Оригинальность критического подхода Холланда связана с тем, что произведение рассматривается им не как продукт читательского сознания (как в рецептивной критике), а как продукт бессознательных психических реакций читателя на текст. По Холланду, смысл произведения оформляется читателем бессознательно – в соответствии с его собственным и сугубо индивидуальным психологическим опытом и в соответствии с его потребностью "символизировать", "воссоздавать" самого себя в процессе чтения.
В связи с этим методология Холланда выстраивается как описание психических реакций читателя на текст с опорой на методы фрейдовского психоанализа. Как пишет Е. Цурганова, в процессе описания того, как читатель "воссоздает" свою личность в акте чтения, Холланд выделяет три универсальные фазы реагирования читателя на текст:
1. стремление к удовольствию и боязнь боли;
2. активизация воображения;
3. замена фантазии осознанием морального, интеллектуального, социального, эстетического единства [Цурганова 2004, 463].
Итак, в рамках данной ветви феноменологических исследований художественное произведение мыслится как целиком и полностью зависящее от воспринимающего сознания и потому не подлежащее объективному изучению.
§ 4. Произведение как феномен диалога сознания читателя с текстом: Констанцская школа
Данное направление феноменологической критики представлено в первую очередь деятельностью немецкой рецептивно-эстетической школы (другое называние: Констанцская школа, по названию города, при университете которого она сложилась). В рамках ее разработок, как считается, был осуществлен окончательный поворот литературоведения к фигуре читателя, начатый Хайдеггером, Гадамером и Ингарденом. В трудах главных представителей данной школы – Ганса-Роберта Яусса и Вольфганга Изера – читатель рассматривается как полноправный субъект литературного творчества, деятельность которого, наряду с авторской, состоит в производстве художественных смыслов. При этом представителям данного направления удалось избежать абсолютизации роли читателя, которая была характерна, например, для рассмотренных выше американской рецептивной критики и школы критиков Буффало, деятельность которых приходится на это же время – 60-70-е годы XX в. Признание читателя полноправным участником литературного процесса в данном случае не обернулось идеей невозможности объективного изучения литературного текста.
Преодоление подобного радикализма немецкая рецептивно-эстетическая теория осуществляет на почве идеи коммуникативной природы литературного творчества. В рамках этой идеи читатель рассматривается как адресат, получатель того сообщения, которым является произведенный автором-адресантом текст. В этом случае оказывается возможным акцентирование того факта, что в акте чтения читатель вступает в коммуникацию с текстом, а не с автором (именно так, как диалог читателя с автором представлялась художественная коммуникация тем философам, которые ввели в контекст зарубежного литературоведения идею литературы как коммуникативной системы, – Сартру и Ингардену).
Рассматривая чтение как коммуникацию читателя с текстом, Изер выдвигает теорию "перевода текста в произведение". С его точки зрения, авторский текст в процессе его восприятия читателем обретает новый статус: он становиться произведением. Именно читатель осуществляет перевод текста в произведение, индивидуально декодируя то сообщение, которое он (текст) содержит.
До оформления немецкой рецептивной теории дифференциация понятий "текст" и "произведение" не имела теоретического закрепления. Как правило, данные понятия использовались в качестве синонимичных обозначений результата, продукта авторской деятельности: "текст" и "произведение" – это, дескать, разные наименования того, что "соткано", "произведено" автором. Изер разводит эти понятия: "текст" – то, что произведено автором, а "произведение" – то, что произведено читателем в акте восприятия продукта авторского труда. В этом плане "текст" существует только в единственном варианте, представляя собой "смысловой потенциал", знаковый код, ожидающий своей реализации, до акта которой он обладает только виртуальным, "фиктивным" (по слову Изера) смыслом. "Произведение" – это то, что возникает в акте рецепции – в результате читательской деятельности по реализации смыслового потенциала текста – и существует во множестве рецептивных вариантов.
Благодаря этой дифференциации немецкая рецептивно-эстетическая школа вслед за Гадамером обосновала такое качество текста, как его открытость. Под открытостью текста в рамках данной теории подразумевается его настроенность на множественную смысловую реализацию. Текст, следовательно, рассматривается не в качестве замкнутого самоценного объекта, а в качестве феномена, открытого для читательского творчества, поддающегося переосмыслению, подвижного и вариативного в смысловом плане, т. е., по выражению Г.-Р. Яусса, не как "монумент", а как "партитура".
Сам процесс развертывания смыслового потенциала текста в акте рецепции и является предметом изучения в рамках Констанцской школы. Художественная рецепция при этом становится предметом разно-аспектного рассмотрения.
Во-первых, рецепция изучается в аспекте воздействия текста на читателя. В рамках данного аспекта изучается то, как осуществляется взаимодействие текста и читателя и что происходит с читателем в акте чтения, какого рода события переживает его сознание при обращении к литературному тексту. Это направление рецептивной теории получило наименование "теории читательского отклика".
Во-вторых, рецепция изучается в аспекте ее исторической изменяемости. В данном случае изучается то, что происходит с самим текстом в исторической перспективе его функционирования, как меняется содержание его смысловой реализации в разные исторические эпохи. Это направление в немецкой рецептивной теории получило название "рецептивной эстетики".
Последовательно остановимся на данных ракурсах в изучении рецепции.
Размышляя о том, как осуществляется взаимодействие текста с читателем, констанцы выдвигают следующую идею: в самом тексте есть структуры, которые регулируют читательское восприятие. Это качество текста Яусс называет "стратегией текста", подразумевая под ней содержащуюся в нем модель собственной смысловой реализации, своего рода совокупность "инструкций" читателю, "программу" собственного восприятия. Текст, таким образом, рассматривается как направляющий восприятие и формирующий "нужную" ему эстетическую реакцию, "принуждающий" читателя читать на его условиях и в соответствии с его коммуникативными заданиями.
На этой почве делается важнейший вывод методологического плана: если текст в самой своей внутренней структуре содержит совокупность факторов воздействия на читателя, значит, он предполагает наличие более или менее адекватного способа своего прочтения. Так теория читательского отклика обосновывает возможность адекватного прочтения, вступая в полемику с мнением Гадамера о том, что прочтение не может не быть субъективным. При том что прочтение всегда субъективно, оно, тем не менее, осуществляется не произвольно, а в соответствии с интенцией самого текста, который регулирует восприятие и препятствует произвольным трактовкам.
Свою стратегию текст осуществляет благодаря самым разным способам воздействия на читателя. Среди них в рамках рецептивной теории подробно описываются такие, как коммуникативная определенность и коммуникативная неопределенность текста.
Такое качество текста, как "коммуникативная определенность", по Изеру, складывается на почве авторских указаний и комментариев. Они непосредственно формируют "нужный" тексту вектор понимания, причем не только посредством дидактического высказывания автора, но и посредством иронической провокации в тексте читательского несогласия.
Противоположный способ осуществления текстом своей стратегии – "коммуникативная неопределенность". Она складывается на почве так называемых пустых мест, пробелов (В. Изер). До Изера наличие в тексте смысловых лакун ("мест неполной определенности") было описано Ингарденом в теории принципиальной схематичности художественного произведения. Их функция – стимулировать творческое чтение. Читатель заполняет эти лакуны в соответствии с уровнем своей эстетической компетентности и в то же время в соответствии с условиями, заданными текстом.
Всю совокупность способов, посредством которых текст осуществляет регулирование читательского восприятия, Изер называет "имплицитным читателем". Это понятие и подразумевает наличие в тексте желаемой модели рецепции, его специфической адресной направленноста. В зарубежной критике идея запрограммированного текстом адресата и запрограммированного текстом типа читательских реакций получила самые разные терминологические обозначения: "подразумеваемый" или "воображаемый" читатель, "абстрактный читатель" (Я. Линтвельт). "образцовый читатель" или "модель читателя" (У. Эко), "архичитатель" (М. Риффатер) и т. д.