Человек. Проходит и садится к Ване за столик. (В сторону двери, за которой скрылся Жорж). Что, есть проблемы?
Ваня. (Посмотрев туда, наклоняется слегка к Человеку). Тут сложный случай. Вы поняли, кто он?
Человек. Догадался уже – Жорж Дантес.
Ваня. Не только. Раздвоение личности. Полярное. Осторожнее надо быть, потому что второй…
Человек. Что?! Пушкин?! (Встает… снова садится). Этому непременно надлежало когда-то произойти.
Ваня. Почему непременно?
Человек. По двум причинам. Во-первых, создатель наш зачем-то решил, что лучше не ограничивать мир и предоставить ему все возможности. То есть – всё имеет право случиться… Ты морщишься?
Ваня. Да как-то это… не чересчур?
Человек. По моему мнению – тоже. А поскольку всему предоставлено право присутствия, выскажу мысль, что нельзя исключать Его (показывает пальцем вверх) недоработку. Она ведь тоже имеет право на существование.
Ваня задумывается.
Человек. Нелогично разве? Э, ты опять недоволен?
Ваня. Выходит тогда, недоработка…
Человек. Ну, правильно-правильно, продолжай.
Ваня. (Смутившись). Нет, вы поняли, вы лучше скажите.
Человек. Выходит, что недоработки не может не быть, и рано или поздно она обнаружится.
Ваня. Здорово! Нет, я в том смысле, что вы здорово объяснили, мысль тут очень глубокая.
Человек. (Пренебрежительно). Ну, не из самых глубоких.
Человек вытягивает ноги, закидывает голову…
В Петербурге было много красивых женщин, Ваня. Однако красота в привычном для нас виде есть ни что иное как привлекательность. (Смотрит на Ваню, тот не очень уверенно кивает). Привлекательность – субъективное впечатление, поэтому разных мужчин тянет к разным женщинам… а?
Ваня кивает более уверенно.
Но Наталья Гончарова была идеальным произведеньем. Значит, тем, что не может существовать на земле, потому что материя всегда огрубляет идею. … "Всегда", "Никогда" – их не бывает. "Всегда" вдруг сбивается с твердой поступи, "Никогда" замечает, что неприступный рубеж оказался с изъяном, видит щелку, куда скользнуть… Однако же я отвлекся – раздумья уводят от главного. Так вот – многие вздрагивали, когда видели Гончарову в первый раз… да и не только в первый. А женщины, тот редкий случай в истории, ей не завидовали.
Ваня. Как это сказать, из-за слишком сильной разницы?
Человек. Именно, в самую точку.
Ваня. А как у нее… ну, было что-нибудь с Жоржем?
Человек. Нет. Она мужу изменить не могла. По религиозным своим убеждениям, во-первых. Да и что бы эта связь ей давала? Она Жоржа любила, а физической связью – да воровскою еще – любовь удовлетворить нельзя. Понимаешь?
Ваня. М-м…
Человек. Любовь – она повыше. Вот и жила так, стиснутая религиозной моралью и горечью от невозможности любить любимого человека.
Ваня. Мне показалось, он человек занимательный.
Человек. Жорж?
Ваня. Да. Сказал: надо превзойти себя, чтобы стать самим собой. Похоже, вроде, как тренеры у нас говорили – преодолеть себя?
Человек. Нет, Ваня, похоже, но вовсе не то.
В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Его выслали, он писал приемному отцу Геккерену как ехал в открытых санях, держал под шинелью простреленную болевшую руку и смотрел на бедное звездами ночное небо России. И что под ним, наверно, вообще не положено быть человеческому счастью.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь -
Колокольчик звенит,
Этот звук, этот звон
О любви говорит.
И хотя та любовь покинула его душу, он не пустит на ее место горькое чувство.
С молодою женой
Мой соперник стоит.
Будет напрягать силы, чтобы стать другим человеком, который уже никогда не позволит сделать себя игрушкою обстоятельств.
В лунном сиянье снег серебрится,
Вдоль по дороге троечка мчится.
Ваня. И удалось?
Человек. А?
Ваня. Ему превзойти себя?
Человек. Да-а! Получив в юношестве лишь поверхностное образование, и почти не добавив к нему ничего на придворной военной службе, однако стал не только французским сенатором и крупным политиком, а представь – одним из лучших ораторов Франции. Одолел в политическом споре самого Виктора Гюго.
Ваня. (Присвистнув). Не сла-бо! А Гюго тоже в политику лез?
Человек. Все образованные французы в нее лезли, и даже не очень образованные. Крайне подвижная нация, Ваня, в отличие от… ну, знаешь кого.
Ваня. А про недоработку вы говорили (показывает кивком вверх), к этому она какое отношение имеет?
Человек. Очень имеет. Выхода из положения не было. У всех троих.
Ваня. Получается, кто-то один из них…
Человек. Угу. (Показывает пальцами открытой руки вверх). Ну, чего, вот, хотел? А скажут – "не этого", дескать: "вот они сами".
Ваня. Странно получается, тут один священник выступал… (Появляется Иуда). Что-то вы мало поспали. Чаю хотите?
Иуда. Крепкого немножко бы выпил. Я перебил разговор, вы продолжайте.
Ваня. (Налаживая чай). Священник один по телевизору… что Бог знает вперед всю жизнь каждого человека.
Человек и Иуда оба вздрагивают.
Человек. Именно так и сказал?
Ваня. Вот именно так. Я удивился, получается – совсем программа какая-то. И кто ее для каждого написал. Опять же вы говорили про "все возможности". Они тогда для кого?
Человек. И для кого, добавь, история человеческая. Дурак он, этот поп.
Иуда. Ну, князь, глупость не грех ведь.
Человек. Умнеть не хотят.
Иуда. (Обращаясь к Ивану). Тут на простом примере лучше всего объяснить. Вот океан, он свою предельную глубину имеет?
Ваня. Мариинская впадина. Одиннадцать километров, с чем-то.
Иуда. Получается – глубина всего океана совпадает с глубиной одного лишь какого-то места. Одно место всего, а в нем и есть глубина океана.
Человек. (Одобрительно кивает). Пример удачный. Не догадался еще Ваня?
Ваня. (Напрягается, щелкает пальцами). В том смысле…
Иуда. Что вопрос человеческой жизни равен по глубине всему вероучению. А само вероучение еще не закончилось, то есть океана этого мы до конца не знаем.
Человек. А я бы добавил, что и Он (тыкает пальцем вверх) его не знает. (Иуда хочет, кажется, возразить, но Человек опережает): Потому что сам сделал себя частью истории. Ввязался в борьбу, так уж знай, что не всё от тебя дальше зависит, есть другая сторона, а ты только часть поединка. Так, Ваня?
Ваня не успевает сказать.
Иуда . Наверное, князь, нельзя выражать всё высшее частными примерами.
Человек. Ну, высшее-низшее… Да всё абсолютно суть частные примеры, а уж складывать из них можно любую конструкцию. Что не частное, скажи мне, пожалуйста?.. И главное – раз есть в частном, оно есть вообще.
Иуда. Приходится согласиться, но про "поединок" ты зря сказал. Бог с миром не борется. Это Его создание, Он всесилен над ним.
Человек. У-у, крайне распространенное заблуждение, не виню тебя за него. Коль уж мир создан во всей полноте, к нему нельзя ничего добавить. А раз Он не может ничего добавить, значит – созданное не меньше Его самого.
Ваня. А почему, всё-таки, должна быть борьба?
Человек. Ладно, отношения, если так вам больше нравится. (Иван подает Иуде заварившийся чай, тот сразу пробует пить). Только равные отношения, равные!
Иуда вздрагивает, ставит чашку на стол, смотрит на брюки – не пролил ли на себя. Или делает вид, не умея на сказанное ответить.
Ваня. А у меня, вот, видение было, и недавно совсем.
Иуда. Видение?
Ваня. Или иллюзия, не знаю, как правильнее…
Иуда. Ты расскажи.
Ваня. С месяц назад, примерно. Иду я сюда на работу. Утро такое еще, что мало людей. Тепло, погода ясная. Небо, замечаю, бездонное стало – гляжу, и всё дальше вижу и дальше, и даже страшно немного, что я так в него ухожу… потом вдруг исчезло всё, миг какой-то – я себя вижу маленькой золотой точкой – искрой сияющей, а рядом со мной огромное, не огромное даже, а ощущением – бесконечное, и всё оно золотое, как я. Только сравнить нельзя мою песчинку с этим…
Иуда. Необъятным.
Ваня. Да.
Человек. Ну-ну?
Ваня. Чувство такое двойное. (Смущенно). Будто счастье, что есть вот бесконечное, и горечь, оттого что я с ним рядом ничто. И понял вдруг: раз есть бесконечное – оно же и вечное, не может быть одно без другого. Очень ясно понял тогда.