Убедившись, что коллега один, Проскурин перебежал через улицу, беспечно насвистывая, подошел и сел рядом. Ипатов вздрогнул, повернулся, вздохнул с облегчением:
– А-а, это ты.
– Конечно, я, кто же еще? Или ты кого-то ждешь?
– Нет, – торопливо качнул головой тот. – Никого.
– Ну и я никого, – улыбнулся через силу Проскурин, чувствуя, как бегут отчего-то по спине противные мурашки.
– Ну вот что, Валера, ты как знаешь, а меня больше в свои дела не впутывай.
– Во-первых, здравствуй, – сказал Проскурин, протягивая руку.
– Здравствуй, – все тем же хмурым тоном произнес Иван, посмотрел на ладонь бывшего друга, подумал, но все-таки пожал, еще как бы сомневаясь, стоит ли.
– Ну а теперь давай рассказывай, – кивнул Проскурин. – Что случилось-то?
– А то, Валера, что на тебя розыск объявлен.
– Так… – В самой глубине души Проскурин допускал подобную возможность как крайнюю, но не ожидал, что противник так легко начнет играть в открытую. – И в связи с чем же? – поинтересовался он.
– А на тебе целая куча подвигов висит. – Ипатов оглянулся настороженно, словно желая убедиться, что за спиной не стоит хмурый серый тип с микрофоном.
– Не волнуйся, – усмехнулся Проскурин. – Я проверил, иначе не подошел бы.
– Хорошо, нет – значит, нет. По крайней мере, в этом тебе еще можно доверять.
– Так что за подвиги-то? – напомнил Проскурин. – Давай уж, рассказывай все.
– Ну, во-первых, ты скрылся со служебным оружием.
– Это не преступление.
– Как посмотреть. Обстоятельства бывают разными, – не согласился Ипатов и продолжил: – Во-вторых, ты совершил наезд на человека, и человек этот скончался в больнице.
– Я? Наезд на человека? Когда? – прищурился Проскурин. – Ну-ка, давай, Ваня, подробнее.
– Слушай, я ведь не у тебя в гостях, – наклонившись вперед, вдруг зло пробормотал Ипатов. – С меня довольно и твоих московских похождений. Между прочим, я из-за тебя в этой ж…е сижу. Если ты вдруг забыл.
– Я помню, Ваня, помню. Ты не нервничай. Рассказывай лучше.
– Примерно в пятнадцати километрах от Новошахтинска ты сбил человека.
– Ну да? А про «уазик» там ничего не говорилось, который я перевернул? А про гильзы на дороге от пистолета-пулемета «кипарис»? А про ребят в одинаковых пальто с липовыми удостоверениями особого отдела штаба округа и с этими самыми «кипарисами» под полой? А про то, что они стреляли по моей машине, об этом не упоминалось в ваших сводочках?
– О чем ты говоришь?
– Да о том самом, Ваня. Этот «пострадавший» хотел ухлопать меня и еще одного парня. На строящейся дороге. Кстати, дорожная бригада может это подтвердить.
– Какая дорожная бригада? Какая строящаяся дорога? Ты сбил пятнадцатилетнего парня на шоссе между Новошахтинском и Майском. Проскурин оторопел. Такого поворота он не ожидал.
– К тому же, – продолжал Ипатов, – двое свидетелей показали, что ты был в состоянии алкогольного опьянения.
– Ну да? Они, конечно, догнали мою машину и понюхали? Или взяли пробу на алкоголь?
– Нет, сказали, что ты притормозил, вылез из машины и подошел к сбитому. А когда эти двое подбежали и предложили вызвать «Скорую», ты их послал подальше. А одного ударил. Врач зафиксировал побои. Парень, кстати, оказался из органов, так что прибавь оказание сопротивления представителю власти. Это два. Потом ты прыгнул в машину и был таков. Хорошо, что они номер запомнили.
– А ребята молодцы, ничего не скажешь. И номер запомнили, и понюхать успели. Молодцы, – зло скривился Проскурин. – Так, ну и что дальше?
– Дальше недоносительство. Знаешь, что такое недоносительство?
– Прекрасно знаю.
– Хорошо. – Ипатов пожевал губами. – Тебе известно о каком-то преступлении, и ты не сообщил о нем властям. В смысле, знаешь, кто совершил и как. И плюс к тому укрываешь беглого преступника.