Глава XIII
В понедельник Семён пунктуально, с вежливостью королей, переминался с больной ноги на здоровую у кабинета Дениса. Ещё не было восьми утра.
С Денисом, сослуживцем, их, восемнадцатилетних парней, свёл случай. Они оказались земляками. С тех пор они общались, и обстоятельства так, что дружеские отношения переплелись с деловыми.
Денис, переодетый в лазоревого цвета комбинезон, накинул поверх него халат. Он шёл, засунув руки в карманы. От этого халат обтянул поясницу, а спереди было, что он поигрывает пальцами.
– Рад видеть, – он обнял Семёна, – рад видеть.
Улыбка оголила зубы, не знавшие никотина, их естественный цвет и умные глаза вызывали симпатию.
Семён ответил взаимной улыбкой. Похрамывая он двинулся ему навстречу.
– Привет. Да уж радости мало. Больница не место для встреч. Я с детства их не терплю.
Денис махнул рукой.
– В нашем случае, надеемся, всё хорошо. Проходи. Мениск в таком возрасте уже покоя не даст, если вести активный образ жизни. А ты ведь, скажем, даже чересчур гиперактивный, – он похлопал друга по плечу.
– Нет, – настраивался на дружеский лад Семён, – я только стараюсь примерам следовать. А примеров вокруг довольно. Мне до здорового образа жизни так далеко.
Ему хотелось поскорее закончить и уехать отсюда. Денис почувствовал это и предложил:
– У меня операция назначена на половину девятого. Поторопимся.
Они ушли в операционную.
Через некоторое время неторопливыми шагами они вышли из операционной. Денис провожал Семёна.
– Спасибо, – благодарил его приятель, – удружил. Замучился я с ней, – он погрозил кулаком прооперированной ноге. – Денис, всё хорошо, пока. Дальше не провожай. Одежда врача стерильность любит, – предостерёг он, чтобы поскорее отделаться от него и остаться наедине со своими мыслями. – Двадцать минут всей работы. До встречи!
Глава XIV
Два дня спустя у себя дома на вечерней побывке Семён, полулежа на диване, поглаживал прооперированную ногу. Лёгкое нытьё в колене побудило взять телефон и позвонить Денису.
– Денис, привет. Болит. Да, сильно. Греть?
В трубке отчётливо был слышен слегка раздражённый голос Дениса:
– Спиртовыми компрессами грей. По-другому быть не должно, конечно, будет болеть. И должна болеть.
– Хорошо-хорошо, – согласился Семён, – никого не слушаю. Делаю, как ты велишь. Ну всё. На связи.
Он положил трубку и, отвергнув сомнения, окликнул:
– Маш.
По неизвестной причине злость едкой желчью охватила сознание. Он не понимал, то ли из-за боли, то ли злился на жену.
Жена подошла и, тонко чувствуя внутреннее недовольство мужа, вопросительно посмотрела на него.
– Делай повязку, – он не желал произносить лишних слов.
Его бесили понятливость и смиренность жены. Он посмотрел, как она вышла.
"Нормальный человек, порядочная женщина, заботливая мать, внешностью не обделена. Декабристка, одним словом. Всё терпит и молчит. Молчание. Может, этим молчанием и бесит. Может, это молчание есть красноречивее самих слов".
Больше, чем её, он пожалел себя.
Ложный, неизвестного происхождения страх не давал ей покоя. Она мягко подошла к двери, остановилась перед ней и послушала на всякий случай, чтобы не помешать: не разговаривает ли муж по телефону. Её присутствие, она замечала не раз, смущало его, он сжимался и сковывался внутренне. Тихо подошла и склонилась к ноге, протягивая повязку, чтобы обмотать болевший сустав. Она ловила каждый его взгляд. Если он изменялся, значит, она сделала что-то не так. Глаза его стрельнули. "Чем же сейчас не угодила"? Она застыла.
Он обвёл её взглядом.
"Ничего нового! Подслушивала", – подумал он, – подслушивала за дверью. Знает ведь всё от начала до конца, а всё неймётся".
– Давай обвяжу.
Лилейный голосок жены подействовал, как чужак на дворовую собаку.
Семён сердито отнял её руку от ноги.
– Отойди, я сам.
Перематывая самостоятельно ногу, он поднял голову и зыркнул на неё:
– Что смотришь?
Она с виноватым видом вышла.
Глава XV
В деревне Семён любил бывать. Он взял за правило отключать мобильник и оставлять на пару дней суету там, за спиной, в городе. Не думать о ней, не вспоминать.
"К чёрту всё и всех", – охарактеризовал он своё отношение к душевному отдыху.
Близкие – какая-никакая жена, дети. Кто ещё мог быть ближе? На порог этой границы он никогда и никого не пускал.
"Надо – всё равно отыщут, через брата, через родителей. Найдут способ. А нет – значит и нужен".
Маленькая Маша пыталась ласкающими глазками и миленькими коготками сюда проникнуть, но он как отрезал. Место это, как оберег, на всякий случай держалось им вдали посторонних глаз. Здесь он даже сохранял видимость семейственности и порядочности перед лицом соседей. Здесь он дорожил нерушимой репутацией мягкого, заботливого мужа и безукоризненного главы семейства.
Мать жены стояла и переживала, глядя, как дочь перевязывает любимому зятю ногу. Любуясь покладистостью и умением дочери, мать нахваливала отвар из ромашки и мать-и-мачехи.
– Мне моя мать рецепты оставила. Мне бы записать, а я на память понадеялась. Чем пользовалась, то помню. Ох, много наговаривала разного. Время от времени подумаешь, вроде всё помнишь. А как понадобится – хлоп, и вылетело из головы. А утруждаться шевелить в мозгах недосуг. Сколько советов полезных ушло безвозвратно.
Маша старательно бинтовала ногу и слушала мать.
– Хуже не будет. Трава – она и есть трава. Ей всегда как заживляющей и обезболивающей пользовались. А мать моя от бабушки вынесла. Хорошее народное средство. Примеров тому не счесть.
Семён терпеливо выносил наполненные любовью речи. Избрав манеру миролюбиво проводить выходные, он любезно гримасничал. За столько лет он привык. Сначала это было правдой, потом казалось, что это была правда, а сейчас он искусственно играл в правду, чем приносил жертву самого себя. Он честно оправдывал свою ложь перед окружающими. Он не мог разрушить сложившееся мнение, чтобы не расстроить их и не вызвать сожаление. Он не выказывал совсем обычной злости в ответ на чрезмерную ласковость жены, отчего по приезде его покорность сменялась бешенством. Он раздражался ещё сильнее и изо всех сил старался сохранить спокойствие.
Но когда нога успокаивалась, он становился весел и даже прощал жену за эти два дня хорошего расположении и бодрого настроения.
Глава XVI
В понедельник, беседуя с Денисом в фойе больницы, Семён делился своими соображениями.
Тот слушал внимательно, не перебивая, но тактично заметил:
– Семён, со всякими отварами, советами, народными средствами надо быть аккуратнее. Нельзя сказать утвердительно об отрицательном воздействии, но как врач убеждён: надо бежать прочь от лекарей и разных целителей.
Семён недоумённо спросил:
– Разве отвар может навредить?
Теперь Денис как врач сел на своего конька:
– Может, ещё как может. От заражения никто не застрахован. Берегись неквалифицированного вмешательства. Ничего нет хуже, чем потом ошибки исправлять. Не нам, успешным, прогрессирующим людям, старушечьими методами хворь от себя гнать.
После успешного экспромта он почувствовал воодушевление и улыбнулся с некой толикой цинизма.
– Я грею, мне хуже. И заметно.
Денис настаивал:
– Побаливает – это последствия травмы. Затем сразу хирургическое вмешательство. Ты что хотел? Травма и, как говорится, по живому резали. Семён, грей-грей. Заживает.
Они походили по коридору, беседуя, около десяти минут. Денис приподнял руку Семёна перед собой и посмотрел на часы.
– Всё, Семён. Мне пора.
Улыбнувшись друг другу, они попрощались.
Глава XVII
Неуклюже, с помощью Семёна, Маша приложила спиртовой компресс и перевязала ему ногу. Оба расположились на диване. Она лежала спиной на его груди, а он спутывал её мягкие волосы в своих пальцах. Редкое вздрагивание её тела приводило его в восторг. На время он забыл о ноге.
Она напомнила ему:
– Болит?
Он нежно сжал её плечи пальцами и шёпотом произнёс:
– Болит, очень болит. Особенно после перевязки. Через эту боль уходит болезнь. Чем больней, тем лучше.
Он закатил глаза и собрался с силами. Ему было легче от того, что она не видела выражения его лица. Впрочем, ему казалось, что она не обращает внимания на такие пустяки. "Я выше этого", – любила она повторять.
– Я думаю, зря ты доверяешь жене. Она специально мучит тебя, прикрываясь травами и разными непонятными средствами, – мелодично и тихо голос разливался по комнате. – Может они с матерью заговаривают эти травы и через этот отвар порчу наводят. С ней нельзя по-хорошему, – она запрокинула голову и посмотрела на него сверху. – Ты другой, если вот так на тебя смотреть, – после чего стала развивать мысль дальше: – После всего от неё только неприятности можно ждать. Она тебя ненавидит. Она с подругами разговаривает часто. Вот и сглазили тебя. Надо к одной знахарке тебя свозить. Она хоть и берёт дорого – зато помогает. Ведь без причины люди разве будут платить?
– Денис, да и я тоже считаем: глупо наведываться к разным там заговорщицам. Андрюха Философ так их вообще всех шарлатанами считает.
– Андрей Философ, Андрей Философ! – пронзительно воскликнула она. – Да что он знает и понимает?!
– Зря ты так. Надо с ним пообщаться, и сразу поймёшь. Простота и лёгкость суждений у него, наоборот, от глубины познания и долгого размышления. Более того, всякий раз создаётся ощущение, что он когда-то думал о том, о чём говорит.