Находившиеся рядом, в том числе и Роман со своими спутниками, последовали его примеру. Стук стоял на станции такой, будто бригада метростроевцев аврально, в срочном порядке прокладывала отбойными и обыкновенными молотками новую ветку. После завершения спонтанного митинга каменные полы на платформе станции "Динамо" пришлось подвергнуть капитальному ремонту: гранит растрескался, а местами, в тех местах, где не был таинственным образом разворован неизвестными личностями, попросту раскрошился.
Применённый в метро метод забивания на проблему через шесть тысяч лет возобновил араб Мохаммед Сахиб, собирая своих нукеров в большой круг перед битвой с ортодоксами из Мекки. Метод дал результаты: мусульманство распространилось на значительных территориях. Метод Сахиб назвал туфлебитием, а сахаджа йоги запада в ХХ столетии от Рождества старшего брата того, кто наблюдает настоящий текст, переименовали в шубитинг. Стоит заметить, что метод сей – преимущественно коллективный. Наверное, по названной причине Н. С. Хрущев, попытавшийся использовать туфлебитие в одиночку во время своего широко освещённого в прессе визита в Америку, достиг совершенно диаметрального по сравнению с ожидаемым результата. А именно: кузькина мать была показана не им, а ему.
Жирной точкой, достойно завершившей стихийно возникшее массовое действо, был торжественный выезд из ворот подсобки подземной станции стандартной еврофуры с фирменным логотипом Volvo на морде кабины. Из кабины вылезли дальнобойщик Санёк и экс-королева Клушалья.
– Сынок, я вам поесть в дорогу собрала, – сказала Ромкина мама и толкнула шофёра в бок.
Санёк фотогенично улыбнулся и пообещал:
– Домчим в любую точку нашей необъятной Родины, мой принц! Бабки заплочены!
– Мамуля, это – лишнее, честное слово, – расстроил Клушалью сын. – Да и дорог там, куда мы направляемся, фактически нет.
– Как нет? И куда мне теперь всё это девать? – спросил Санёк.
– А хоть фанатам моим на сувениры раздай.
Эта Ромина фраза распространилась в толпе фанатов в считанные секунды. В следующую минуту фура до последнего болта была разобрана ими, а подошедшие с двух сторон составы одновременно, катастрофически быстро и бесследно умчали счастливых обладателей сувениров, с воем скрывшись в туннелях метро.
– Ё-моё! – пробормотал Санёк, шокированный стремительной дематериализацией ещё так недавно казавшегося огромным автомобиля с прицепом.
– Не волнуйтесь, светлейший князь Александр Васильевич, вот вам моё фамильное бриллиантовое колье с дюжиною подвесок, – экс-королева вложила в мозолистые руки князя-дальнобойщика золотую цепь с бриллиантами, – купите себе новую фуру, лучше прежней!
– Да это не проблема, – ответил князь, профессиональным движением кладя колье в карман, – но как быстро они сработали!
– Главное, уметь заинтересовать людей – тогда они горы способны свернуть! – Ромка похлопал Меншикова по плечу и вместе с тремя своими спутниками вошёл в распахнувшиеся двери остановившегося вагона.
Двери закрылись. Поезд увёз Свету, Рому, Лёху и Людмилу навстречу вечной славе.
Владимир Вольфович подошёл к Клушалье и князю сзади, по-родственному обнял их за плечи и предсказал:
– Сердце сына юриста чует: Ромка себя ещё покажет!
– Знаете, какой он у меня способный! – сказала бывшая королева.
– Да, далеко пойдёт, – согласился князь.
– Я ж говорю: до Индийского океана. Однозначно! – подвёл итог беседе Жириновский.
12. Звучат Москвы далёкой позывные на переправе у реки…
– Уже которую ночь не светят звёзды, – сказал Роман, остановившись у самой кромки воды, в темноте походящей на разлитое густое масло.
– И Луна не балует своим появлением, – довершил описание ночного пейзажа Алексей, тревожно оглядываясь.
Светлячок и Люся встали, наткнувшись во мраке на спины своих мужей.
– Почему остановились? – спросила дочь Джона Всезнайки, сдувая капли пота со лба и прикидывая: сбросить рюкзак наземь или чуть-чуть обождать.
– Может, на ночлег расположимся? – рассудительно предложила Людмила.
– Эх, девчонки! – пробормотал Ромка в задумчивости, озираясь по сторонам. На расстоянии двух шагов ничего не было видно. – Не женское это дело по тайге мотаться.
– Значит так, Ромик, – делая вид, что не слышит причитаний мужа, подвела итог дневному переходу Светичка, – если бы ты сейчас сделал распоряжения, они бы прозвучали, наверное, так: мужчины разводят костёр, женщины обустраивают ночлег.
– Да, – согласился Роман, опустил рюкзак под ноги и вместе с Лёхой запалил заранее приготовленные факелы.
Осветив раскинувшуюся на берегу преградившей дорогу реки поляну, путники нашли подходящее для ночлега место под чернеющими во тьме елями, вырезали засапожными ножами круг из дёрна в нескольких шагах от воды, отложили дёрн в сторону, а в образовавшейся ямке разожгли небольшой костёр. Скоро в подвешенном над огнём котелке аппетитно забулькало. В воздухе вкусно запахло здоровой пищей. Или – здорово вкусной, тут уж кому как больше по нраву. Готовить Света с Люсей умели и любили. Ужин был простой, но радовал долгожданностью.
– Девчонки, – опустошив свою миску, произнёс Роман, – спасибо за вкусный ужин и за совместную прогулку! Давайте поступим так: утром мы вас проводим до большой дороги на Москву, поймаем ямщика. Он вас мигом домчит до станции. Через три дня вы будете дома.
– С какой радости? – поинтересовалась Светлана.
– С самой простой, – ответил Роман и завершил свою мысль так: – Мы – у пограничной реки. За ней начинается чужая земля. Там живут ракшасы. Они – ребята простые до полного беспредела. Убивают отшельников, заливают кровью алтари, устраивают охоту на людей. Их любимой едой является человеческое мясо. Особенно вкусным ракшасы считают мясо детей и молодых женщин. Мы с Лёхой едем не на пикник, а на войну. Вернее, на охрану подступов к нашим границам. Вам, девчата, на том берегу просто не выжить!
– Откуда такая подробная информация? – спросила Света, собирая миски. Она сделала несколько шагов и склонилась над водой, чтобы сполоснуть посуду после еды.
– Долговязый Мишка нас не только грамоте учил, – улыбнулся Роман.
– Это точно, – подтвердил Алексей, припоминая приключение годичной давности.
За несколько недель до визита в Великие Луки, завершившегося свадьбами наших героев, Мишка-длинномер устроил парням небольшой экзамен. Так и сказал:
– Робято, вы знаете, что такое аттестат зрелости?
– Догадываемся, – ответили Рома и Лёха.
– Ну, и ладушки! Сегодня будете экзамен сдавать. Собирайтесь, поехали!
А дело происходило у заброшенной хижины волхва Камы. Место там было дикое, можно сказать, заповедное. Вокруг, окромя зарослей, ровным счётом ничего не наблюдалось. Но заросли были такие, что ни о чём, кроме них, и думать не то, что не хотелось, а попросту не моглось. Жуткие были заросли, неживые.
Ехали по лесу полдня. По обочинам обглоданные кости кучками да пригорками валялись. Обглоданы они были основательно, а мозговые даже вдоль распилены аккуратно – потом уже Мишка сказал, что у Татушки зубы такие острые. Когда остановились, Солнышко уже стало к закату клониться и светило аккурат в спину. Самое яркое впечатление к тому моменту вызывал нестерпимый трупный запах. Можно сказать, смрад.
– Энта Татушка зубы отродясь не чистила, – улыбаясь, объяснил Михаил.
– Да ты толком расскажи, дядька Миша, – маленько заволновался Лёха.
– Тут особо много рассусоливать нечего, – нервно засмеялся Мишка-длинномер, хоронясь в дупло. И как влез только?! А уже из дупла продолжил: – Она недалече тут живёт, верстах в пяти. – Потом Михаил прислушался к чему-то и добавил: – Нас уже почуяла, вскоре туточки будет. Бабища она здоровенная, росточком в две косых сажени. Мужиков жуть как любит. Особливо в сыром виде. Свежеосвежёванных.
– А ты сам чего в дупло-то залез? – спросил Ромка.
– Не обращай внимания, – успокоил его Мишка. – Твоё дело сейчас Татушку убить. – Немного подумав, Длинномер добавил: – Ежели, конечно, смогёшь.
– А если не смогу?
– Тады всё.
– Что всё?
– Конец сказочки про Ромика и Лёху.
– Вот ещё, не стану я с женщиной воевать, – почесав затылок, произнёс было Ромка.
– Это уж твоё дело, – сказал напоследок Мишка, схоронился в дупле и затих.
Тут раздался такой рёв, что все окрестные медведи, будь у них штаны… впрочем, медведи и в те стародавние времена штанов не носили, прекрасно зная о своём изначальном недуге, именуемом в просторечии медвежьей болезнью. Над лесом раздавался треск сучьев, усиливающийся с каждой секундой.
– Только не бегите, она всё одно догонит, – подал голос Мишка и смолк окончательно.
Ромик выпростал лук из чехла и достал из колчана стрелу покрупнее. Лёха последовал его примеру. В тот миг, когда братья изготовились стрелять, треск стал нестерпимым, два вековых дуба на противоположном конце поляны рухнули как подкошенные – и земля под ногами экзаменуемых содрогнулась.
В образовавшейся щели на месте упавших деревьев появилась огромная распахнутая пасть на здоровенных кривых волосатых ногах.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался Ромик, но не услышал себя.
Лёха в этот миг произносил фразу, разобрать которую удалось только по движению его губ:
– Похоже, для сегодняшнего экзамена пересдача не предусмотрена.
Братья выстрелили одновременно.
Раздался оглушительный женский визг. Мишка с выпученными глазами выскочил из дупла. Из ушей его текла кровь, от простых домотканых штанов несло медвежьей болезнью.