"Петлёй захлёстывает время…"
Петлёй захлёстывает время.
Ошибок прошлых душит плен.
Воспоминаний выстрел в темя,
Страстей сгоревших горький тлен.
К виску приставлен пульс холодный,
Ведя отсчёт последних дней.
Тень Дамы в чёрном балахоне
Всё чаще в комнате моей.
Трещит свеча, грехи сжигая.
Не гаснут огоньки лампад,
Но спрятаны ключи от рая,
Распахнуты ворота в ад.
Безумием себя мы тешим.
Лукавый в нас неутомим.
Прозренья Ангел безутешен
И неулыбчив Серафим.
Закрыты души для смиренья.
И кротость не живёт в сердцах.
Мы лишь в предсмертные мгновенья
Зовём небесного Отца.
Петлёй захлёстывает время.
Ошибок прошлых душит плен.
Воспоминаний выстрел в темя,
Страстей сгоревших горький тлен.
"Стелется в небо дорога ковром…"
Стелется в небо дорога ковром,
Строки плетутся из скошенных литер.
Выжжено временем в сердце тавро
С кратким, как выстрел, названием – Питер.
Носит по свету меня круговерть.
Жизни рулетка на "зерро" бросает.
Памяти прошлого зыбкая твердь
Ни на секунду не отпускает.
Нету спасенья в далёких краях.
Пляжи экватора душу калечат.
И умираю я в южных морях.
Сердца ожоги – лишь холодом лечат…
Площадь вокзалов – распутье сердец
Встретит взволнованною суетою.
Вот и Начало. Вот он – Конец,
Определённый балтийской Святою.
Вновь на вопрос мой "Куда брать билет?"
Компасом сердце укажет на север.
Брошусь в объятия прожитых лет,
Города, что как распахнутый веер.
И оживу, как тогда, – отдышусь!
Питерским воздухом лёгкие полня.
И от земного всего отрешусь.
Вся моя жизнь – из огня да в пóлымя.
С Ладоги лёд потянулся к Неве.
Майские ветры вдруг вздыбились чёртом.
Вскинули руки мосты к синеве,
Будто Всевышнего молят о чём-то.
Лижет ботинок речная волна,
Ластится старой, знакомою кошкой.
Вот и осушена чаша до дна.
Вся моя жизнь – стул со сломанной ножкой.
Светлой печалью по чёрной реке
Лёд прошлогодний на запад уходит.
Всё в этой жизни есть – "дом на песке".
Прав Соломон, что изрёк: "Всё проходит"…
Но не проходит Она – вновь и вновь,
Та, что есть в судьбах людей изначально.
Вся наша жизнь есть по сути – Любовь!
Как не покажется это печально…
"Чувствовал я под надзором внегласным…"
Чувствовал я под надзором внегласным
Словно кто принял решенье "в верхах"
Там, где мой путь был особо опасным
Ангел (иль Бог) нёс меня на руках…
"Вечный мой путь околесицей…"
Вечный мой путь околесицей…
Мыслями в небо лестницей…
"Лет прожитых вкушаю просфóру…"
Лет прожитых вкушаю просфóру,
И причащаюсь осенним дождём.
Грех саднящий замаливать впору –
Сам себе исповедуюсь в нём.
Что не сделал того, что хотелось.
Там смолчал, – где хотелось кричать!
Потому что, где больно – терпелось,
От того, что всем нужно – Прощать…
Трудно верить в Святое Писанье
Если в сердце царит пустота.
Если в помыслах грешных – метанья,
Заурядных годов суета.
Лики праведных смотрят с укором.
Свечи пламенем сбросили воск.
Балансирую вновь без опоры.
Крестным знаменем плавится мозг.
Средь московских бульваров скитаясь
В одиночестве, полного грёз,
Научился, лицом улыбаясь,
Сердцем плакать без видимых слёз.
Голос совести, голос желаний –
Разрывают напополам!
Сладок яд многогрешных лобзаний.
Горек путь на святой Валаам.
Можно только в молитве забыться,
Над землёю душой воспаря,
Чтоб не скурвиться, дабы не спиться
От того, что жизнь прожита зря.
Только в Отчей небесной юдоли
Ожидает тебя благодать,
Если в тяжкой отмерянной доле
Божий Промысел смог угадать.
"Мечутся секунды на часах…"
Мечутся секунды на часах
В замкнутом пространстве бытия.
Время заблудилось в поясах,
Как в чужой квартире ты и я…
Спину жжёт бесчувственный квадрат –
Холод исцарапанной стены.
Вымостил собой дорогу в ад
Жгучий поцелуй чужой жены.
Горсть монет валяется в ногах.
Разлетелись "решки" и "орлы".
Души разменяли впопыхах
Кольца губ на острые углы.
Замерли секунды на часах.
Гулко с крана капает вода.
Руки заблудились в волосах
Женщины по имени – Беда.
Горький вкус полыни на губах.
Звук Её шагов за дверью стих…
Поцелуй ворованный в руках
Как червонец мятый на двоих…
"Осень. Ясень. День мой ясен…"
Осень. Ясень. День мой ясен.
Осень-плесень. Неба синь.
Ночи. Свечи. Рифмы, плечи.
Строк зачёркнутых полынь.
Путь мой блуден. Серых буден
Вновь не сходится пасьянс.
Частокол из пик и бубен.
С жизнью трефовой альянс.
Просеки-засеки-соки
Не напоят до весны.
Скрыты реки рока строки
И тревожны мои сны.
Вновь волна молвы плевками
Душу грязью обольёт.
Слово, брошенное камнем,
Пулей грудь мою пробьёт.
Жевело лишь звуком жалит –
Значит, всё же буду жить.
Грязный снег весной растает
Мне бы зиму пережить.
"Мой пьяный вечер льёт вино…"
Мой пьяный вечер льёт вино
На мельницу моих врагов:
Того, что не сбылось давно,
В туман нескошенных лугов.
Уносит пьяный вихрь назад
Ускоренную ленту снов,
И зацепиться хочет взгляд
За суетность печатных слов.
Хлопочет ветер за окном,
И ночь бессонницей грозит.
И катит древним колесом
Безостановочный транзит.
Мелькает отблеском зарниц,
Сгоревших зорь, утихших бурь,
Парад роскошных колесниц,
Летящих в молодую смурь.
Рассвет холодный отрезвит,
Вернёт назад в реальность дня.
Вчерашний день – до дна испит
Свечой, оплывшей без огня…
"Один и тот же сон мне снится…"
Один и тот же
сон мне снится:
Манеж лукавый
и хмельной.
Где так легко,
в мгновенье, спиться
От жизни
вольной, молодой.
И рана старая
проснётся,
Разбуженная:
"Браво!", "Бисс!"
В который раз
души коснётся
Печная сажа
закулис.
И сердце рвётся
прыгнуть с кручи.
И криком боли
сводит рот.
Жемчужину –
в навозной куче
Всю жизнь ищу
как Дон Кихот.
Об острые углы
манежа
Изранена
моя судьба.
Теперь
ты снишься мне
всё реже,
Но не исчезнешь
навсегда.
Страна –
иудиных лобзаний,
Отчизна –
умниц и невежд,
Мой Храм
отравленных желаний,
Мой Крест –
несбывшихся надежд…
"Чем чаще по жизни гремели литавры…"
Чем чаще по жизни гремели литавры,
Тем слаще вкушал с вожделенной тоской
Неслышную музыку Троицкой Лавры,
В мечтах отрекаясь от жизни мирской…
"Провал давно небритых щёк…"
Провал давно небритых щёк
Разбитым зеркалом пугает.
Дух стеариновый витает,
Сентябрь свечою оплывает
И я, наверно, жив ещё…
Я жив пока. Я жив. Пока…
Хоть трепетна строка
И рвётся мысль сердечную струной,
И голос призрачный зовёт издалека,
Саднит душа покинутой страной,
И спорит ночь с ущербною луной.
Я "вечный жид" с российскою судьбой.
Изгнанник родины, воронежских окраин.
Мне имя – Авель, брат мой – Каин.
Кинжал отточен и направлен.
Мой век предательством отравлен,
Краплёной картой козырной.
"Висит портрет в остывшем доме…"
Висит портрет в остывшем доме.
Печальной рамкой очерчён.
И брат стоит в дверном проёме,
Припав на левое плечо…