Мария Жиглова - Сталину стр 8.

О прописке

Ты про-тив-ный, господи, бываешь.
Вызывали милого в ЧК,
И, как сигарета, Бичев, таешь,
А печаль моя неглубока.
От осенней уличной рванины
Осень запоздало на дворе
Рвет меня за длинные штанины
Без прописки в этом октябре.
Господа, укройте ваши шляпы:
Ведь Москва печальна и узка.
Едет Коля, егерь сиволапый,
Под шальную песню ямщика.
Здесь не то, здесь гусли не повисли,
И со мною в этом октябре
Грузный кот. А егерь наши мысли
Льет в гестапо на моем дворе.
Кто был с ними в этом старом доме?
В этот вечер в травяном саду?
Иисус Христос? Иль девка в броме
Белом говорит: "Домой приду".

России

Да покроет тя сеть Авирона,
Дорогая Расея-страна,
С Кенигсберга до царского трона,
На котором сидит Не Она.
С Кенигсберга до царского трона
Мне не видно и цвета лучей.
Пусть страна моя в сонме короны
Ищет, кесарь, убийц и врачей.
Господа, это странная воля.
Воля Божья – писательский крест.
Умирай, моя страшная доля,
Воздвигайся, Россия, на крест.

Из сборника "Лапша"
(Про Лапшу)

Расскажи мне книжку о Лапше.
Разве книжку можно рассказать?
Страшный крен на этом вираже -
Будут только тени убегать.

Я уже на пятом этаже.
Тянется рука моя к виску.
Мы с тобой на этом вираже -
Ангелы, летая на бегу.

Ангел мой, тебя поцеловать?
Нет, не знаю, вечный мой ответ:
Нет, не надо. Надо ли скрывать,
Что роскошный желтоватый свет

Фонаря с аптекой темноват.
В этой тусклости не вижу я,
Где мой рай… Но был же нынче ад,
И как яд и соль – печаль моя.

И – до судорог, до страшной немоты
Вечный раб, прикованный к стене…
Но отселе выросли цветы -
Незабудки в садике камней.

Не забудешь милого дружка?
С ним – немтырь я, и его уже бегу.
От себя скрывая, ямщика
Песне подпевая. А доску

Не прикладывай ко мне, Лапша.
Здравствуй, время беглое мое!
Но кошмар мой дышит, не спеша,
В синей вязи девок-муравьев.

Домик в деревне
(поэма; московский римейк)

Когда начинается ранняя рань,
Тогда он выходит за папиросами.
Нет денег, нет денег – и дело-то дрянь,
Сидит за работой простоволосая
Девчонка в квартире своей городской -
Ей надо пошить пальтецо да и куртку.
Ей надо успеть – папиросы с травой
Обходятся дорого милому бурху.
И опий сегодня недешев, как был
Во время Булгакова. Время Троянское.
И древних кентавров поэт не забыл
Поставить в ряд, что смешит постоянно
То племя несчастных, что "Время
не ждет"
Д. Лондона только в больницах
и в детстве
Читали. Отходит большой пароход
Философов. Нынче мы в Космос летали,
Ругали партсъезды другие партсъезды;
Амнистий пожали
Венок. С перерезанной веною – время
Хлобыщет, как кровь. Это странное
бремя -
Век 21-й – несется, и жало
Ос, мучащих Ио… Вот Солж, каторжане,
И бабка моя, что с Ахматовой схожа
И тоже сидела. Вот двое прохожих -
Вот время, приметы. И бомж
пробирается,
И время кометы уже подбирается.
Он жжет папиросы – гибриды с травою,
Она покупает лекарства с народом.
Она не сдается, он – павший, как Троя.
Она только ждет и на Шуру глядит.
Все так восхитительно. Леша не спит,
Помилуйте, люди! Оракул не бдит,
Когда нет таблеток. И Гогом-Магогом
Идет в магазин. Вот и водка на блюде!
И нет ничего, что сравнится с конем
Троянским, лекарством от этой мигрени!
Она просыпается, как в водоем,
В своей прихотливой и лаковой лени…
Уж шесть. Астрономы глядят, что четыре
И тридцать минут. Очень странно
в квартире.
Но все денег нет, но открытый киоск
И режет, как кость, и мытарит, как мозг
Несчастных post-mortem – и вот,
дело ваше
Носить по киоскам. Ребенка – за кашей
Послать уж нельзя, а то в школу идти
Ей в восемь часов. Оле не по пути.
А муж-то! А муж-то! Находка для Трона,
С правами, свободами кончено. Муж
(Боится, что скоро объестся он груш,
А дальше – безбрачие, венчик короной)
Ушел по киоскам возить шоколад.
А тут – наводненье. И в воду глядят
Те бабки, что женушке смерть
предсказали.
Как звали? Прасковья. А мужа как
звали?
Видать, Алексей. И Оленой зовут
Девчонку евойную. Нажита тут,
В квартирке нетесной, хозяйской,
На честные
Деньги Парашки (игла за шитьем)
Нанятой на это житье да бытье…
Выходит из русла Нева. Наркоманы
Сидят да и ждут, чтоб курить из кармана
Свой опий тихонько в квартирке
нетесной,
А Леша все ездит. Ему интересно.
А вот и вода. Забурлит, как всегда,
Нева иль Москва-река? Это противно.
Но гром над рекой распугал карася.
Привет, королева, как жить, не прося?
А черное солнце сияет так дивно,
Что солнце не видно, кроме короны
Затменной. Москва не видала урона
Такого еще… Старожилы не помнят.
Вот черная рать из черных машин.
Вот черные ризы монашьи. Бывало,
Гроза перекинется, как одеяло,
Но вод не прибудет. Один господин
Все ждет не дождется ответа Ольгуни.
Он не педофил? Да ты, милая, лгунья!
Идти ему скоро, и он не один.

И камень летит в лобовое стекло,
И рушатся зданья, машины плывут.
Кариатиды на доме московском -
О, кариатидам не повезло…
И сыпется с пляжа на Яузе остров,
И бедные люди сидят, не бегут.
А вот – подтопило кремлевское зданье.
Вот бедным-то людям – одно наказанье.
Вселенский потоп. Как конский топ,
Ветер грохочет. Еще – приказанье
Сидеть на местах. Никуда не идти.
Параше и Оле – не по пути.

Как встретиться? Вместе? Разит и разит
Бог молнией. Это – не бедствие, что ли?
В Преображенье бог преобразит
Столицы лик, бедной от серенькой моли
Прохожих, негожих больных стариков.
Утонут? Сгорят? В наводненье таков
Ответ божества: вы немало успели,
Вы выплыть сумеете в эту неделю,
Как вы выплывали всю жизнь из воды
Сухими? Богатым и бедным – беды
Не минуть. Тогда, среди вод и кипенья
Дождя, раздается прасковьино пенье:

Оля-Оля, Оле-Лукойе,
В дом не ходи -
Ходит один…
Спи со мной, детка,
Хочешь конфетку?
Он не педофил?
– Он тебя не спросил.