Бургомистр, тяжело вздохнув, уселся в тени развесистого дуба.
Тотчас чья-то заботливая рука протянула ему флягу. Бургомистр охотно принял ее и сделал несколько глотков:
- С ума можно сойти!
Он вернул флягу ее владельцу. Им оказался сидящий под тем же дубом барон Мюнхгаузен.
- Кстати, барон, давно хотел вас спросить, где вы, собственно, доставали медведей?
- Уже не помню, - пожал плечами Мюнхгаузен. - По-моему, прямо в лесу и доставал.
- Абсолютно исключено, - отмахнулся бургомистр. - У нас они не водятся.
- И тем не менее нам надо поговорить.
- Докатились! - возмутился бургомистр.
- Сейчас вам не до меня. Буду ждать вас ровно в полночь у памятника.
- У цыган одалживаем медведей!
- Прошу вас. Очень важно.
- А ведь были буквально родиной медведей, - продолжал бургомистр. - А теперь и это - проблема.
Позади беседующих появился медведь, который с любопытством обнюхал обоих.
- Итак, до встречи! - улыбнулся Мюнхгаузен и, похлопав бургомистра по плечу, быстро пошел прочь.
Бургомистр задумчиво посмотрел на появившуюся перед ним морду медведя.
- Не надо, барон, - сказал он с недовольной гримасой. - Мне сейчас не до шуток. Оставьте это для другого раза. Нельзя же каждый раз, ей-богу, любое дело превращать в розыгрыш!
Часы на городской башне пробили ровно полночь.
Огромное белое полотнище, закрывающее памятник, глухо трепетало под порывами ветра.
В глубине темного пространства остановилась карета. Через секунду рядом с ней застыла вторая. Еще через мгновение появился третий экипаж.
Одновременно раскрылись дверцы, и на мостовую сошли Якобина фон Мюнхгаузен, бургомистр и Генрих Рамкопф.
Они торопливо приблизились к памятнику и недоуменно огляделись по сторонам.
Некоторое время слышалось только завывание ветра, потом прозвучал звук английского рожка.
Все трое ринулись на звуки знакомой мелодии, откинули край материи и заглянули под белое полотнище. В глубине образовавшегося пространства, уютно развалившись в кресле возле самого постамента, сидел барон Мюнхгаузен.
- Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие, - приветливо произнес он и улыбнулся. - Черт возьми, отличная фраза для начала пьесы… Надо будет кому-нибудь предложить…
- Карл, если можно, не отвлекайтесь. - Баронесса вошла под навес вместе с бургомистром и Генрихом.
Мюнхгаузен сделал обнадеживающий жест и решительно поднялся с кресла:
- Итак, дорогие мои, три года назад по обоюдному согласию я ушел из этой жизни в мир иной и между нами было заключено джентльменское соглашение о том, что ни я вас, ни вы меня беспокоить не станем. Я условия этого соглашения соблюдал честно, чего нельзя сказать про вас…
- Но, Карл… - попробовал вмешаться Рамкопф.
- Оправдания потом! - резко перебил его Мюнхгаузен. - Пока вы хоронили мое бренное тело, я старался не обращать внимания, но когда вы стали отпевать мою душу…
- Я не понимаю, о чем речь? - удивился бургомистр.
- Об этом! - Мюнхгаузен поднял вверх книгу. - "Полное собрание приключений барона Мюнхгаузена".
- Что ж вам не нравится? - изумился Рамкопф. - Прекрасное издание!
- Это не мои приключения, это не моя жизнь, - резко возразил Мюнхгаузен. - Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована.
- Не согласен, - обиделся Рамкопф. - Обыкновенная редакторская правка.
- Когда меня режут, я терплю, но когда дополняют - становится нестерпимо. Какая-то дурацкая экспедиция на Борнео, затем чудовищная война в Австралии…
- Да поймите, наконец, что вы уже себе не принадлежите. - В голосе Рамкопфа зазвучали проникновенные нотки. - Вы - миф, легенда! И народная молва приписывает вам новые подвиги.
- Народная молва не додумается до такого идиотизма.
- Ну знаете ли…
- Да, господин Рамкопф! - повысил голос Мюнхгаузен. - Я требую изъятия этой вздорной книги… Теперь о памятнике. Он мне не нравится.
Мюнхгаузен приблизился к пьедесталу и оглядел барельефы.
- Извини, мы с тобой не посоветовались, - злобно усмехнулась баронесса.
- И напрасно! - Мюнхгаузен сделал над собой усилие и спокойно продолжал: - Скульптура еще ничего, но барельефы омерзительны. Взять хотя бы картину, где я шпагой протыкаю десяток англичан…
- Но, дорогой, - улыбнулся бургомистр, - вы же воевали с Англией?!
- Вы знаете, что в этой войне не было пролито ни капли крови.
- А я утверждаю, что было! - воскликнул Рамкопф. - У меня есть очевидцы.
- Я никогда не шел с таким зверским лицом в атаку, как изображено, - спокойно объяснил Мюнхгаузен, - и не орал: "Англичане - свиньи". Это гадко. Я люблю англичан, я дружил с Шекспиром… Короче, я запрещаю ставить этот памятник.
- Послушайте, Карл! - ласково вмешался бургомистр. - Наверное, мы все виноваты перед вами. - Он взглядом остановил негодующий порыв баронессы. - Наверное, допущен ряд неточностей. Но поверьте мне, вашему старому другу, это произошло от безмерной любви и уважения. Рамкопф прав: вы уже себе не принадлежите. Вы - наша гордость, на вашем примере мы растим молодежь. Поэтому мы и возводим этот памятник. Бог с ними, с неточностями… Через год воздвигнем другой, более достоверный.
- Нет! - покачал головой Мюнхгаузен.
- Сейчас мы просто не успеем переделать! - вспыхнула баронесса. - Съехались гости. Завтра - тридцать второе мая!
- Именно поэтому памятник не годится!
- Что за спешка? - Бургомистр подошел вплотную к Мюнхгаузену и внимательно посмотрел ему в глаза. - Вы словно с цепи сорвались… Какие-нибудь неприятности с торговлей? Что-нибудь случилось? Ну, откройтесь мне как другу.
- От меня ушла Марта, - тихо произнес Мюнхгаузен.
- Это не страшно. Мы ее уговорим! - уверенно произнес бургомистр.
- Нет, - усмехнулся Мюнхгаузен. - Вы ее плохо знаете. Чтобы вернуть ее, придется вернуть себя.
- Как это понимать? - удивился Рамкопф.
- Я решил воскреснуть.
- Вы этого не сделаете, Карл! - решительно произнес бургомистр.
- Сделаю, - печально вздохнул Мюнхгаузен.
- Вы умерли, барон Мюнхгаузен, - взволнованно объяснил Рамкопф. - Вы похоронены, у вас есть могила.
- Придется снести! - Настроение Мюнхгаузена изменилось. Он резко поднялся на ноги…
- Как бургомистр я буду вынужден принять экстренные меры!
- Это меня не остановит. - Мюнхгаузен двинулся к краю полотнища, задержался на мгновение, обернулся к бургомистру: - Прощайте, господа, я искренне сожалею, но…
- И я сожалею, - тяжело вздохнул бургомистр и опустил глаза.
Мюнхгаузен отбросил полотнище и вышел на площадь. Впереди стояли плотные ряды вооруженных гвардейцев. Он огляделся вокруг - площадь была оцеплена со всех сторон.
На лице его возникла печальная улыбка, и он с сожалением посмотрел на бургомистра. Бургомистру было мучительно тяжело.
- Я должен был это сделать, - тихо объяснил он. - Бургомистр не может позволить самозванцам посягать на святые имена. Мне не хотелось бы, чтобы это сделали наши солдаты. - Он раскрыл маленький саквояж и, смущаясь, достал наручники. - Они грубый народ. Наденьте их сами… пожалуйста…
- Вы очень изменились, господин бургомистр, - улыбнулся Мюнхгаузен.
- А вы зря этого не сделали! - ответил бургомистр с тяжелым вздохом.
Перед зданием суда шумела толпа.
Карета под усиленной охраной остановилась у ворот. Из нее вывели Мюнхгаузена в наручниках. Гвардейцы с трудом сдерживали натиск любопытствующих горожан.
- Какой самозванец?
- Мюнхгаузен.
- А выдает себя за кого?
- За Мюнхгаузена же и выдает.
Судья зазвонил в колокольчик, требуя тишины:
- Начинаем второй день судебного заседания по делу садовника Миллера. Слово представителю обвинения. Прошу вас, господин Рамкопф.
- Уважаемый суд, - взволнованно произнес Рамкопф, - могу смело сказать, что за процессом, который происходит в нашем городе, с затаенным дыханием следит вся Европа. Популярность покойного барона Мюнхгаузена столь велика, что, естественно, появилось немало мошенников, стремящихся погреться в лучах его славы…
Мюнхгаузен оглядел присутствующих в зале, нашел глазами Томаса, едва заметно подмигнул ему, потом покосился на охранявших его гвардейцев.
- Один из них сидит передо мной на скамье подсудимых, - продолжал Рамкопф. - Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, овладев его походкой, голосом и отпечатками пальцев, подсудимый коварно надеется, что будет признан тем, кем не является на самом деле. Прошу уважаемый суд ознакомиться с вещественными доказательствами, отвергающими притязания подсудимого. - Рамкопф положил на стол судьи несколько документов. - Справка о смерти барона, выписка из церковной книги, квитанция на гроб…
- Считает ли подсудимый эти документы убедительным доказательством его вины? - спросил судья.
- Нет, - ответил Мюнхгаузен.
- Прекрасно, - воскликнул Рамкопф. - Послушаем голоса родных и близких… Вызываю в качестве свидетельницы баронессу Якобину фон Мюнхгаузен!
Судья поднялся с места:
- Баронесса, прошу вас подойти сюда!
Баронесса появилась в зале суда, сопровождаемая гулом возрастающего интереса.
- Поклянитесь на Святом писании говорить только правду.
- Клянусь! - торжественно произнесла баронесса.
- Свидетельница, посмотрите внимательно на подсудимого, - предложил Рамкопф. - Знаком ли вам этот человек?
- Да.
- Кто он?
- Садовник Миллер.
- Откуда вы его знаете?