Панкратов удалился в кухню, долго ставил чайник, затем умывался, потом, видимо, наливал кофе. Прошло минут десять, и наконец он появился на пороге комнаты, держа в руке большую фаянсовую кружку.
– Так что, собственно, привело вас ко мне, Максим Леонидович? – Панкратов присел на диван, поставив кружку на журнальный столик в изголовье.
– Валерий Валерьевич, – Максим обрадовался возможности перейти наконец к делу, – я разговаривал с Георгием Витальевичем, и он рассказал мне обо всей этой истории с военным обмундированием.
– Простите, – непонимающе повернул голову Панкратов. – О каком Георгии Витальевиче и о каком обмундировании идет речь? Боюсь, я не совсем вас понимаю.
– О том самом, Валерий Валерьевич, – мило улыбнулся Максим, не без усилий поднимая взгляд на собеседника, – которое вы купили у Георгия Витальевича Иверина, в прошлом адвоката, а ныне вашего соседа по участку в коттеджном городке «Лукоморье».
– Вы что-то путаете, – нахмурился Панкратов. – Ни о каком Иверине Георгии Витальевиче я слыхом не слыхивал, равно как и об обмундировании. Чепуха какая-то. И коттеджа у меня никакого нет. И о «Лукоморье» я читал только у Пушкина. Максим кашлянул. Он, конечно, ожидал, что Панкратов будет запираться, скажет, что обмундирование давно уплыло за рубеж. Но отказываться от знакомства с Ивериным по меньшей мере глупо. Ведь адвокат моментально опознает его. Что-то тут было не так. Уж слишком правдоподобно выглядело удивление хозяина. Он недоумевал вполне искренне. Не изображал изумление, а действительно был изумлен.
– Валерий Валерьевич, – Максим потер пальцем правую бровь, посмотрел в пол, – вы ведь, насколько я в курсе, занимаетесь бизнесом?
– В каком смысле? – прищурился Панкратов.
– Покупаете старую, пришедшую в негодность форму, тряпье различное и продаете его в Корею. А оттуда вам поставляют товары широкого потребления.
– Да вы что! – Панкратов мягко усмехнулся. – Ни о чем таком я даже не слышал. Подобный род деятельности – блеф. Как правило, под таким бизнесом скрывают что-то другое. Чаще всего криминал. Вы же умный человек, подумайте, кому нужны наши тряпки? В Корее идиотов куда меньше, чем у нас. Перестаньте! – Он взмахнул рукой, и опять это у него получилось как-то странно, почти по-женски. – Неужели кто-то действительно занимается таким бартером?
– А чем занимаетесь вы? – вопросом на вопрос ответил Максим.
– Фотографией. Художественной фотографией. – Он поднялся, дотянулся до стула и вытащил из кармана висящего на спинке пиджака пачку «Давыдова», элегантно извлек сигарету и закурил. Зажигалка была довольно дорогая, «под золото», а может быть, и в самом деле золотая. Максим хмыкнул и спросил заинтересованно:
– Простите, а что, художественной фотографией любой может такие деньги заработать?
– Вы о чем? – недоуменно посмотрел на него Панкратов.
– Я имею в виду вашу зажигалку и сигареты. Сколько сейчас стоит пачка «Давыдова»? Тысяч пять?
– Восемь, – спокойно ответил Панкратов. – Вообще-то в ларьках дороже, но я беру прямо со склада, по знакомству. – Он подумал, аккуратно стряхнул пепел в хрустальную пепельницу, поводил сигаретой по стеклу, оставляя на нем серые полосочки, а затем добавил: – Классные фотографы зарабатывают очень много. Если, конечно, они известны и на их умение есть спрос.
– А вы классный фотограф?
– Именно. Не хороший, а классный. И очень известный. В определенных кругах, разумеется.
– В каких именно? – Максим старательно делал вид, что не понимает достаточно простых вещей. Панкратов усмехнулся и осуждающе покачал головой, словно говоря: «Не очень деликатные вопросы задаете, товарищ полковник». Но Максиму-то было плевать на то, что думает о нем этот парень. Его интересовали факты.