Из всех многочисленных стихотворений о шарманке трехстопным ямбом написано лишь одно – "Шарманщик" Иванова. Иванов обожал Блока, так что аллюзия "я певал" на блоковское "так пела… шарманка" навряд ли случайна, однако есть и существенное различие: "пела… шарманка" – метафора, между тем как "я певал" – не троп, а прямое изображение повседневной для лирического героя реальности. В общем, хотя в стихотворении Иванова прослеживается влияние Блока и Анненского, так или иначе ассоциирующих шарманку с поэтическим творчеством, в целом оно ближе к стихам о тяжёлой жизни шарманщиков.
Наконец, Окуджава к теме шарманки обращался не раз: дважды незадолго до служащей предметом нашего анализа "Шарманки-шарлатанки" ("Когда затихают оркестры земли…"в 1959, опубиковано лишь в 1967, и "По утрам за колхозной площадью…" в I960) и дважды значительно позднее ("Шарманка старая крутилась…" в 1974 и песня папы Карло "Из пахучих завитушек…" в кинофильме "Приключения Буратино" в 1975). "Шарманка-шарлатанка" в самом полном на сегодняшний день собрании стихов и песен Булата Окуджавы датирована 1960–1961 годами и включена в раздел "Шестидесятые", Л. А. Шилов датирует ее 1962 годом, а некоторые другие – от 1957 до 1961. Вот текст этой песни полностью:
Шарманка-шарлатанка, как сладко ты поёшь!
Шарманка-шарлатанка, куда меня зовёшь?
Шагаю еле-еле, вершок за пять минут.
Ну как дойти до цели, когда ботинки жмут?Работа есть работа. Работа есть всегда.
Хватило б только пота на все мои года.
Расплата за ошибки – она ведь тоже труд,
Хватило бы улыбки, когда под ребра бьют.
Аллегория очевидна: шарманка – это эмоциональный мир поэта, или, если угодно, его олицетворение – Муза, то есть, по нашей классификации, текст относится к той же группе, что и стихи Мятлева, Блока и Анненского.
Правда, с самого начала возникает вопрос, почему шарманка названа шарлатанкой, раз в русском языке "шарлатанка" принадлежит полю значений, связанных с мошенничеством, ложью и т. п. В контексте стихотворения, однако, сочетание "шарманка-шарлатанка" становится понятнее, коль скоро шарманка ассоциируется со сферой чувств, которые могут обманывать, заставляют поступать опрометчиво и страдать от этого; но именно благодаря сильно развитой эмоциональной составляющей художник становится художником, а инстинктом самосохранения он обычно не руководствуется. Ясен тут и намек на известную песенку "Ах, шарабан мой, американка, а я девчонка, я шарлатанка" – песенка появилась в начале ХХ века в сравнительно невинном ресторанном варианте, а возможно, тогда же и в шарманочном, позже превратилась в "блатную" и теперь существует во множестве вариантов жанра "шансон". ("Так, куплеты гражданской войны с рефреном "Ах. шарабан мой…" теряют неактуальные более строки, "добирают" популярной уголовной экзотики и превращаются в блатную песню"). Окуджава избегает высокопарности и намеренно снижает пафос с помощью блатных ассоциаций, в данном случае связанных со словом "шарлатанка"; далее, уже в последней строке, снижение используется еще раз, так как выражение "когда под рёбра бьют" намекает либо на драку, либо на избиение следователем, а то и другое часто упоминается в блатных песнях.
Второе четверостишие "Шарманки" содержит аллюзию на уже упоминавшуюся "Старую шарманку" Анненского.
Лишь шарманку старую знобит,
И она в закатном мленьи мая
Все никак не смелет злых обид,
Цепкий вал кружа и нажимая.И никак, цепляясь, не поймет
Этот вал, что не к чему работа,
Что обида старости растет
На шипах от муки поворота.Но когда бы понял старый вал,
Что такая им с шарманкой участь,
Разве б петь, кружась, он перестал
Оттого, что петь нельзя не мучась?
Анненский представляет отношения шарманки и её вала как аллегорию внутреннего конфликта в личности поэта, поскольку вал, вроде бы описанный отдельно, – это часть шарманки, и у них общая "участь". При этом шарманку можно ассоциировать с творческим импульсом – или, иначе говоря, с Музой поэта, которая побуждает его творить, а вал – с сознанием, участвующим в процессе создания произведения, который порождается этим импульсом. Сам этот процесс может быть мучительным в силу множества причин как личного, так и общественного порядка.
У Анненского поэт всегда в той или иной мере "Фамира-кифаред". У Окуджавы никакого Фамиры быть не может, но пушкинское "поэт неволен" сохраняет свою доисторическую универсальность.
Сходство сравниваемых стихотворений представляется значительным, поскольку Анненский и Окуджава говорят, в сущности, об одном и том же: так, у Анненского процесс создания произведения описывается так: "И никак, цепляясь, не поймёт / Этот вал, что не к чему работа,/ Что обида старости растет/ На шипах от муки поворота", а у Окуджавы: "Работа есть работа. Работа есть всегда./ Хватило б только пота на все мои года"; у Анненского: "Разве б петь, кружась, он перестал/ Оттого, что петь нельзя не мучась?", а у Окуджавы: "Хватило бы улыбки, когда под ребра бьют". Таким образом, у Анненского и вслед за ним у Окуджавы стихи о шарманке – это стихи о творчестве.
Важен для интерпретации и стихотворный размер песни. По чисто графическому восприятию это шестистопный нецезурованный ямб, однако при более внимательном чтении ясно, что определяемый рифмой и музыкой песни метр – трехстопный ямб. Вот как должна выглядеть "Шарманка" в трёхстопной записи:
Шарманка-шарлатанка,
как сладко ты поёшь!
Шарманка-шарлатанка,
куда меня зовёшь?Шагаю еле-еле,
вершок за пять минут.
Ну как дойти до цели,
когда ботинки жмут?Работа есть работа.
Работа есть всегда.
Хватило б только пота
на все мои года.Расплата за ошибки -
она ведь тоже труд.
Хватило бы улыбки,
когда под ребра бьют.
Рифмы всюду точные, с традиционным для русской поэзии чередованием женских и мужских, то есть всюду длинная шестистопная строка – просто результат сдвоения двух трехстопных строк, так что при графическом восприятии все рифмы оказываются мужскими. Это совпадение метра с метром знаменитой "Разлуки" отмечено Л. А. Шиловым в 1988 году, но трехстопная запись песенки характерна и для музыкальных публикаций, представленных на многочисленных веб-сайтах, где текст сопровождается (или не сопровождается) гитарными аккордами.
Таким образом, можно утверждать, что оба, Иванов и Окуджава, применительно к шарманке используют метрико-ритмическую основу "Разлуки". Поскольку стихотворение Иванова написано почти на полвека раньше, естественным представляется вопрос, было ли влияние "Разлуки" на Окуджаву непосредственным или опосредованным – через Иванова. Чтобы ответить на этот вопрос, последовательно сравним тексты Иванова и Окуджавы:
С шарманкою старинной
(А в клетке – какаду)
В знакомый путь, недлинный,
Я больше не пойду.Не крикну уж в трактире,
Ну, сердце, веселись!
Что мне осталось в мире,
Коль ноги отнялись.
Шарманка-шарлатанка,
как сладко ты поёшь!
Шарманка-шарлатанка,
куда меня зовёшь?Шагаю еле-еле,
вершок за пять минут.
Ну как дойти до цели,
когда ботинки жмут?