никто в Браунсвилле не может произнести за день столько слов, как бармен.
Кузнец продул трубку, взял сосновую щепку и принялся ее обстругивать.
- В моих краях, - заметил Бак, - не слишком ценят человека, треплющего языком так много.
Кузнец медленно повернулся, смерил своего собеседника с ног до головы и вернулся к прерванному занятию.
- Но, - вздохнул Бак, - если бы я только мог найти не очень болтливого человека, который неплохо бы знал дорогу на север, то я мог бы ему предложить работу на одну ночь, заплатив как следует за беспокойство.
Гарри вынул трубку изо рта и дунул на свои свисавшие усы. Он задумчиво посмотрел на бездействовавшую кузницу и опять окинул унылым взглядом Бака.
- Я мог бы вам назвать одного или двух молчаливых людей в Браунсвилле, - ответил он, - но здесь есть только один человек, хорошо знающий эти места.
- Вот как? И кто же он?
- Я.
- Вы? - весьма натурально удивился Дэниелс. Он повернул голову и словно в первый раз посмотрел на Гарри. - Может, вам известна дорога до Ястребиного ручья?
- Сынок, я знаю каждый кактус отсюда до Лысого Орла.
- Полагаю, - хмыкнул Бак, - что вы можете перечислить некоторые ранчо по дороге отсюда до Лысого Орла… Ну, скажем, на десять миль в сторону.
- Нет ничего проще. Я готов их найти с завязанными глазами. Сначала ранчо Макколи. Затем направляйтесь немного северо-западнее и попадете прямо в Киклкбаз - это примерно в двенадцати милях от ранчо Макколи. Снова строго на север - и вы проедете восемь миль до трех дорог. Дальше…
- Приятель, - перебил Дэниелс, - я хочу заключить с вами сделку.
- Попробуйте.
- Меня зовут Дэниелс.
- Я Гарри Питере.
Они обменялись рукопожатиями.
- Питере, - сказал Бак, - похоже, вы честный человек и понадобитесь мне для честной игры. Но только не задавайте никаких вопросов. Двадцать монет за один день верхом и молча.
- Друг мой, - пробормотал старик. - Было время, когда я молчал по три месяца, и никто мне за это не платил.
- Вы помните всех ранчеро по северной дороге. А они вас знают?
- Разумеется. Не знать Гарри Питерса?!
- Приятель, это все, что мне нужно. Я хочу, чтобы вы покинули Браунсвилл через десять минут и отправились в Элкхед. Вы поедете верхом, причем понесетесь подобно молнии. Вы будете останавливаться каждые десять миль в любом месте, где сможете получить свежую лошадь и оставить ту, на которой приехали, и скажете хозяевам, чтобы они держали наготове для меня оставленную вами лошадь в любое время суток. Меняя лошадей, вы доберетесь до Элкхеда к завтрашнему вечеру?
- Вероятно, если поскачу как молния. А что мне делать потом?
- Ничего. Ничего, только вручать монеты, которые я вам дам, людям на каждой остановке, чтобы они подготовили для меня оставленную вами лошадь. Еще лучше, если бы вы получили у них свежую лошадь. Они доверят вам коней, Гарри?
- Дайте мне денег, и там, где мне не поверят, я заплачу наличными.
- Хорошо. Конечно, это меня разорит, но сделать это я могу.
- Вы хотите установить рекорд скорости между Браунсвиллом и Элкхедом, верно? Побились об заклад, да?
- Самое большое пари, о каком вы когда-либо слышали, - мрачно ответил Бак. - Можете сообщить парням на дороге, что я устанавливаю рекорд. У вас есть быстрая лошадь для начала?
- У меня есть рыжая кобыла. Она не годится для работы со скотом, но способна мчаться как молния.
- Тогда выводите ее. Садитесь в седло и отправляйтесь. Вот деньги. Я оставлю себе только двадцатку на всякий случай. Сначала дайте мне список мест, где вы будете останавливаться для смены лошадей. - Бак достал старый конверт и огрызок карандаша, чтобы записать указания Питерса. - И каждая секунда, - напомнил Дэниелс на прощанье, - сэкономленная вами, сбережет секунду для меня. Потому что я должен наступать вам на пятки, когда вы въедете в Элкхед.
Гарри приподнял бровь, раскурил трубку, не разжимая зубов. После этого он проговорил сквозь зубы:
- А у вас не найдется еще немного денег, чтобы заключить пари и со мною?
- Вот десятка, если вы доберетесь до Элкхеда раньше меня.
- Существуют пределы и для лошадей, - заметил Питере. - С каким временем вы соревнуетесь?
- Нечто среднее между пулей и северо-восточным ветром, Гарри. Я вернусь, чтобы выпить за твою удачу.
Бак выполнил обещание, поскольку сейчас ему требовались все силы, пусть даже и временно одолженные. Он пил до тех пор, пока в салуне не послышался стук копыт, донесшийся с улицы, а затем кто-то вошел и сообщил, что старик Питере вылетел из города на своей рыжей кобыле, словно дьявол из ада.
После этого Бак отправился на поиски Дэна Барри. Того не оказалось ни в конюшне, ни в загоне за конюшней. Сатана и Барт дремали там, но их хозяин отсутствовал. Глядя на жеребца, способного развивать любую скорость, Бак вдруг подумал: "Если бы я мог удержаться на нем только полминуты… Всего лишь полминуты, и у меня остался бы крошечный шанс пережить эту ночь!"
Возле сарая он заметил тяжелую цепь и висячий замок с ключом. Бак закрепил цепь вокруг столба и запора ворот, запер замок и отбросил ключ далеко в сторону. Затем с удовлетворением отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой. Будет не так просто распилить цепь или сломать бревна. Довольно улыбнувшись, он поправил пояс и надвинул сомбреро пониже на глаза. После чего отправился на поиски Барри.
Теперь Дэниелс очень спешил, так как солнце все ниже опускалось за горные вершины на западе и длинные тени тянулись по земле с большой скоростью.
Оказавшись на улице, увидел, что люди направляются в салун. Они шли поодиночке и парами. Слонялись перед дверьми, украдкой заглядывая внутрь и перешептываясь. Бак подошел к зевакам и спросил, что случилось.
- Он там, - ответил один из них. На лице мужчины застыла широкая и возбужденная ухмылка. - Он там ждет!
И когда Дэниелс широко распахнул двери, то увидел в дальнем конце зала Барри, который сидел за столом и плел маленькую цепочку из лошадиных волос. Он сдвинул шляпу на затылок и не поворачивался к двери. Дэн, должно быть, даже не понимал, что весь Браунсвилл затаил дыхание в предвкушении предстоявшего убийства. За стойкой бара по-прежнему торчал О'Брайен, бледный и небритый, он неотрывно смотрел на стройную фигуру за последним столиком в углу. Но, заметив Бака, бармен громко крикнул:
- Входи, путник! Входи и выпей! Здесь очень тихо, и это успокоит мои бедные нервы.
Дэниелс не отказался от приглашения, а на хвост ему упали еще два десятка обитателей Браунсвилла, на цыпочках просочившихся в бар. Чинно держа в руках шляпы, они прохаживались по залу, молчали, но не сводили глаз со спокойного человека в конце комнаты.
Глава 16
ПРИХОД НОЧИ
Еще не совсем стемнело, и тени гор продолжали тянуться, отблеск света задержался на западе, но перед открытыми глазами Джерри стояла полночь. Он не боролся, не кричал, не корчился в судорогах. Джерри закрыл глаза, что придало ему сходство с трупом, но сразу же их открыл и улыбнулся. Ветер погладил его растрепанные волосы. Джерри никогда не выглядел столь живым, как в момент смерти. Толстяк поднес зеркало к приоткрытым губам, изучил стекло и медленно отступил к дверям, глядя на Мака Стрэнна.
- Мак, - выдавил он, - все кончено. Я должен предупредить: что бы ты ни делал, ради Бога, оставайся в рамках закона! - И ужом выскользнул через дверь наружу.
Но Мак не поднял головы и не посмотрел вслед Мэтьюзу. Он сидел, держа вялую руку Джерри, а его взгляд рассеянно блуждал по видимым из окна крышам городка.
Сумерки сгущались с каждой секундой, однако хотя восточные скаты каждой крыши стали черными, западные оставались светлыми. Здесь и там в верхних окнах зажигался и гас свет. Мир засыпал, но Джерри уже никогда не проснется.
Это казалось невозможным.