- Больно много, рубль, - заметил Костя. - Если, конечно, по царским временам судить.
- Я для примера. Рабочий сшил сапоги за шесть часов. За вычетом стоимости сырья, инструмента, стоимость труда составит рубль, входящий в стоимость товара. Но мастеровой до конца рабочего дня сошьет еще одни сапоги. Однако хозяин второго заработанного рубля сапожнику не отдает. Договорился - рубль в день и все. Так же платил наш завод "Наваль", предположим, за половину работы, сделанной любым рабочим. Деньги, полученные от прибавочного труда, являются прибавочной стоимостью. Ведь продаются сапоги по стоимости, будто и за вторую пару рабочему заплачено, а прибыль-то за неоплаченный труд останется у хозяина в кармане.
Гитарным аккордом Касьяненко словно подвел черту.
- Голова у тебя хорошо пришвартована. А у меня вся эта наука никак в фарватер не входит, рыскаю от банки к банке... Деньги большие - у буржуев. Деньги маленькие -у рабочих. Чтоб у буржуев больших денег не было, я беру свой "Капитал", - тут Касьяненко выразительно похлопал по деревянной коробке маузера, - уничтожаю всю эту мировую буржуазию с ее большими деньгами... Ведь при коммунизме денег не будет. Так? И никакие деньги нам не потребны. Так! Призрак бродит по Европе. И заметь, братва, призрак-то в тельняшке.
Тут спор перешел в другое русло и все заспорили ожесточенно. Матвей волновался больше всех, пока не заметил, что в комнату тихо вошел Троян и сел на подоконник, не вступая в перепалку. Это Троян-то! Бойченко потихоньку поднялся с дивана и подошел к нему.
- Что у тебя такая задуренная физиономия? Случилось что?
Сашка рассказал о задании Горожанина.
- Знакомых у тебя в Большой Коренихе нет? - спросил Матвей.
- Нет.
- А у меня есть! - Матвей был рад помочь товарищу. - Сын дьячка, Николай. Мы с ним в вечерней художественной школе занимались. Сначала его на богомаза учили, он. в школу "Верещагина" подался. Парень хороший. В бога не верит, деникинцев не любит. Еще при немцах, а потом и при деникинцах прятались у него в доме наши ребята. И сам я три дня там отсиживался. Скажешь ему, что от меня. Родители его знают, что он со мной вместе рисованием занимался. Он для тебя все узнает. Ясно? Если понадобится что передать - пришли его. Нужный парень.
- Вот спасибо, Матвей! А то у меня, словно у Касьяненко, мысли никак в фарватер не входили.
Саша отправился в Большую Корениху в тот же вечер. Впрочем, куда он исчез, знал лишь Матвей. В комнате никто об этом и не спрашивал. Такой уж был порядок. Бойченко волновался за товарища; не напутал бы чего Сашка, не полез бы с вопросами к другим.
А утром пришел к ним дворник. Он частенько наведывался к "чека". Кресло плетеное приволок, потом табуретку. Подлаживался. И на этот раз приволок какую-то скамеечку.
- Вот тебе пока, товарищ матрос.
Обращался дворник только к Касьяненко, комсомольцев будто и не замечал.
- Спасибо... Только ведь у нас и водочки нет, чтоб угостить тебя, - сказал Касьяненко.
- Откуда она у вас, - расплылся в улыбке дворник и хитро мигнул в сторону ребят.
- Ишь ты, - засмеялся Касьяненко и, видимо, решил пойти навстречу настойчивому желанию дворника познакомиться поближе. - Как же тебя звать-то?
- Окрестили Ферапонтом. А по-уличному - Филя.
- Филя? Может, Филей за филерничество прозвали. Филерничал, поди, по долгу службы?
Дворник сокрушенно развел руками:
- Шутишь, товарищ матрос. По филеру как мне работать? Безграмотный.
- Какая тут грамота? Глаз хороший нужен.
- Хлопчика, видишь, поранило? - поинтересовался Ферапонт, поглаживая, бороду.
- Бревном придавило, - буркнул Матвей.
- В городе? Аль где? А, може, не бревном? Ай-яй-яй... Крепко тебя зацепило, раз валяешься целыми днями. Провианту, опять побольше нужно. Вы, ребятки, кожу-то с дивана остальную ободрали бы и на базар. А то и я могу подсобить. Ведь меблю все одно стопить придется. Не годящая.,.
Дворнику никто не ответил, Он попятился к двери, раскланялся и ушел.
- Ну и зануда этот тип, - сказал Костя с высоты своего лежбища.
- Чистая контра. Душой чую, - озлобился Касьяненко.
- Присматривает он за нами... - заметил Бойченко.
- Я ж говорю: контра!
А Сашка Троян тем временем побывал в Большой Коренихе. Во второй половине дня он уже докладывал Горожанину о поездке. Рассказал, что по совету Матвея Бойченко связался с Николаем. Тот сообщил о родиче бывшего управляющего аптекарским складом много интересного. Числился Андрей Дахно середняком, а вообще барышник, спекулянт. Скупает у селян продукты, возит в Николаев или в Одессу на базар. Не так давно один знакомый немецкий колонист Шульц проговорился Николаю, что купил у этого Андрея Дахно шесть совершенно новеньких покрышек для своего "Индиана" - мотоцикла с коляской. А когда Николай заинтересовался и мотоциклом и покрышками, Дахно наведался к нему и, словно невзначай, сказал, что, мол, знает человека, который хочет продать мотоцикл, правда, подержанный, нуждающийся в небольшом ремонте.
- И что вы, Саша, посоветовали Николаю? - спросил Горожанин.
- Зайти к барышнику. Узнать, как обстоят дела с мотоциклом. Николай обещал. Дня через два он сам приедет в город. Матвея хотел навестить.
- Отлично, - похвалил Сашку Горожанин. - Подход к этому Дахно вы нашли, по-моему, правильный. Когда появится Николай, скажите Бойченко, чтобы он вместе с ним зашел ко мне. А пока идите, отсыпайтесь. Ночь у нас будет тревожная.
Саша отправился в столовую, где неожиданно встретил Матвея.
- Нечего разлеживаться! - объяснил свое появление здесь Бойченко.
- А Костя где? - поинтересовался Троян.
- Дома. Я потихоньку ушел. Зубрит Костя.
Но когда они вместе с Касьяненко возвратились на Спасскую, Решетняка в квартире не оказалось. Матвей глянул на диван и глазам не поверил: кожа с сиденья была срезана.
- Дворник! - воскликнул Бойченко.
- Ну, я покажу этой контре! - не выдержал и Касьяненко. Сашка кинулся было за Ферапонтом, но в дверях столкнулся со смущенным Костей Решетняком. В руках тот держал узелок из наволочки.
- Смотри, что Филя наделал! - крикнул Троян, кивая на ободранный диван,
- Это я, - потупился Костя, - Я кожу срезал...
- На базаре со спекулянтами якшаешься!
- Не-ет. Я не якшался. Я к Кочубееву букинисту пошел. Объяснил, хочу, дескать, подкормить Матвея. Сначала старик ни в какую. Потом сходил - выменял.
- Так... - Касьяненко взял у Решетняка узелок и выложил из наволочки на рояль две буханки хлеба, большой кусок сала, лук, чеснок и три банки рыбных консервов. - Осваиваешь, значит, политическую экономию?.. И правильно сделал! - он грохнул кулаком по жалобно отозвавшемуся инструменту, и, взяв одну из банок, стал читать этикетку: - "Так... "Д" плюс "Т" равняется "Бычки в томате".
- Безобразие, - возмутился Бойченко. - А еще чекист. Комсомолец! Шкурничество это! Не стану я ничего этого есть, - и отошел к окну.
Хлеб был свежий, пахучий, а сало цвета бледной зари так аппетитно, что говорить Матвей больше не мог - слюна забила. Касьяненко снова бухнул кулаком по крышке рояля.
- Какое там шкурничество? Мебель - негодная. А Филя все одно содрал бы, черт ему в печенку! И жрать это, Кочубей, ты станешь. Ясно?
Матвей зло огрызнулся:
- Не буду один!
- Это другое дело. Отличная, братва, еда! А тебе, Матвейка, з самый раз сальца погрызть.
Вечером, когда ребята ушли на задание, Бойченко, лежа на матерчатой оранжевой подкладке дивана, думал, что спать стало даже лучше - раньше кожа холодила, а теперь спине теплее, сытый желудок охотно "поддерживал" подобную версию.
Через несколько дней с дивана исчезла стараниями того же Кости оранжевая подкладка, потом добротная парусина. Нетронутой осталась лишь последняя оболочка - мешковина, зато энергии у ребят стало хоть отбавляй.
Диван "обглодали" за неделю, а Николай, сын дьяка, из Большой Коренихи все не появлялся. Горожанин сказал Трояну, что, если тот не приедет через два-три дня, Сашке придется самому навестить его. Но Николай ворвался утром в квартиру на Спасской, вытащил из корзины большой пирог с мясом - подарок от дьячихи хворому Матвею. Обитатели комнаты отдали дань кулинарным способностям Николаевой матери с великой радостью.
Потом они с Сашкой отправились к Горожанину.
Задержал приезд Николая очередной вояж Андрея Дахно в Одессу, на базар. А потом Николай помог ему перепрятать покрышки в более надежное место - под старую копну, в тайник. За это Дахно обещал Николаю продать пару покрышек по льготной цене. Конечно, когда Николай купит мотоцикл.
- Ну и скряга же ваш благодетель, - посмеялся Валерий Михайлович. - И много у него покрышек?
- Сорок четыре.
- С шестью проданными Шульцу - пятьдесят, значит. Где же он их приобрел?
- Говорит, у какого-то дядьки. А тот подобрал их в брошенном обозе, когда еще греки бежали из Николаева.
- Что же он так встревожился теперь? Перепрятывать их вздумал. Вы не интересовались?
- Жаловался, что в городе у него родственника арестовали. Но кого именно, я не спрашивал. Неудобно.
- Резонно... Так вы, Николай, при первой же встрече поинтересуйтесь у Дахно про мотоцикл. Как до дела дойдет, свяжитесь с Трояном или Бойченко. С кем будет удобнее. Кто-либо из них к вам и заедет.
Едва за Николаем закрылась дверь, как нетерпеливый Троян предложил:
- Валерий Михайлович, вот бы нам все это и прихлопнуть!
- Не торопитесь, Саша, - сказал Горожанин.