Дело офицеров
Шлепнули Ивана в кремлевском
коридоре,
А за это Гришку Мендельсона замели.
Это мило дело пахло расстрелом,
Гришку наказали, а меня спасли.Гришка не был даже офицером,
Гришка был обычным славным
скрипачом.
А когда ему пригрозили расстрелом,
То он оказался нашенским врагом.А они закрыли дело офицеров,
Дело милицейское в архиве не сожгли.
Это мило дело пахло расстрелом,
Гришку расстреляли, а меня спасли.Если бы не Ира, меня б не поймали,
Если бы не наши, Гришка бы живой
Посидел в тюряге, где красные флаги,
Красные флаги и кони под Москвой.Птичка-синичка ходит по тарелке,
Желтая лошадь по кругу идет,
У нее на ложке баланда и крошки
А машина едет, а истина не ждет.Шлепнули Ивана в кремлевском
коридоре,
Гришку Мендельсона сразу замели.
Офицеров дело пахло расстрелом.
Ирочку искали, а меня нашли.А когда я вышла, мне дали по роже,
По моей по роже в квартире боевой.
А я ведь, я живучая – я ведь вельможа
Великодержавная на Москве святой.Шлепнули Ивана в кремлевском
коридоре,
А за это Гришку Мендельсона замели.
Наше мило дело пахло расстрелом,
Гришку расстреляли, а меня спасли.Гришку расстреляли, меня тоже замели.
15 ноября 2002 года
Гераклиту
Эх, жрите сами
Супчик со слезами
И курите черные "Максим".
Эх, ешьте сами
Супчик с волосами,
Мы чуть-чуть получше поедим.Мы – красавцы,
Вовсе не мерзавцы,
Спой, голуба, только не проси
Радости нашей,
Мы сидим с мамашей,
И садятся в черное такси.Эх, жрите сами
Супчик с сухарями
Мы с тобою кашу поедим.
Эх, на неделе
В лагерь не успели,
Мы уже с винтовками сидим.Мы на дело
Ходим с левольвером,
Мы – орлы из ВЧК.
Шлепнули Колю,
Поучились в школе,
А потом играем в дурака.Эх, на бульваре
Ходют злые баре,
Очевидно нам, по рожам ждут.
Наши кони и
Тони в Главревкоме
К нам, пожалуй, нынче не придут.В наших книжках
Записи о Гришках,
Нам вершат нормальный Страшный Суд.
Бог наш правый -
Наш начальник бравый -
Скажет нам, кого что повезут.Мы не баре,
Мы не цари,
Мы – орлы из ВЧК.
Наше дело -
Побежать расстрела,
Мы живем, живем, живем пока.Эх, мы сами
Пареньки с косами.
Эх, работаем пока.
Эх, надо-надо,
Надо дать нам яду,
Мы живем, а жизнь – река.В наших книжках
Записи о Гришках,
Нам вершат нормальный Страшный Суд.
Бог наш правый -
Наш начальник бравый -
Скажет нам, кого что повезут.Эх, мы сами
Пареньки с косами.
Эх, работаем пока.
Эх, надо-надо,
Надо выпить яду,
Мы живем, живем, а жизнь – река.
После 17 ноября 2002 года
Языческий философ
Я жду спокойный и недолгий ход
Спокойного, сухого вдохновенья,
Своей улыбкой вяжущего рот.
Лесбийской песенки плетеный переплет,
Летейской травки щелканье и тленье
Сплетаются в одно глухое пенье.
И как дурная девочка поет
О солнце, бьющем в солнечном
сплетенье,
Речному солнцу выставив живот.
И неотвязной музыки гуденье
Хотя не престает, не устает
И понемногу забирает в рот
Меня, спокойное и сильное растенье,
Собой к бессмертию наметившее брод.
Пастернак
Морозен воздух, воздух синь,
Иконный лик суров.
По Правды едет лимузин,
Бегу от докторов.Я видел Иисуса лик.
Его хотят распять.
Я слышал зов, я слышал крик.
Немедленно бежать.Меня опять хотят убить.
Бегу от докторов.
Я жить хочу, как прежде. Жить.
Я сильно нездоров.Я вижу Свет. Откуда ты,
Пречистый светлый лик?
У этой вечной чистоты
Стоит Господь Велик.
Война
Дуга радужная, дуга военная.
Завет, заключенный с Богом,
Никогда не был попран.
По нам стрелял враг.
Врачи уже не знали, что делать
с ранеными.
Человек сел, обернулся и сказал:
"С нами Бог. Я ранен, я, может быть,
скоро умру,
Я, наверное, попаду в Рай.
Потому что я претерпел муки во имя
Победы".
"Нет никаких червей, -
Ему врач отвечал. -
Ты попадешь в Рай.
Россия потерпела казнь от Господа.
Россия много потерпела и от нашествия
врага.
Но нашей победой сегодня и вчера
Мы были спасены
От натиска. Но это еще не все.
Это – только начало".
…В Подмосковье изгнан фашист.
Впереди – Курская дуга
И громовой голос Левитана.
С нами Бог.
И НКВД не будет больше расстреливать
военных.
Священников тоже не тронут.
"Победа не за горами!"
Веруй
Война идет уже сейчас,
Последняя война.
Разрушена землянка в час,
Осталась я одна.Кругом враги. Кипит земля
От пушек и от бомб.
Погиб поэт. Погиб нарком.
Идут часы Кремля.Победа вскоре. Но не верь,
Что нам она дана.
Идет война. Бушует зверь.
Последняя война.
Песня
Знать тревогу,
Видеть коней
Белых и черных
В голубых санях.Сани поновее,
Кони идут
Как-то порезвее
На Господень Суд.
Войны. Крым
Война, война, кругом война,
И факелы горят,
И мародеры допьяна
Напились. Стали в ряд
Солдатики – во фрунт, во фрунт.
Царь Палкин Николай
Вновь за обедом скушал фрукт.
Деревня. Царский лай
Собак в Керчи, и турок бьют
Российские полки.
Гляди вперед! Солдат, убьют -
Стрелять врагу с руки.
Вот Александр, что на ковре
Был вышит расписном.
И кто-то пел, что на коне
В Сенат (что в белый дом)
Въезжал Калигула, в Сенат
Российский царь вошел.
И Николай Второй, как в ад,
На царствие пошел.
Крым, дорогая мне страна,
И смятые полки.
Идет война, идет война.
И жгут большевики.
Ноябрь 14 года
Мне
Свеча пеньковая
И шелковый галстух…
"Говори, не молчи. Не пиши", -
Говорил мне товарищ маузер-с,
"Все зло от поэтов", – говорила мне
церковь.
"Ты свята", – так кричит белая церковь.
Душа из гроба не восстанет.
Что я наделала, что я делаю?
Россия живет; звонко поет
Гитара яркая
В оркестре одном.
Душа научится твоя играть
В прятки с чертовней.
Я тебе уже не радуюсь.
В Радоницу будем хоронить-умирать.
Муза потрогала, как за лоб
Маяковского.
"Стихи не пишите", – бес тоже кричит.
Он грустен. А сколько времени? -
В Москве всегда часы на улицах,
Можно даже не носить монокль
И не смотреть в пенсне на наручные
часы.
Часы в Москве можно не носить.
Эпоха Водолея
Я – недобиток советской эпохи.
Здравствуйте, слушайте программный
стих.
Слава слова – мусорщик в дохе.
Пишет стихи и в дурке затих.
Сердце мое до боли расхристано.
Надо жить, не любя его.
Я беру у Булгакова истину,
Я у Гете беру волшебство.
Как на майдане, где беглые бегают
И как в Вальпургиевой ночи,
Я за тобою везде последую,
Хоть ты не бог и не чёрт, молчи.Вы не помните Сержа Есенина?
Это опять уходит в рассеяньи,
Молча, звезда Иннокентия Анненского
И Державина раб.
Это отца человеческим голосом
Бедный ребенок зовет, и полосой
Зверя-енота в тайне широкой
Реки виноград.
Это тайга и сибирская вьюжность.
Это река, ледостав, неуклюжесть.
Это, как чайник пустой на рыбалке,
Палки костра, обезьяны и палки.
Нет никого, кто не понял бы Канта
После таблеток. Приняв музыканта.
Вы оробели, музыку послушав.
Господи, спаси наши души.
От этой музыки мухи не лают.
Я эту музыку и выбираю.
Я не за раем – за музыкой этой
С скрипкой сердечной,
С этой поэтой.
Ты крысолов? Тунеядец, набитый
Ватой и важностью,
Я недобиток
Советской эпохи,
И мой отец -
Партиец и ленинец и молодец.
Москва, добавь в стихи мои влажности.
К Гёте
Хор поет и бесы водят -
Как бы нам уж не пропасть:
То ли леший колобродит,
То ли новая напасть.
Как бы нам уж – милых нету.
Мгла кружится – целый день.
С Маргаритой по свету
Ходят бесы – как не лень.
И уже приходит Фауст,
С Мефистофелем на "ты".
Мне сегодня показалось,
Что отныне суеты
Не было. Я верю в бога,
В бога, белого, как свет.
Немцы, ясная дорога,
Бесы крутят, вот рассвет
Небывалый, ночь Вальпургий
Между нами не была.
Фауст, Фауст, ты испуган?
С Маргаритой ночь светла.
И, когда весь замок древний
С нею заперт на замок,
С Валентином он в деревне
Бьется, силой изнемог
Валентин, и вот – убили.
Фауст смотрит, чуть дыша:
Маргариту схоронили,
И запродана душа.
Строй, не строй – не избежать мне
Бога с чертом наяву.
Фауст, Гете, жарко, камни.
Косит жнец свою траву.
Будет жнец моим примером.
Много травушки в аду.
Вышел Фауст маловером.
Боже, я к тебе приду.
Восточная Сибирь
В этом краю проституток,
В этом печальном краю
Снова охота на уток,
Снова пою и стою.
Снова печальная повесть,
Снова убит сутенер.
Снова дорога и полоз
Снова там руку простер.
Снова печальная стая
Ос, и стада голубей.
Я тут совсем не устала.
Милая, водки не пей.